Страница 16 из 18
В этот раз причина, на первый взгляд, была никчемная: Никита Козлов, слуга поэта, напившись в стельку, в прихожей Корфа учинил скандал и разодрался с камердинером хозяина, за что последний, дабы не буянил почём зря, дебошира хорошенько отмутузил. Козлов пожаловался Пушкину. Поэт вспылил и предложил барону разобраться у барьера. В ответ Корф заметил:
– Вашего вызова из-за такой безделицы не принимаю. И не потому, что вы Пушкин, а потому, что я не Кюхельбекер…
Пушкин оскорбился ещё больше, но потом они всё-таки помирились…
У Пушкина было своё собственное видение чести русского дворянина. Такой вывод можно сделать, ознакомившись с одним его письмом, адресованным некоему г-ну Дегильи, уклонившемуся от дуэли. Вчитаемся, постараемся в каждой строке письма разглядеть нечто большее, нежели простое обращение к трусоватому французу:
«К сведению г-на Дегильи, бывшего французского офицера. Недостаточно быть трусом, нужно еще быть им в открытую.
Накануне паршивой дуэли на саблях не пишут на глазах у жены слезных посланий и завещания; не сочиняют нелепейших сказок для городских властей, чтобы избежать царапины; не компрометируют дважды своего секунданта.
Все, что случилось, я предвидел заранее и жалею, что не побился об заклад.
Теперь все кончено, но берегитесь.
Примите уверение в чувствах, какие вы заслуживаете.
Пушкин. 6 июня 1821.
Заметьте еще, что впредь, в случае надобности, я сумею осуществить свои права русского дворянина, раз вы ничего не смыслите в правах дуэли».
Всё ясно, настоящий дворянин никогда не станет уклоняться от поединка. Подобное – прерогатива исключительно труса. В этом-то, по мнению поэта, и заключался внутренний стержень «истинного дворянина», человека чести. И он, этот стержень, есть право дворянина: вопреки государственным запретам иметь возможность вызвать на дуэль другого дворянина. Таким образом, человек чести имел право на дуэль и не мел такого права от неё уклониться. Сказанное – квинтэссенция дуэльного кодекса русского дворянина, или человека чести, которым руководствовался Александр Пушкин.
Право дуэли уравнивало богатого и бедного, знатного и не очень, генерала и поручика, министра и простого чиновника. При условии, что каждый из них дворянин.
«Право на поединок, – писал Я. Гордин, – стало для русского дворянина свидетельством его человеческого раскрепощения. Право на поединок стало правом самому решать – пускай ценой жизни – свою судьбу. Право на поединок стало мерилом… общественной ценности личности. Оказалось, что для нового типа дворянина самоуважение важнее жизни. […] Право на дуэль всю жизнь оставалось для Пушкина гарантией окончательной независимости, последней, но незыблемой опорой… Дуэль оказалась для Пушкина узаконенной требованиями чести формой мятежа с оружием в руках» [10].
Для чего Пушкину нужны были все те никчемные, на первый взгляд, дуэли? Ведь он никого не убил. И даже (кроме Дантеса) никого не ранил! Хотя в двадцатые годы между Пушкиным-бретёром и Пушкиным-поэтом знавшие его смело ставили знак равенства. Отгадка проста: Пушкин-дворянин стремился защитить в себе человека «дворянского авангарда». Первый поэт России не мог быть дворянином-посредственностью. Первый поэт обязан был быть человеком чести.
Ничтожного камер-юнкера мог обидеть каждый. А вот Пушкина – далеко не любой. Мало того, многие его откровенно побаивались. Ничего удивительного: ведь трусливый и подлый сильно рисковал быть вызванным к барьеру. А русская дуэль, как мы теперь понимаем, требовала людей особого свойства, коих с каждым годом становилось всё меньше и меньше. Общество тянется к некоему стандарту, и его зачастую раздражают бунтари и всякого рода гордецы-одиночки, для которых понятия «достоинство» и «честь» не пустые слова. Гораздо проще было иметь дело с теми, кто попроще и для которых вызов на дуэль считался почти самодурством.
Для Пушкина же дуэль с годами стала своего рода способом выражения борьбы со всем несправедливым и подлым. «Этому малому – умереть на дуэли», – шептались за спиной современники. И об этих перешёптываниях поэт прекрасно знал. Как знал и другое, о чём прочие даже не догадывались: умереть на дуэли являлось его самой заветной мечтой…
Князь П.А. Вяземский (из «Старой записной книжки»):
«В одно из своих странствований по России Пушкин остановился обедать на почтовой станции в какой-то деревне. Во время обеда является барышня очень приличной наружности. Она говорит ему, что, узнав случайно о проезде великого нашего поэта, не могла удержаться от желания познакомиться с ним, отпуская различные приветствия, похвальные и восторженные.
Пушкин слушает их с удовольствием и сам с нею любезничает. На прощанье барышня подает ему вязанный ею кошелек и просит принять его на память о неожиданной их встрече. После обеда Пушкин садится опять в коляску; но не успел он еще выехать из селения, как догоняет его кучер верхом, останавливает коляску и говорит Пушкину, что барышня просит его заплатить ей десять рублей за купленный им у нее кошелек. Пушкин, заливаясь звонким своим смехом, любил рассказывать этот случай авторского разочарования» [11].
В двадцатом состоялась дуэль поэта с Кондратием Рылеевым, к слову, тоже поэтом[34]. Инициатором поединка явился Пушкин, воспринявший близко к сердцу слух (пущенный графом Фёдором Толстым), будто «Пушкина высекли в Тайной Канцелярии за оскорбление Государя в стихах». А Рылеев имел неосторожность повторить это в одной из светских гостиных.
Стрелялись с дистанции в пятнадцать шагов. Оба сильно нервничали, особенно Рылеев. Он и выстрелил первым, но промахнулся. Прицелившись в товарища по перу, Пушкин вдруг поймал себя на мысли, что, нажми он на курок, и противник будет повержен. После чего демонстративно… выстрелил в воздух. Расстались довольно холодно.
Один их канонов дуэльного кодекса гласит: «Если кто-либо из дуэлянтов, выстрелив в воздух, успеет это сделать до выстрела своего противника, то он считается уклонившимся от дуэли».
Как видим, от дуэлянта требовалось много выдержки и самообладания. Выстрел в воздух мог обернуться большими неприятностями: бравировавший у барьера по-настоящему рисковал жизнью. Не каждый, над чьей головой пролетала пуля, находил в себе силы не отвечать на выстрел, стреляя в воздух.
Александр Бестужев-Марлинский считался признанным «дуэлянтом чести». Было время, его имя гремело по всей империи. Этот бретёр мог вызвать на дуэль из-за сущей безделицы, пустяка. Например, за неосторожно брошенное в свой адрес слово, не говоря уж об откровенном хамстве или прилюдном оскорблении. Тем не менее во время поединка этот сорвиголова вёл себя столь отважно, что иногда казалось, будто своя жизнь для него ничего не значила. По крайней мере, в трёх дуэлях с участием Бестужева после выстрелов противников он отстрелялся в воздух.
Пушкин Бестужевым восторгался! По мнению поэта, такие люди являлись олицетворением кодекса чести, следовать которому надлежало каждому дворянину. Стоит ли говорить, что этот знаток русской дуэли частенько выступал в роли секунданта в поединках, где стрелялись другие.
Очень часто дуэль проявляла истинный характер человека, выставляя напоказ как благородство, так и самые низменные качества.
19 марта 1820 года у барьера сошлись будущий декабрист и герой романа Дюма «Учитель фехтования» корнет лейб-гвардии Кавалергардского полка Иван Анненков с корнетом лейб-Гусарского полка Владимиром Ланским. Во время бала кавалергард-повеса ради озорства надумал приударить за молоденькой женой Ланского. Последний, возмущённый нахальством «сопляка», вызвал Анненкова на дуэль. Дело не стали откладывать в долгий ящик, решив драться прямо в парке за домом.
34
Рылеев, Кондратий Фёдорович (1795–1826); подпоручик, с 1818 года в отставке. Один из руководителей «Северного общества»; активный организатор восстания декабристов 14 декабря 1825 года. Казнён 13 июля 1826 года.