Заметки на полях

— То есть бабушка тебе не готовит кушать? — искренне удивился ребёнок.

Стараясь выглядеть как можно более серьёзно, я помотал головой и демонстративно вздохнул. Санька серьёзно задумался, сосредоточенно нахмурившись, долго смотрел на откушенный пирожок на столе, видимо взвешивая все «за» и «против», после чего выдал итоги своих размышлений.

— Нет, всё-таки я жениться не буду. Я буду с тобой жить всегда-всегда, ладно, мам?

— Конечно-конечно, Сашенька, — поторопилась согласиться Настя. — А ещё лучше, мы отправим тебя жить к бабушке, она очень вкусные пирожки делает.

— Точно! — обрадовался Саня. — И игрушки она за мной убирает всегда сама!

На этом, казалось бы, история и закончилась. Бабушка была счастлива призрачной перспективой, мама - тем, что тема временно закрыта. И только Санька не перестал обдумывать планы на будущее и через пару дней пообещал маме, что пренепременно женится. Если найдёт жену, которая умеет печь пирожки. С капустой, и никак иначе.

========== О мелких неприятностях и «талантах» ==========

У каждого из нас есть недостатки. Не плохие качества, а небольшие мелочи, которые мешают жить и иногда нервируют близких. Я, к примеру, катастрофически неуклюжий. Смахнуть тарелки со стола? Легко. Слететь с лестницы? Без проблем. Потоптаться по вашим ногам? Да запросто! И даже за много лет занятий танцами это не изменилось. Нет, я могу, конечно, вспомнить последовательность шагов, и для ненамётанного глаза это даже будет похоже на танец, но среди профессионалов я всегда ловил взгляды, в которых отчётливо читалось: «Парень, иди косить сено — это тебе по силам». Но, кстати, я бы не стал доверять мне сено — коса-то острая…

Так вот, есть такая черта и у моего благоверного. Он совершенно не умеет готовить. Совсем. Абсолютно.

Что представляет себе человек, когда ему говорят, что кто-то не умеет готовить? Пригоревший омлет или пересоленный, недоваренный суп. Не тут-то было! У нас весь театр начинается со слов: «Хм, а вода уже кипит?»

И этот человек — инженер, получивший образование в одном из лучших ВУЗов страны, профессию, подразумевающую нетривиальные мыслительные процессы и недюжинную ответственность. Но, кипит ли вода, на глаз он определить не может.

Потому что:

— вода может кипеть в разных стадиях,

— вода может кипеть, но недостаточно для того, чтобы в ней уже готовить,

— вода может не кипеть, но делать вид.

Да-да, такое тоже возможно. Вода может делать вид, что кипит. Очень коварная вода.

Отдельный талант имеется у Валеры на варку макарон. Ну, казалось бы, что можно сделать неправильно в этом незамысловатом процессе? Закипятил воду — если оставить коварный заговор воды с процессом кипения, — посолил, закинул макароны, поставил будильник, выключил — готово. Но нет! Серьёзно, я не знаю, что именно делает этот человек, но ещё ни разу это дело не закончилось успехом.

Стоит отдать должное: несмотря на бесконечные неудачи, он продолжает попытки.

К тому же результат этих попыток обычно бывает чудным. В лучшем случае макароны разварятся. Но это случается редко. Чаще они склеиваются в один большой ком и прилипают ко дну кастрюли мёртвой хваткой. Да, он следит за ними зорким оком сокола, не отходя ни на минуту. Да, мешает постоянно, не вытаскивая ложку из воды. И да, они всё же слипаются. Мистика. Мистика чистой воды.

Но процесс этот все равно крайне занимательный. Потому как в процессе варки Валера с макаронами разговаривает. На полном серьёзе. Я даже склоняюсь к мысли, что именно поэтому они и слипаются. Я бы тоже слипся, если бы в меня тыкали ложкой и приговаривали: «Тони уже, жалкое исчадие пищевой промышленности!»

С недавних пор в нашем доме появилась микроволновая печь. Я вполне бы обходился и без неё, но иногда приходится разогревать еду, и после одного случая на семейном совете было решено, что купить одну микроволновку выгодней, чем постоянно выкидывать кухонную утварь. А случилось вот что…

В один прекрасный день, вернувшись домой, я открыл входную дверь и был встречен густым чёрным дымом. Я было подумал, что случился пожар, но, когда меня поприветствовала счастливая физиономия, высунувшаяся из кухни, я понял: очередная попытка приготовить закончилась летально. Для еды летально.

На плите меня ожидала кастрюля с чёрным слоем непонятного нечто. Причём слой был приличный, сантиметров пять, не меньше. Как выяснилось позже, это была капуста. Также выяснилось, что отодрать её от кастрюли было невозможно.

— Не кипишись! — уверенно заявил Валерка. — Я посмотрел в интернете, что делают в таких случаях: надо налить воды, насыпать соду и закипятить.

Мы долго прикидывали, сколько же соды нужно сыпать на пять сантиметров чёрного вещества, и… высыпали всю пачку. Идея была не моя, но инженерский мозг выдал «так надо, не спорь со старшими», и я смирился. Потом этот же инженерный мозг долго гадал, кипит ли уже вода… Я не химик и не знаю, что за процессы начали происходить на плите, но сода почему-то начала пениться. Полагаю, это всё та же мистика, силой которой макароны липнут друг другу, даже если их без остановки мешать.

Полчаса спустя, когда мы всё-таки мелкими перебежками по горячему полу, — пена выкипела и расползлась по кухне, — убрали всю эту радость и добрались до кастрюли, чёрная масса встретила нас приветливым молчанием. Она даже и не думала откисать.

— А давай мы её молотком отобьём?! — радостно предложил Валерка. По его счастливой физиономии я уже догадался, что это действие он уже спланировал в голове, и оно ему, безусловно, нравилось. И правда, не каждый день выпадает возможность постучать молотком по кастрюле…

В общем, кастрюлю я выкинул, пока Валерка ходил за молотком…

Ладно, сварить. Жарить — вот что настоящая олимпийская дисциплина! Об этом можно написать отдельный роман. Особенное отношение у Валеры с картофелем. Как жарят картошку нормальные люди? Чистят, режут, закидывают на горячую сковороду с маслом — или ещё чем-то, что удовлетворяет изысканному вкусу поедателя, — и жарят. Периодически помешивают. Вариаций много, но суть одна.

Пожалуй, стоит упомянуть, что чистить картошку Валерка учился в армии, поэтому процентное соотношение исходного материала и готовой продукции заставляет нормального человека плакать. В лучшем случае — хвататься за сердце. Я уже привык. За столько-то лет!

В общем, когда от килограмма картошки остаётся примерно одна треть, — обычно на этом страдания бедного, ни в чём не виноватого продукта не заканчиваются, — её режут. Ну, как режут… скорее — рубят. На две-три части. Чтоб долго не мучиться. Потом всё это порубленное — я бы хотел сказать, что мелко, но совесть не позволяет — закидывается на сковороду. Хорошо, если там уже будет масло, но скорее всего не будет. Про масло Валерка регулярно забывает. В общем, в разогретую сковороду, в которой, жалобно шкворча, картошка прилипает к металлу, наливается масло, всё это тщательно перемешивается, накрывается крышкой, и…

Сейчас очень важный момент: берётся стул, подвигается к плите, и Валера садится рядом, пристально уставившись на сковороду. Зачем? Чтобы картошка не сгорела. Бесполезно. Пока такого ещё не случалось.

В конце концов набирается уже знакомый номер пиццерии на соседней улице… Зато за почти год проживания по этому адресу мы узнали много приличных ресторанчиков в округе. В этом тоже есть свои плюсы.

Периодически с Валеркиной лёгкой руки на кухне происходят настоящие чудеса. В прямом смысле этого слова. Потому что иначе это объяснить никак невозможно.

Так, например, однажды он умудрился устроить пожар на индукционной плите. Для тех, кто не знает, как устроены такие плиты, — короткий ликбез. Система очень проста: она работает на магнитных полях, подавая энергию в толщу посуды, в которой готовится еда. Говоря по сути: разогревается дно кастрюли, а не конфорка, как в обычных электрических или газовых плитах. Плюс в том, что конфорка не нагревается совсем, ей передаётся только тепло от кастрюли. А теперь представьте, что ненагревающаяся ситаллическая поверхность загорелась. То, что по сути не должно нагреваться. Никогда.