Страница 121 из 124
Иллюстрация к главе и песня, вдохновившая меня на весь этот сюжетный поворот: https://vk.com/wall-88542008_3422
====== Эпилог. Асимметрия боли в районе груди ======
«Перейдём к криминальной хронике. Ещё одно звено южной наркомафии удалось вывести на чистую воду усилиями столичных и северных следователей, этой ночью произведена серия арестов…»
Радио бормотало в палате Робба Старка целыми днями, звук приглушали только на ночь. Не то чтобы его что-то интересовало – просто лечащий нейрохирург сказал, что стимуляция слуха должна ускорить восстановление функций мозга.
Робб лежал безучастно. Его миром была VIP-палата с функциональной кроватью, светящийся над изголовьем кардиомонитор да навороченное кресло для вертикализации. Наверное, его навещала Санса с братьями, может, даже с Арьей. Конечно же, приходили родители. Говорили, Робб уже вполне мог бы ходить, говорили, повреждения головы не так уж тяжелы: перелом затылочной кости, суб… какое-то там кровоизлияние… Утешали, чтоб не падал духом? Миром Робба была безмятежность и седое зимнее небо в окне. Это лучше, чем пустота и боль напополам с бессильной яростью, хотя ещё две недели назад он проклял бы себя за такое малодушие.
«Следствие по делу Хорнвудов тем временем зашло в тупик, – продолжало бубнить радио. – По предварительной версии, лорд Хенри Хорнвуд, повредившись рассудком, убил собственную дочь, а затем и жену в заброшенном строении в лесу; останки одной из женщин были прикованы цепями к стене. Возможно, к делу причастно подразделение южной наркомафии, пытавшееся захватить власть над фирмой «Болтон инкорпорейтед»: ведь сразу после того, как они опубликовали фотографии с места преступления, здание таинственным образом выгорело дотла. Подобный же почерк прослеживается в убийствах, совершённых четыре недели назад в лесу под Эйлом. Напомним, там был найден сгоревший автофургон без номеров, а нём – подвешенные на цепях останки, в которых эксперты опознали лорда Элиота. Также неподалёку от места обнаружения фургона было совершено нападение на автозаправочную станцию: четверо охранников и разнорабочий найдены расстрелянными, а работница торговой точки, тридцатидевятилетняя Табита Арвест, пропала без вести. Женщина разыскивается до сих пор, её приметы: средний рост, телосложение худощавое, нос с выраженной горбинкой после перелома…»
«Как у Энитт Хорнвуд», – проплыла ленивая, никчемная мысль. Аккуратный стук – дверь в палату негромко щёлкнула, пропуская посетителя.
- Как самочувствие, мистер Старк?
Робб вынырнул из раздумий, не поворачивая головы. Да, кроме родных к нему приходил ещё кое-кто – пробуждавший хоть какую-то остаточную волю к действию. Джори Кассель – главный секретарь отца – помогал сделать то последнее, что Робб ещё мог для своей бывшей невесты. Для своей любимой.
- Как продвигаются поиски? – монотонно произнёс Старк, игнорируя дежурный вопрос.
- Пока глухо… – начал было Джори; по-военному собранный и прямой, он явно испытывал неловкость в больничной палате – и Робб перебил, резко повернув голову:
- Всё ещё?! Вы должны найти!.. – горько скривившись, он зашипел от боли. – Донеллу нужно похоронить достойно!
Джори помолчал, ожидая, не выкрикнет ли хозяйский наследник ещё чего-нибудь, и наконец осторожно сообщил:
- Есть одна странная неувязка, мистер Старк. Это пока тайна следствия, так что вы понимаете, никому…
Робб коротко кивнул, затаив дыхание – наблюдая снизу вверх, как отцовский секретарь подходит ближе.
- Обе женщины, чьи трупы обнаружены в сгоревшей башне, одна на кровати, вторая в цепях на стене, – Джори понизил голос почти до шёпота, – были возрастом около сорока лет.
В опавшей тишине тревожно запищал кардиомонитор, мигая датчиком шкалящего пульса.
- Эксперты могли ошибиться?! – шёпотом выкрикнул Робб, приподнявшись; не дожидаясь ответа, машинальным жестом попытался взъерошить волосы – неловко сбил повязку на обритой голове. – То есть это значит… что Донеллы там нет? Тогда где она?..
В лесу было холодно – нереально, пронзительно холодно, – а больничная рубашка едва ли давала хоть каплю тепла. Заиндевевшие ветки больно стегали по щекам и цеплялись за спутанные волосы. Недавно у неё было пальто. Да, пальто, такое тёплое, вроде бы коричневое – но вернуться за ним было уже нельзя. Больше всего хотелось прислониться к какому-нибудь толстому дереву, спрятаться в его корнях от ветра, свернуться в комочек, пытаясь согреться, – и заснуть.
«Ты такая упрямая, как ослица!» – хмурилась когда-то её мать, складывая руки на груди.
О матери больше думать не хотелось. Но именно это ослиное упрямство заставляло передвигать ноги с непреклонностью зацикленного на цели робота.
Горсть колючего снега заскрипела на зубах и обожгла горло холодом, но это была первая вода за… Она даже не помнила, сколько не пила и не ела до этого, потеряв счёт дням и часам. Первый глоток воды за какое-то очень долгое и мучительное время – после него в голове немного прояснилось, даже сил как будто прибавилось. По крайней мере, хватило на то, чтобы поднять голову и зацепиться взглядом за что-то красное – сморщенные, обледенелые гроздья рябины.
Она давилась горькими ягодами, пачкаясь соком, и царапала нежные руки в попытках дотянуться до высоких веток. Потом сидела несколько минут, привалившись к тонкому стволу – чувствуя, как растекается сила и жизнь по окоченевшим конечностям. Вместе с жизнью вернулась и чувствительность – тело пробила крупная дрожь, – и эмоции, притупившиеся было до полной немоты: страх, страх, страх. Встать! Скорее. И идти дальше…
Этот чёрный лес, давящее ощущение погони и ледяного ужаса, пустое небо над головой и пробирающийся к сердцу холод возвращались к ней в кошмарах с самой первой ночи в приюте. Она просыпалась с заполошно-сдавленным вскриком, оглядывалась на таких же бедолаг-бездомных на соседних койках и долго дрожала в коконе из потрёпанного одеяла, пытаясь прийти в себя. Всё хорошо. Всё хорошо. Всё гораздо лучше, чем она могла бы ожидать. По крайней мере, её дни проходили в тепле, сытости и в хоть какой-то безопасности – впервые за долгие недели.
- Да благословят тебя Семеро!
Она склонила голову, принимая порцию горячего супа. Чашка согревала руки – как в тот первый раз, когда на плечах ощущалась приятная тяжесть добротного одеяла, а голоса людей вокруг ещё заставляли вздрагивать. Так и хотелось просто прикрыть глаза, наслаждаться пряным запахом, щекотавшим ноздри, и покоем. Пару раз к ней, помнится, подходили мужчины – такие же неприкаянные и потерявшие всё. Очевидно, не так часто сюда забредают юные красавицы, больше годящиеся для обложки модного журнала, чем для приюта бездомных. Она усмехнулась: вряд ли хоть один фэшн-фотограф взглянул бы на неё сейчас.
Она слабо помнила, как добралась тогда до заправки. Кажется, просто к вечеру услышала вдалеке шум машин и поковыляла на звук. А потом заметила свет неоновой вывески и замерла, не до конца понимая, что это значит, друзья там или враги. Вдруг там будет кто-то из тех, страшных?.. Но выбора не было. Осторожно озираясь, она пересекла трассу и весом всего тела толкнула дверь магазинчика. Несколько посетителей и продавец обернулись к ней и разом замолчали: в больничной робе, заскорузлой от крови, отощалое, со спутанной паклей вместо волос и запуганным диким взглядом – такое существо могло явиться разве что из фильма ужасов…
- Помогите! – вытолкнула она из последних сил и кулем рухнула на пол.
Краешком меркнущего сознания она ещё уловила, как бросились к ней люди, и отключалась.
Жёсткий кашель прервал воспоминания – пришлось отставить суп, чтоб не расплескать. Глупо было надеяться, что те блуждания по лесу истощённый организм перенесёт без потерь. Вроде бы не пневмония – и то уже повезло…
На заправке её обогрели, нашли какие-то тряпки вместо больничной сорочки, дали выпить горячего чая с печеньем и даже уложили спать в подсобке. Потом долго и муторно расспрашивали, кто она и откуда, и, не получив вразумительного ответа, помогли добраться до приюта бездомных в ближайшем городе.