Эгоманьяк

— Она приспосабливается. Любит ходить по магазинам и решила немного поучиться на актерских курсах. По-видимому, это то, чем она всегда хотела заниматься, но не осознавала этого, пока не посетила первое занятие. — Я пожал плечами. — В любом случае это делает ее счастливой.

Роман посмотрел на меня.

— Что насчет тебя? Она делает тебя счастливой?

— Она хорошая мать.

— Как и моя мать. Но это не значит, что я хочу трахнуть ее и застрять с ней на весь остаток жизни.

— У тебя уникальное видение на всякое дерьмо.

— Я трахаю инструктора по йоге, она увлекается всем этим интроспективным дерьмом.

— Уверен, ты с ней именно поэтому. А не потому что она может закинуть ноги себе на плечи.

— Единственное время, когда она нахрен затыкается и прекращает попытку просветить меня бесполезной мудростью — когда она закидывает свои ноги мне на плечи. Мой член действует как затычка в ванной, полной цитат мудрости.

Я усмехнулся, а затем поднялся, хлопнув своего друга по спине.

— Пошли вернемся на вечеринку. Я отморозил себе яйца и хочу проверить Бэка. Там становится слишком громко.

Продвигаясь сквозь растущую вечеринку, я проложил себе дорогу в комнату моего малыша. Такой чертовски милый, даже улыбается во сне. Ладно, возможно, это было подергивание, но его ротик расслаблялся и растягивался в улыбке каждые несколько секунд. Ему, наверное, снились сны о гоночных машинах и винограде — двух вещах, ставших любимыми в последние пару месяцев. Я подтянул одеялко к его подбородку и провел пальцами по мягким щечкам. Господи, я никогда и не мечтал любить кого-то настолько сильно. На мгновение сердце в груди сжалось от мысли, что двадцать с чем-то лет назад мой собственный отец смотрел на меня так же. Мне нужно было, чтобы отец поправился. Я хотел, чтобы он узнал моего сына и научил меня быть таким же отцом, как он сам.

Я не был религиозным, в последний раз я был в церкви во время своей скоропалительной женитьбы на Алексе. А перед этим, по-моему, на похоронах. Но над колыбелькой моего сына висел крошечный крестик. Я смотрел на него ежедневно, но никогда — как на нечто большее, чем декорация.

Не помешало бы попробовать.

Стоя возле кроватки Бэка, я произнес короткую молитву Богу, чтобы присматривал за моими отцом и сыном.

Мы вернулись в Нью-Йорк четыре месяца назад, и этот крестик все время висел на стене рядом с кроваткой. Но когда я открыл дверь, чтобы вернуться на вечеринку, вещица упала на пол.

Я надеялся, что это не было знаком.

Глава 20

Эмери

Голова ощущалась так, словно меня сбила машина, полная разъяренных членов общества анонимных алкоголиков. Меня сильно мучила жажда, во рту была пустыня, но от каждого глотка воды тошнило. Господи. Неудивительно, что я не часто пью.

Единственной хорошей вещью в этом похмелье было то, что я была настолько сосредоточена на своем дерьмовом самочувствии, что у меня не оставалось возможности думать о прошлом вечере.

Дрю.

Тот поцелуй.

Тот поцелуй.

Болдуин.

Задерживая дыхание, я пришла в офис позже, чем даже когда опаздываю. До обеда у меня не было назначено консультаций, но я не успела сделать записи в картах пациентов.

Мысль о встрече с Дрю внезапно сделала мою похмельную тошноту чем-то типа разминки перед реальной. Меня охватило облегчение, когда, повернув за угол коридора, я увидела его дверь закрытой. Неловкость с ним была неизбежной, но когда мое самочувствие улучшится, это будет легче. Отсрочка на более долгое время в тот момент казалась идеальной.

В своем кабинете я повесила пальто на вешалку за дверью и установила ноутбук на док-станцию. Только когда я села за стол и потянулась, чтобы открыть ноутбук, то заметила записку. Она была написана от руки почерком Дрю:

Буду весь день на даче показаний в Джерси. Не вернусь до вечера. Сделай мне одолжение и поднимись в мою квартиру. Я оставил записку с инструкцией на кухне. Восточный пентхаус. Ключ-карта к лифту и ключ от двери лежат в твоем верхнем ящике. Спасибо, Д.

Это было странно. Я хотела остаться и ответить на несколько электронных писем, но любопытство не собиралось долго ждать. Взяв ключи и карту для лифта из стола, я направилась в лобби менее чем через пять минут. Во время подъема я в шоке смотрела, как сменяются светящиеся цифры. Я знала, что Дрю живет в здании, но он никогда не упоминал о пентхаусе. Что ему понадобилось, чтобы я сделала в его квартире? У него был кот?

Блестящие серебристые двери лифта открылись, когда я достигла последнего этажа. Выйдя, я увидела только две таблички: ВП и ЗП. В отличие от моей квартиры, замок на двери Восточного пентхауса открылся легко. Дрю написал, что не вернется до вечера, но я должна была окрикнуть, открыв дверь.

— Эй? Есть кто дома?

В квартире было тихо. Никаких пушистых созданий, встречающих меня у двери. Я закрыла ее и пошла искать кухню.

Вот дерьмо.

Квартира Дрю Джаггера ошеломляла.

С приоткрытым ртом я прошла через изящную кухню, спустилась на две ступеньки в утопающую в полу гостиную и подошла к стеклянной стене. Окно от пола до потолка открывало вид на Центральный парк, который мог бы стать сценой из фильма. После нескольких минут созерцания, я оторвала взгляд и вернулась в кухню. На гранитной стойке была записка:

По коридору первая дверь направо.

Что за?

Там был только один коридор. Я потянулась влажными пальцами к дверной ручке. Почему я так нервничала?

Я понятия не имела, чего ожидать, поэтому очень медленно открыла дверь. Чтобы найти… пустую ванную? Я все еще держала записку из кухни, поэтому перепроверила указания. По коридору первая дверь направо. Предположив, что он ошибся, я уже собралась закрыть дверь, когда увидела стикер на зеркале над раковиной. Включила свет и хорошенько осмотрелась прежде, чем прочитать. Это была чертовски хорошая ванная. Больше спальни в моей квартире. Повернувшись к своему отражению, я сняла стикер с зеркала.

Сумка на стойке. Там для тебя несколько девчачьих штук для ванны. Пульт для гидромассажа тоже там. Запоздалые поздравления с Днем рождения. Наслаждайся сегодняшним днем.

П.С. Жаропонижающее в аптечке.

Мои глаза неожиданно наполнились слезами. У непримиримого разрушителя отношений была мягкая сторона.

***

Моя кожа начинала морщиться. Я задремала на двадцать минут в расслабляющей ванне, слушая Нору Джонс. Дрю купил соль для ванн, лавандовую пену и две лавандовые свечи. Странное чувство, овладевавшее мной, когда я раздевалась и одалживала ванну в незнакомом доме, исчезло, как только ступила в теплую воду.

Я пробыла в ванне больше получаса, и вода начала остывать, но мне все еще хотелось опробовать гидромассаж. Открыв кран на минуту, добавляя горячей воды, чтобы вернуть тепло, я взяла пульт и нажала несколько кнопок, и гидромассаж ожил.

М-м-м-м, ощущение божественное.

Я увеличила давление струй на мою спину и направила одну на ногу, согнув правую в колене, чтобы получить ощущение массажа ног.

Это на самом деле ощущалось как массаж. Когда мне в последний раз делали массаж? Мужчина? Очень давно. Слишком давно. Вероятно, именно поэтому, когда закрыла глаза, чтобы насладиться ощущением, я начала думать о том, как это будет чувствоваться на других частях моего тела.

И это привело мои мысли прямиком к Дрю.

Тот поцелуй.

Тот поцелуй.

Вздох. Я не осознавала, что Болдуин вышел в коридор, а Дрю сделал это только ради того, чтобы заставить того ревновать. Он ощущался таким настоящим. Таким наполненным желанием. То, как крепко он прижимался своим твердым телом к моему, как крепко сжимал меня, я думала, голод подпитывает поцелуй. И хотя сначала это поразило меня, тело отреагировало незамедлительно. Вот почему, когда я поняла, что он сделал это только из-за смотрящего на нас Болдуина, чтобы заставить его ревновать, я была полна таким количеством различных эмоций.