Эгоманьяк

Дрю ухмыльнулся.

— Я не забираю тебя для того, чтобы поспать. Несу тебя, чтобы следующий раз тебя хорошенько трахнуть.

— Хорошенько? — хриплю я.

— Ага. Мне нужно примерно десять минут, но я не могу дождаться, чтобы не торопиться и смотреть на твое лицо, когда ты будешь кончать в моей постели.

— Десять минут?

Мне, наверное, были нужны несколько часов.

Дрю хмыкнул и поцеловал меня в лоб.

— После второго раунда мы примем ванну. Как тебе такое?

Божественно.

— Ты собираешься оставить опцию с ванной, если я буду слишком уставшей для второго раунда?

— Не волнуйся. Я сделаю все сам. Ты можешь просто лечь на спину, наслаждаться моим языком и мечтать о ванне.

— Только подумать: я отказалась вчера от всего этого.

— Это был последний раз, когда ты отказала мне.

— Неужели?

— Ты ставишь на это свою чертову задницу. Теперь, когда я знаю, как хорошо нам вместе, ты можешь сказать «нет», но я не приму это за ответ.

***

— Я оставил метку.

Дрю набрал в ладони теплой воды и позволил ей стекать большими каплями по моему напряженному соску. Я была зажата между его ног, когда мы вместе нежились в ванной.

— Где?

— Здесь, — он указал на красную отметину на моей груди, которую я не заметила.

— Все нормально. Скорее всего, ее никто не увидит.

Он застыл.

— Скорее всего?

— В смысле, она будет скрыта моим бюстгальтером, так что если я даже разденусь перед кем-то, например, в спортзале или у врача, они, скорее всего, ее не увидят.

— То есть ты не собираешься трахаться с кем-то, пока она не сойдет?

Я повернула голову, чтобы посмотреть на него.

— Так эта акция не одноразовая?

Дрю изучал мои глаза.

— Нет.

— Тогда ладно. Никто другой не увидит мою помеченную кожу, так что нам не о чем беспокоиться.

Его челюсть расслабилась.

— Хорошо. Потому что эта отметина не единственная.

— Что? Где еще?

— Здесь, — он коснулся пятнышка на моей ключице. — Здесь, — указал на место чуть ниже моего уха. — И абсолютно уверен, что ты обнаружишь несколько на внутренней стороне бедер.

Я рассмеялась.

— Против этих я точно не возражаю. Но ты не можешь оставлять засосы на шее, где их могут увидеть мои пациенты. Многие из них переживают тяжелые времена в своих отношениях, и им не стоит видеть доказательство того, как хорошо я провела ночь.

— Усек. Я ограничусь отметинами на твоих сиськах, бедрах, киске и заднице.

— Ты знаешь, что у тебя грязный рот?

Он ущипнул меня за сосок.

— Ты не выглядела недовольной, когда я был внутри тебя.

— Ага.

Мне было нечего сказать, учитывая его правоту. А еще я почувствовала жар на щеках.

Дрю хмыкнул.

— Ты объезжала мое лицо, но сказанные мной «сиськи» и «киска» до сих пор заставляют тебя краснеть.

— Заткнись.

Я брызнула в него водой.

Дрю смахнул брызги, и я расслабилась в его руках, наслаждаясь гидромассажем. Бурлящий звук был белым шумом и оказывал на меня успокоительный эффект. Последний час у меня в голове кружилась кое-какая мысль, и я не могла вытряхнуть ее.

Через некоторое время бурление прекратилось, и я снова стала нервозной.

— Могу я задать тебе вопрос?

— Твоя задница прижата к моим яйцам. Полагаю, это не тот вопрос, на который я захочу отвечать, раз уж ты выжидаешь, чтобы озвучить его.

Такой умник. Я все равно спросила:

— Что такого произошло в вашем браке, что вы решили развестись?

Он вздохнул.

— У тебя уже кожа поморщилась. Уверена, что хочешь это услышать? К тому времени, как я закончу вываливать все дерьмо, случившееся с Алексой, ты будешь выглядеть на девяносто.

Алекса. Я уже ее ненавидела, просто за имя.

— Расскажи краткую версию.

— Познакомились в мой последний год в колледже. Через три месяца занятий сексом забеременела.

У него есть ребенок?

— Ого. И ты женился?

— Ага. Не самое умное решение, как показала практика. Но она казалась милой и носила моего ребенка. А еще ее жизнь сильно отличалась от моей, я рос в деньгах, так что хотел обеспечить Алексу и своего ребенка.

— Это очень благородно.

— Мне кажется, ты путаешь благородство с наивностью.

— Ни капельки. Думаю, это невероятно, что ты хотел убедиться в том, чтобы у них была хорошая жизнь.

— Ага, ладно… Короче говоря, она не была хорошим человеком, которым претендовала называться в начале, но я пытался в течение долгого времени.

— Что тебя в конце концов подтолкнуло покончить с этим?

Некоторое время Дрю молчал. А когда снова заговорил, его голос сломался.

— Это закончилось в ту ночь, когда она попала в автомобильную аварию с моим сыном.

Глава 25

Дрю

Канун Нового года.

Три года назад.

Я смотрел на крест, висящий на стене моего сына. Это вдохновило меня на молитву ровно год назад. Детская кроватка, которую я вешал, исчезла, ее сменила пластиковая, в форме гоночного автомобиля. Я бы перевесил крест после того, как Бог ранее намекнул, что мне не повезло с осуществлением желания о здоровье моего отца. Он умер три дня назад.

После утренней службы несколько человек вернулись к нам на обед. Я был благодарен, что теперь они ушли, мне нужна была тишина. Еще мне хотелось немного выпить в спокойствии. Я покрутил янтарную жидкость в своем стакане.

Дверь распахнулась, но я не потрудился повернуться. Руки, обернувшиеся вокруг моей талии и соединившиеся спереди, накрыли пряжку моего ремня.

— Что ты здесь делаешь? Бэк в игровой с сестрой. Он не вернется еще час или два.

— Ничего.

— Приходи в гостиную. Позволь сделать тебе массаж плеч.

Последний год между мной и Алексой был трудным. Не то чтобы мы много ругались, но новизна уже давно испарилась из наших отношений. Общих у нас было всего три черты: мы оба любили секс. Деньги — я зарабатывал, она тратила. И наш сын. Но когда ты работаешь по десять часов в день, а ночами и в выходные заботишься о своем буквально умирающем на твоих глазах отце, даже секс отходит на второй план.

Прежде чем мой отец начал так быстро угасать, я пытался заинтересовать свою жену новыми хобби, дать нам что-то общее. Но кроме посещения спектакля, который играл ее новый класс, это не было легко. Я отрепетировал с ней реплики, но она сказала, что я не вкладываю достаточно сердца в свою игру. Вероятно, это происходило потому, что я не был гребаным актером. Я ходил смотреть на ее репетиции, но она говорила, что мое присутствие заставляет ее слишком много думать о своем выступлении. В конце концов я оставил попытки. Хотя последние несколько дней она была абсолютно невероятной.

Я развернулся и обнял жену, целуя в макушку.

— Ладно. Идем. Мои плечи напряжены. С радостью.

Примерно через пятнадцать минут я начал расслабляться, пока Алекса не вернула напряжение моим плечам.

— Мы должны сегодня вечером пойти на вечеринку Сейдж.

— Я похоронил отца два часа назад. Единственного родителя, учитывая, что моя мать свалила со своим бойфрендом, когда я был немного старше нашего сына. Я не в настроении для вечеринки.

— Но это наша годовщина. И канун Нового года.

— Алекса, я не пойду на ебаную вечеринку сегодня. Поняла?

Она прекратила массаж.

— Тебе не обязательно быть придурком.

Я сел.

— Придурком? Ты ожидаешь, что я пойду на вечеринку в день похорон моего отца? Не думаю, что именно я веду себя как придурок.

Моя жена была раздражена. Наша разница в пять лет иногда ощущалась как все двадцать.

— Мне нужна вечеринка. Последние несколько месяцев были депрессивными.

Не то чтобы она помогала мне с отцом или что-то в этом роде. Каждые выходные, пока я ухаживал за ним, она тусила с друзьями, обычно на шопинге или обедая бог знает где. Ее эгоизм наконец дошел и до меня.

— Какая часть последних месяцев была депрессивной? Проживание на Парк Авеню и просаживание тысяч на шопинг каждую неделю? Или, может, няня, приглядывающая за нашим сыном, чтобы ты могла посещать актерские классы и ходить на ланчи? Как насчет трехнедельной поездки в Атланту, чтобы навестить своих незрелых друзей, та поездка, где ты летела первым классом и остановилась в самом центре Сент Реджинс, вместо того чтобы остаться в захолустном доме своего брата? Это, должно быть, было удручающе.