Страница 11 из 81
- Почему же не даст? Они начнут искать...
- И найдут вора. Меня. И больше искать не будут. Это же ясно!
- Ну что ты говоришь! Не будут искать несколько десятков государственных миллионов?
- Они еще не государственные. Пока они частные. Владелец еще жив. А меня посадят...
И тут я взорвалась. Меня всегда возмущали подобные обывательские рассуждения - у милиции только и дел, что сажать всех подряд! Вот и сейчас я обрушилась на Мартина:
- Глупости говоришь! Они так сразу не сажают. Сначала какое-то время покрутятся вокруг тебя...
- ...и это будут счастливейшие минуты в моей жизни, - насмешливо докончил Мартин. - Сама ты говоришь глупости! Какие могут быть сомнения, конечно, меня посадят! Загребут как миленького. Ну, пораскинь мозгами! Все против меня, они просто обязаны заинтересоваться моей особой! А мне, как никогда, именно сейчас нужна свобода.
- Зачем?
- Ну как ты не понимаешь? Ведь только на свободе у меня есть какие-то шансы что-то сделать. Правда, шансов этих у меня не больше, чем грации в носороге, но другого ничего не остается. Я хочу попытаться прижать моих жуликов, выяснить, кто же из них спер марки. Если они не уплыли еще за границу - а надежда есть, ведь на экспертизу требуется время, - попробую их у него выдрать. Шантажом, хитростью, угрозами - как получится. И сама понимаешь, милиция мне тут нужна как телеге пятое колесо, особенно если придется ехать за границу.
Нельзя было не согласиться с ним. Ясно: если начнется следствие, ему не дадут разрешения на выезд за границу. Конечно, у милиции больше возможностей в розыске похищенного, чем у Мартина, и, будь мы твердо уверены, что сокровище не покинуло пределов Польши, я, как гранитная скала, стояла бы на своем: немедленно сообщить о случившемся милиции. Но если марки за границей, дело принимает совсем другой оборот.
- Давай смотреть правде в глаза, - угрюмо продолжал Мартин. - Хоть я и совсем не представляю себе, в чем заключается сотрудничество нашей милиции с Интерполом, но не сомневаюсь: они бы рьяно принялись за розыски нашего национального достояния стоимостью в несколько миллионов. Если, конечно, будут уверены, что оно действительно национальное, что оно действительно стоит несколько миллионов и что оно действительно похищено. А тут что? Никакой уверенности, одни туманные, сбивчивые пояснения какого-то подозрительного субъекта, ничем не подтвержденные, никаких доказательств. И ты думаешь, наши органы рискнут? Не побоятся в случае чего выглядеть дураками перед иностранными коллегами?
Я принуждена была согласиться - может, и побоятся. И только уточнила:
- Подозрительный субъект - это ты?
- К сожалению, я. Знаешь, будь я уверен, что эта скотина не вывезла еще марки за границу, так уж и быть, плюнул бы на то, что покажусь кретином, явился бы в милицию, все рассказал бы и отсидел свое, лишь бы отыскались марки. Как ты думаешь, он успел вывезти?
Тут мы с Мартином стали прикидывать, как скотина могла уложиться во времени, и у нас получалось: вывезти марки можно было успеть, а продать вряд ли, потому что для этого надо найти экспертов и провести экспертизу. Да и уехать за границу скотина вряд ли успела, разве что крала уже с загранпаспортом в кармане. Я предложила Мартину написать в Отдел заграничных паспортов анонимку на всех трех жуликов, чтобы им не разрешили выезд, но Мартин в ответ на мою блестящую идею лишь постучал пальцем по лбу.
- Он мог предвидеть такую опасность и передать марки для вывоза кому угодно. Я бы, например, предвидел. И вообще, брось ты свой сомнительный оптимизм, видишь же, что дело серьезное.
Мне очень хотелось знать, кто именно из наших общих знакомых привел в дом к Мартину подозрительных жуликов и почему, но в ответ на мои расспросы он лишь как-то странно посмотрел на меня и не ответил. Затем заставил меня поклясться, что я никому ни слова не скажу о случившемся и даже с ним не буду заговаривать на эту тему, пока он сам не заговорит. Иначе он за себя не ручается.
Вся история с марками расстроила меня страшно, причем больше всего я расстроилась из-за собственного бессилия - ведь ничего не могу сделать, мне даже говорить об этом запретили! Несколько дней я жила ожиданием новых известий, их не было. Мартин молчал как рыба, бушевавшие во мне страсти искали выхода, и я с удвоенной энергией набросилась на ядерщиков. И с головой погрузилась в свою научно-фантастическую повесть, а страшная история с марками отодвинулась на десятый план.
Вскоре после этого меня очень удивила моя приятельница Янка. Я забежала к ней на работу по делу, а она задала мне дурацкий вопрос:
- Ага, послушай, чуть было не забыла, ты случайно не знаешь, у кого можно купить тысячу долларов?
- Думаю, у валютчиков, - ответила я ей, удивленная не столько самим вопросом, сколько тем, что его задает Янка. Всю жизнь ее знаю - никогда не проявляла ни малейшего интереса к подобным вещам. - Зачем тебе понадобилась тысяча долларов?
- Да ты что, это не мне! Одни мои знакомые ищут. Нет, у валютчиков они не хотят покупать.
Я пожала плечами. Что мне за дело до фанаберии каких-то ее знакомых? Но Янка позвонила мне на следующий день и измученным голосом спросила:
- Слушай, не знаешь ли случайно кого-нибудь, кто бы продал тысячу долларов?
- Что с тобой? Ты ведь меня уже спрашивала, и я тебе ответила, что не знаю! - рассердилась я.
- А, правда, я совсем забыла. О господи, самой мне ничего не приходит в голову, а они пристали как банный лист - найди да найди. Обещают очень хорошо заплатить. Ты и в самом деле никого такого не знаешь?
- Если ты меня спросишь об этом в четвертый раз - придушу и тебя, и твоих знакомых! И чего ты-то так переживаешь? Скажи им, что не знаешь, и дело с концом.
- Да разве от них так просто отделаешься? Насели на Доната, без конца морочат ему голову, а он мне. У меня уже сил нет.
- У меня тоже. Я сейчас очень занята. Мне надо найти одну такую маленькую штучку с дном.
- С каким дном?
- Непроницаемым для космических лучей. Чтобы оно отражало их.
- Спятила! - сказала шокированная Янка и повесила трубку.
И Янка, и ее тысяча долларов тут же вылетели у меня из головы, я ни на секунду не задумалась о них. А кто знает, может, и стоило?