Эгоманьяк

— На что смотрим?

— На мою жизнь.

— Неужели? — Он развернул меня и подарил сладкий поцелуй. — Теперь я тоже смотрю на свою.

Мое сердце дрогнуло.

— Люблю, когда ты так мило со мной разговариваешь.

— Прошлой ночью тебе нравились мои грязные разговоры.

Я обняла его за шею.­

— Может, я просто люблю тебя.

— Я довольно невероятный.

Закатив глаза, я рассмеялась.

— Эгоманьяк.

Дрю поцеловал меня в лоб.

— Твои родители очень хотят торт. Думаю, твоя мама любит сладкое.

Родители начали доставать меня из-за торта, когда только вошли. Только не по тому поводу, о котором думал Дрю. Солнце начало садиться, и я, вероятно, уже час назад должна была подавать торт, но тянула время. Меня охватила внезапная нервозность после более шести месяцев тревожного ожидания этого момента.

— Я обещала Бэку, что он поможет мне вынести торт. Почему бы тебе не приготовить кофе, а я пойду заберу его?

Я нашла Бэка, а когда сказала ему, что время пришло, он помчался к дому. Мальчик улыбался от уха до уха, и это навеяло мне так много воспоминаний об ажиотаже от празднования моего первого дня усыновления.

Глядя на радостное лицо своего сына, Дрю сказал:

— Это, должно быть, торт.

— Он в моей комнате. Дядя Роман сказал, что положил его мне под подушку, потому что он лучше феи, — прокричал Бэк через плечо уже на полпути в коридор.

Дрю нахмурился, я без объяснений протянула ему руку.

— Идем.

Комната Бэка была ярко-желтой. Мы разрешили ему выбрать цвет, когда я переехала в Атланту сразу после окончания семестра. Сдержав слово, Дрю не возражал против красок, которые я добавила в дом. Каждая последующая комната была ярче предыдущей, за исключением нашей, которую я сделала матово-серой. Я выбрала его, потому что, спросив Дрю, в какой бы цвет он хотел покрасить нашу спальню, получила ответ, что я была именно тех цветов, в которых он нуждался. Так что я решила дать своему мужчине то, что ему нравилось в спальне, потому что это было место, в котором он дарил мне то, что люблю я.

Бэк стоял возле своей кровати с конвертом за спиной. Он выглядел так, будто может лопнуть от волнения, настолько широкой была его улыбка.

Я кивнула ему.

— Давай.

Бэк вытянул конверт из-за спины и протянул его отцу.

— С днем усыновления.

Дрю нерешительно взял толстый белый конверт и посмотрел на меня.

— Это мне? Но это твой день, детка.

Я покачала головой.

— Открой.

Дрю вытянул документы из конверта и развернул их. Он был адвокатом, так что у него не заняло бы много времени понять что это, даже если бы заголовок не сказал обо всем. Он замолчал, прочитав заголовок, а затем шокировано посмотрел на меня.

Я кивнула.

Получив подтверждение того, что было четко написано на верхней части бумаги, Дрю быстро пролистнул дюжину скрепленных страниц, чтобы добраться до последней. Я знала, он искал подписи, чтобы убедиться, что все официально. И там они были, черным по белому, как ему нравилось. Подписи судьи Раймонда Клэпмена и Леви Арчера Бодин.

Когда он снова посмотрел на меня, его глаза были полны слез.

— Как…

— Счастливого дня усыновления, пап. Ты усыновил меня в день усыновления! Теперь вы с Эмери можете праздновать один и тот же праздник!

Конечно, это была только формальность. Дрю всегда был отцом Бэка в их сердцах, ничем не отличаясь от нас с родителями. Но иногда официальное закрепление некоторых моментов становится бантиком на том, что уже является величайшим подарком. Позже я бы сказала Дрю, что следующие примерно десять лет мы будем платить алименты, хотя знала, что ему плевать.

Когда я согласилась взять на себя алименты, положенные к выплате Леви в обмен на подписание документов об усыновлении, я в любом случае намеревалась платить их из своего заработка. Это должно было стать поддержкой для ребенка, который стал моим за последний год.

Оказалось, что Леви не очень был заинтересован в отцовстве Бэка. Он также не был заинтересован в Алексе, сковывающей его стиль жизни гонщика. Очевидно, что всем тем женщинам, с которыми он спал, это тоже не нравилось. Менее, чем через две недели после того, как Алекса заставила Дрю сообщить сыну, что у него другой биологический отец, Леви бросил ее. Он ничего не хотел делать для того, чтобы узнать Бэка. Единственное, что их связывало, — огромная часть заработка, которую, благодаря Алексе, государство отобрало у него в качестве алиментов, после того как он ее взбесил.

Так что несколько месяцев назад, пока Дрю был в Нью-Йорке по работе, а гонки NASCAR — в Джорджии, мы с Романом отправились в короткое путешествие, чтобы поговорить с Леви. Мой план по подкупу был однозначно лучше состряпанного Романом. Это был план, включающий в себя друга его друга, служащего в Департаменте полиции Атланты, который арестует Леви за вождение в состоянии интоксикации, что лишит его возможности учувствовать в гонках, если он не откажется от родительских прав.

Мне казалось маловероятным, что он подпишет документы об усыновлении в обмен на алименты, но терять мне было нечего, я могла только обрести выгоду для Дрю. И иногда рискованная ставка окупается. Теперь же, когда Алекса нашла новую кормушку, она не возражала против опеки. В глубине души она знала, что это правильно, в конечном счете, ежемесячно она получала чек с алиментами, и у нее под боком был мужчина.

Дрю, не веря, глазел на документы. Я думала, что он пытался сдержать слезы, но, когда капелька упала на бумаги, поняла, что он плакал, не сдерживаясь. Широко разведя руки, одной он обнял меня, а второй — сына и притянул нас к себе. Затем он дал волю эмоциям. Его плечи тряслись, а тело дрожала, пока он тихо рыдал.

Я не смогла ничего с собой поделать и присоединилась. Это был прекрасный момент, напомнивший мне о моем собственном дне усыновления и слезах моих родителей. Тогда я не понимала, из-за чего вся эта суета, но сегодня многое стало ясно.

После того, как мы вытерли глаза, Бэк спросил, можно ли уже поесть торт.

— Вперед, дружище. Почему бы тебе не взять торт и не вынести его на улицу? Мы с Эмери встретимся там с тобой через несколько минут.

— Хорошо, пап.

Бэк выскочил из комнаты, оставляя нас наедине.

Дрю уставился на меня удивленным взглядом.

— Не могу поверить, что ты это сделала. За всю мою жизнь никто и никогда не делал ничего настолько значимого для меня.

Я снова была готова расплакаться.

— Роман помогал.

Дрю заправил мои волосы за ухо.

— Уверен, что так. Но именно ты дала мне то, о чем я только мог мечтать.

Я погладила его руку.

— Это справедливо, потому что ты дал мне то же самое.

Он отпустил мою руку и сделал шаг назад.

— Пока еще я не подарил тебе всего. Но я намереваюсь, если позволишь.

То, что случилось дальше, происходило как в замедленной съемке. Дрю засунул руку в передний карман и вытянул ее с маленькой черной коробочкой, прежде чем опуститься на одно колено.

— Всю последнюю неделю я носил это в кармане, пытаясь придумать, как отдать его тебе. Мне хотелось, чтобы это было как-то особенно. Я подумал, что сегодня подходящий день, но ждал идеального момента. Не могу представить себе более идеального, как думаешь?

Одна моя рука метнулась ко рту.

— Ты прав. Он идеален.

Дрю погладил мою вторую руку.

— Эмери Роуз, с того дня, когда ты ворвалась в мой офис, хулиганила в нем и показала мне свою попку, я чувствовал, что отсутствует часть меня, если тебя нет рядом. Ты — цвет в моем черно-белом мире. До встречи с тобой я не понимал, почему с кем-то другим у меня ничего не выходит. Но теперь я наконец понял, это потому, что они не были тобой. Пожалуйста, скажи, что выйдешь за меня, все остальное ты мне уже отдала. И единственное, чего мне не хватает в жизни, это ты с моей фамилией.

Ощущение было такое, словно я во сне. По моим щекам текли слезы.

— Это правда? Это на самом деле происходит прямо сейчас?