Страница 8 из 10
В принципе, в своих решетчатых ячейках зэки были предоставлены сами себе – военная охрана только ходила по коридору и пересчитывала охраняемых по головам. Драки среди заключенных прекращались с помощью шлангов с холодной водой, подаваемой под большим давлением. Бывшие смертники, которых везли бессрочно на Сумеречную Каторгу, находились на нижнем ярусе баковой надстройки. Они сидели в одиночках без иллюминаторов и без света. Из всех благ цивилизации пожизненники видели только гальюны. На данном рейсе закованных в кандалы будущих обитателей Мезды Проклятой было пятнадцать. Все они были осуждены за тягчайшие преступления, но смертная казнь крестованием была заменена им на вечную ссылку.
«Дозорный» подошел к носу левиафана ближе к утру. Чуть выше ватерлинии в борту «Донны Веты» открылись порты, через которые вытащили и перекинули через борт эсминца трап с зарешеченными стальными сетками. Пожизненных вели в кандалах, одетых как на ноги, так и на руки, по одному. На палубе эсминца, за баковым 152-х миллиметровым орудием стояла большая клетка, в которой горемык и содержали до прибытия на Сумеречную Каторгу. Их, голодных и донельзя оборванных, держали под открытым небом.
Не выдержавших испытаний и умерших в пути за борт не выкидывали, а везли на Мезду. Живущие на каторге бедолаги ждали прибытия трупов – ведь лишенные всего и предоставленные сами себе ссыльные попросту разделывали и съедали с голода тела своих менее (а может и более) удачливых собратьев.
Офицер с «Дозорного» спустился по трапу в чрево «Донны» и собрал деньги с желающих посетить Каторгу. Перед каждым он козырял и представлялся.
– Мэйлик Демитроп, ваш гид в аду!
Экскурсанты прошли вслед за ним и поднялись на борт «Дозорного». Им предоставили мощные бинокли и Кайль сразу же начал искать на горизонте плоский блин Мезды Проклятой. Оказавшись на эсминце – маленьком и легком корабле, Кайль пожалел о съеденном гусе и выпитом вине – корабль качало, в отличие от гигантского левиафана, нешуточно, и все съеденное и выпитое им поднималось из желудка до самого горла. Кайля вырвало за борт – теперь он узнал, что такое морская болезнь. Он на глазах позеленел, и его уже пустой желудок все еще сжимался в спазмах. Демитроп подвел экскурсантов к стальной клетке, сделанной из витой нержавеющей стали.
– Вот самые отпетые преступники Аргонии, из числа тех, что не были крестованы. Король заменил им смертную казнь вечной высылкой на Проклятый Остров.
В клетке сидели, позвякивая толстенными цепями, четырнадцать голодных, заросших бородами оборванцев. Пятнадцатый лежал при смерти – то ли от голода, то ли от какой болезни. Здесь это никого не волновало. Судьба пятнадцатого была быть съеденным на острове.
Мэйлик повел экскурсантов на маленький мостик, способный, однако, вместить рулевого, Мэйлика и всю его экскурсию.
– Смотрите в бинокль по курсу. Мезда Проклятая в пятнадцати милях от нас. Сейчас станем на редан и дойдем до нее с ветерком!
Демитроп взялся руками за леера.
– Полный вперед, курс на Проклятый Остров. – Как и все аргонские большие и малые торпедоносцы, эсминец «Дозорный» имел подводные крылья и при случае мог идти по воде так, что корпус судна приподнимался, в воде оставались только задняя часть с гребными винтами. А передняя приподнималась над водой, оставляя в ней только широкие крылья. В таком положении эсминец развивал бешеную скорость, что было хорошо для торпедной атаки. Впрочем, с самого момента постройки «Дозорный» ни разу не выпустил торпеду по вражескому кораблю и использовался только как судно для сношения колонии Новая Аргония с Сумеречной Каторгой.
Когда корабль стал на крылья, качка прошла, превратившись в дрожь. Желудок Кайля стал на место, наконец успокоившись, зато застучали зубы. Бинокль, приложенный к глазам, мелко трясся.
Декардон обернулся – громадина «Донны Веты» становилась все меньше и меньше, тая вдали. Кайль мысленно попрощался с кораблем, на котором он пробыл целых две недели. Впереди, точно по курсу, росла шапка облаков – Мэйлик объяснил, что эти облака – продукт испарения болот Сумеречной Каторги, и скоро она покажется в видимости.
Непонятно, как приливы не затапливали остров – он возвышался над уровнем моря метра на полтора-два, не более. Вокруг острова на отмелях пенилась грязная желтая пена, сам остров был не зеленый от растительности, а какого-то буровато-болотистого цвета.
Размерами он был достаточен, чтобы найти на нем дичь и другое пропитание, щетка каких-то веток оказалась порослью еле живых на болотистом грунте елей. Эсминец правил к середине острова, где от него отходил в море выложенный из дикого камня мол, к которому и приставал обычно «Дозорный».
Демитроп дал команду, и эсминец сбавил обороты, лег корпусом на воду и уже достаточно медленно подошел и пришвартовался к молу. Из надстройки вышел отряд матросов, вооруженных короткими карабинами с примкнутыми штыками. У двоих из них были специальные крюки, которыми они, зацепив их за кандалы, вытягивали каторжников по одному. В руках одного из них был плазменный резак, которым он ловко удалял заклепки с кандальных браслетов, затем заключенного, ошалевшего от нахлынувшей «свободы» штыками сгоняли на мол.
Так поступили со всеми четырнадцатью ходячими. Лежачего под дулами карабинов расковали прямо в клетке и как куль с овсом вытащили на мол.
С берега раздавался разбойничий свист – собратья по несчастью, выжившие в болотах Мезды, ожидали новоприбывших. Те же стояли кучей на моле и не знали, куда им идти. На эсминце стояли вооруженные матросы с наведенными на них карабинами, а что ожидало их на туманном, населенном маньяками, растлителями малолетних и людоедами берегу, было одному Богу известно.
Но Демитроп не церемонился с каторжниками. Он поднес к губам мегафон и прокричал им.
–Эй, рвань подзаборная! Бегите на свой остров и заберите с собой эту падаль, которая сама уже не может передвигаться!
И добавил, уже для вооруженных матросов.
– Переключитесь на резиновые пули. Беглым – огонь!
Матросы исполнили приказ и начали резиновыми пулями обстреливать преступников. Те, взяв ноги в руки, опрометью бросились на остров, оставив лежащего. Тот, получив пару свинцовых шариков, запакованных в толстый слой резины вдруг вскочил и вслед за остальными бросился на остров под шумное улюлюканье матросов.
– А если они сбегут с острова? – задала вопрос дама в брючном костюме и шляпке с вуалью, скрывающей ее лицо.
Демитроп сделал успокаивающий жест рукой и достал из кармана небольшой прибор, похожий на рацию. Понажимав разные кнопки в только ему известной последовательности, он указал экскурсантам на вечно облачное небо над островом. Из облаков вынырнули две боевые машины, похожие на небольшие самолеты, и пронеслись у всех на глазах над берегом острова.
– Два барражировщика – беспилотника с инфракрасными камерами и искусственным интеллектом постоянно дежурят над островом, бегущих они просто расстреливают, а кроме того, на острове нет древесины для изготовления плота или лодки, также нет и крупных животных, чтоб сшить лодку из их шкур. Еще вокруг острова постоянно курсирует один из номерных миноносцев, специально приставленный к этой каторге.
– Чем же питаются бедолаги? Ведь вы не привозите им еду!
Демитроп покачал головой.
–Конечно не привозим – заключенные здесь предоставлены сами себе. Ну… ловят рыбу, поедают ракообразных и моллюсков, ловят змей и лягушек. Да, змей здесь великое множество – из их шкур каторжники и изготавливают для себя обувь и одежду.
Офицер помолчал, затем добавил.
–Огонь здесь нечем поддерживать – елки растут не как елки, а как прутики, да и добывать его заключенные могут лишь примитивными способами, например, трением.
Дама с вуалью не успокаивалась.
– А как же они выживают зимой? Здесь наверняка все сковывается льдом, выпадает снег…
Мэйлик отрицательно покрутил головой.
–Снег бывает редко, тут все тает – болота незамерзающие – мимо острова проходит с севера теплое течение Аллентайль, которое мы по-аргонски называем Леталью. Это течение позволяет острову круглый год иметь плюсовую температуру. Правда респираторные заболевания и туберкулез свирепствуют на острове, выкашивая арестантов, но ничего не поделаешь, таков здесь климат.