Страница 48 из 100
А почему бы действительно не воспользоваться положением важного господина и завести «походный роман» с миленькой малолеткой? Никто не узнает, никто не осудит. И в дневнике можно и намёка не оставить об этой интрижке.
Странная штука — совесть. Словно держишь постоянно отчёт перед строгим судьёй. И этот судья — ты сам. Почему бы его не уговорить, не усыпить, не убедить, что все естественные, соответствующие природной склонности поступки вполне допустимы, вне зависимости от суждений или осуждений других людей, которые могут и вовсе не узнать о случившемся.
Однако он слишком давно привык наблюдать не только за чужим, но и за своим поведением, анализировать свои переживания и мысли. За уступку сладострастию придётся долгие годы терзаться угрызениями совести. Маклай на своём опыте знал: свою совесть не удастся усыпить, как бы наркотизировать опиумом.
Маршрут продолжался. Нередко приходилось двигаться под проливным дождём по заболоченным местам. Ноги распухли, к ним липли пиявки, болела рана от шипа, вонзившегося в руку; опасность лихорадки возрастала, а запас хины кончился.
Запись в дневнике: «Сделав довольно удачный портрет оран-утана Лысо с очень типичной физиономией и записав размеры его головы и лица, я приказал всем отправиться в соседнее селение за провизиею. Теперь сижу один и наслаждаюсь тишиною и уединением. Я сказал — тишиною, но в лесу не тихо, но нет этого назойливого, мне часто противного житейского шума и говора людей...
Моё одиночество сегодня, даже недостаток съестных припасов напоминает мне Берег Маклая, и я нахожу, что я положительно чувствую себя отлично во всех отношениях при этом образе жизни. Чем более я живу в тропических странах, тем более они мне нравятся. Лес, который меня окружает теперь, так хорош, что не только описать его не могу, но даже не могу подыскать для него подходящего прилагательного...
Люди не вернулись к вечеру; шёл проливной дождь, огонь погас. Я был голоден, но нечего было есть. Должен был, как только начало темнеть, ухитриться устроить себе помещение на ночь, чтобы не промокнуть...»
Среди ночи разбудил сильный шум в кустах, затем всплески воды возле помоста с навесом, где он устроился на ночлег. Вынул револьвер из кобуры и проверил ощупью, заряжен ли он. Шум вскоре прекратился. По-видимому, это был тигр.
В одном из селений местный житель оказался похожим на капитана Мавары. «Я уже много раз, — записывает Маклай, — в разных частях света встречал физиономии, которые при первом взгляде напоминали мне друг друга... Этот странный факт я не вполне понимаю».
Он не старается всё сразу объяснить, ставя перед собой новые и новые вопросы. В конце концов наука — это прежде всего корректная постановка проблем, которые можно решить научным методом. Когда и как решить — вопрос второй.
Закончив маршрут, который продолжался не двадцать, как он предполагал, а пятьдесят дней, Миклухо-Маклай написал 3 февраля 1875 года:
«Я достиг своей цели и, встретившись во многих местах с оран-райет и оран-утан, имел возможность познакомиться с этим интересным племенем, которому не суждено вести ещё долго свою бродячую и примитивную жизнь. При их малочисленности, при подвигающейся колонизации малайского племени и китайцев, при положительном нежелании оран-утан изменить образ жизни или они совершенно исчезнут, или почти бесследно (в этнологическом отношении) сольются с малайцами».
Вполне возможно, он застал эти племена в период упадка (как это было с племенами Папуа-Ковиай, ставшими кочевниками). Вторжение народов, находящихся на более высоком уровне цивилизации, более организованными и лучше вооружёнными, вытесняет местное население в наиболее глухие и мало приспособленные для обитания районы. Такие племена-изгои в этих условиях теряют многие навыки, опускаются на низкий уровень культуры.
«Главный и отчасти неожиданный для меня результат экскурсии, — продолжал он, — заключается в убеждении, основанном на положительных фактах, что между хотя и очень смешанным населением оран-утан Йохора можно ещё найти следы смешения с другим, не малайским (очень вероятно, папуасским) племенем».
Можно ещё найти следы смешения племён? В таком случае не следует откладывать новую экспедицию. Требуется подтвердить своё убеждение.
Второе путешествие по джунглям Малакки
Как прошла первая экспедиция по Малаккскому полуострову? На первый взгляд — вполне благополучно. Только вот после неё у него началась лихорадка, а вдобавок сильно разболелись пораненные ноги. Некоторое время Николай Николаевич не мог ходить.
«Это новое препятствие, — записал он в дневник, — следствие моей экскурсии в Йохоре, но отчасти следствие моей небрежности и нежелания обратить внимание на мелочь. Йохорский лес особенно изобиловал громадным числом пиявок, так что ноги наши, мои и людей, были постоянно окровавлены от укушения их. Люди мои, имея голые ноги, могли сейчас же, как чувствовали укушение, освобождаться от пиявок, я же, не желая и не имея времени часто останавливаться и снимать обувь, ежедневно останавливаясь на ночлеге, находил на ногах около дюжины присосавшихся, наполненных кровью пиявок. Кроме того, раза два я был укушен в ногу другим животным (вероятно, судя по боли и по ранке, это животное было из рода Сколопендра ), отчего нога сильно вспухла около ранок. По вечерам, несмотря на носки, сотни комаров осаждали ноги. Прибавьте к тому почти постоянно (более месяца) мокрую обувь, которую не снимал по целым дням. Неудивительно, что ноги вспухли и очень болели...»
После всех этих мучений вновь отправляться в те же гиблые места? Даже не отдохнув как следует, не набравшись сил?
Впрочем, исследователь попытался отдохнуть. Губернатор Сингапура сэр А. Кларк отправлялся в столицу Сиама Бангкок и пригласил с собой Миклухо-Маклая. Однако поездка не оправдала всех ожиданий. После нескольких дней прогулок по Бангкоку обострилось воспаление ноги. Пришлось неделю провести в гостинице, обрабатывая записные книжки и диктуя этнологические заметки о Береге Маклая.
У него было желание препарировать череп слона и исследовать головной мозг этого замечательного животного, которое в некоторых случаях проявляет разум, не уступающий человеческому. Сравнительная анатомия мозга — увлекательная область знаний, которая, быть может, позволит раскрыть тайну интеллектуальной деятельности. От чего зависит разум животных и человека? От величины головного мозга? От количества или расположения извилин? От развития определённых отделов мозга?
Вопросы непростые, для решения их потребуется много лет и не одно поколение исследователей. Но вести эту работу надо постоянно, скрупулёзно накапливая факты. Ему приходилось изучать мозг некоторых рыб, пресмыкающихся, птиц, отдельных человеческих рас, а также диких и домашних свиней. К этому перечню очень желательно присоединить мозг слона.
В Бангкоке, как выяснилось, только король имеет слонов. Учёному представилась прекрасная возможность обратиться к молодому королю Сиама, приславшему ему приглашение на аудиенцию. Однако Маклай под благовидным предлогом отказался от встречи. Ему не хотелось вести беседы с этим юным владыкой, который старался европейничать, а сам, несмотря на возраст, имел несколько наложниц, насильно сделав любовницей и свою двоюродную сестру. Тем не менее король был столь любезен, что узнав о желании русского путешественника купить слона, пообещал ему своё содействие.
У Маклая созрел ещё один замысел: создать первую научную зоологическую станцию в Азии. На эту мысль навели не только сугубо научные соображения, но и житейские. Ему пришлось убедиться, насколько трудно в цивилизованной обстановке найти место для сосредоточенных уединённых исследований.
В Сингапуре Николай Николаевич поселился в резиденции русского вице-консула Вампоа. Помещение было просторное, построенное на сваях над прудом. В жаркие дни в помещениях становилось влажно, а по ночам начинались концерты зычных обитателей пруда — лягушек. К ним периодически присоединялся дружный лай собак, охранявших владения вице-консула. Вдобавок ко всему спать не давал пронзительный звон множества комаров, жаждущих крови.