Сгорая в тебе

— И что же?

— К примеру, то что мы не с того начали, — одаривая ее ухмылкой, жадно целуя ее губы, подбородок, шею, проводя языком по ложбинке меж ее грудей, которые, не удержавшись, сжал в своих руках, он расположился меж ее широко разведенных ног, удерживая в удобном ему положении, не разрешая ерзать под собой.

— Что ты делаешь? Арчи, пожалуйста, поднимись ко мне, — сведя брови, вымолвила брюнетка, ловя безукоризненную ухмылку.

— Нет, я хочу попробовать тебя на вкус. Везде, — покачав головой, проговорил парень, языком проведя от входа к клитору, а Триша выгнулась на его ласку, испустив судорожный вздох. — М-м, знаешь, теперь я не могу определиться, где мне нравится целовать тебя больше, тут, — словно целуя, обхватывая губами клитор, легко касаясь его языком, сказал наследник, — или там, — кивнув головой на ее губы, отмечая пристыженный румянец на ее щеках, скалясь от неимоверно сексуального вида, дополнил Арчи, вновь начиная ласкать ее языком.

Триша откинулась на подушки, судорожно сжимая ладонями простынь, ощущая, как парень бесцеремонно орудует языком прямо меж ее ног, стимулирует клитор, посасывает, покусывает, вводит в нее палец, вынуждая шумно вдохнуть воздух и простонать его имя на выдохе, заходясь в дрожи, бурно кончая, сжимаясь от легких спазмов внизу живота. Ее трясло.

— Ты потрясающая, Триша, такая чувственная, сладкая, — вновь проведя по влажным складкам, слизывая ее соки, протянул Арчи, возбужденно смотря прямо в ее глаза, — тугая, и вся моя.

Его член болезненно пульсировал, терся о простынь, создавая непомерный дискомфорт, но на это было плевать. Его интересовало только ее состояние: пылающие щеки, к которым она приложила тыльную сторону ладошек, ее блестящие от всплеска эмоций глаза, ее тело, дрожащие в его руках. Это была самая потрясающая картина, которую он только мог наблюдать.

— Пока еще нет, — шумно глотая воздух, произнесла девушка, затуманенно смотря на него, утопая в его власти.

— Это поправимо, — не сдержав короткого смешка, ответил Арчи, плавно поднимаясь к ней, оставляя короткие поцелуи на ее пылающей коже, накрывая ее рот своим ртом.

Он целовал ее упоительно медленно, растягивая удовольствие, отвлекая от действий своих рук, разрывая упаковку презервативов, которые покоились в изголовье кровати. Ему хотелось сделать все как можно менее болезненно, но в то же время он хотел заполнить ее целиком, почувствовать, как ее стенки судорожно сжимают его член, даря неземное наслаждение.

— Доверься мне, ладно? Я постараюсь быть максимально сдержанным, но не обещаю, потому что у меня уже в ушах звенит от перевозбуждения. Я так сильно хочу тебя, что, кажется, взорвусь, если сейчас же не войду, — доверительно проговорил наемник, целуя девичьи губы, переходя на шею, направляя себя в нее, и резким толчком входя в ее тело.

Судорожный стон боли сорвался с ее губ, который он поглотил своим ртом, переплетая их языки, начиная двигаться в ней упоительно медленно, растягивая под себя, приучая, стараясь доставить ей хоть толику удовольствия, которое она будет получать с ним потом, как только привыкнет, как только отойдет.

— Сильнее, я не стеклянная, — прикусив его нижнюю губу, выдохнула Триша, подмахнув ему бедрами, и выгнулась в пояснице, от сильного, несдержанного толчка, который едва ли не заставил ее задохнуться в ощущениях. — Блять!

— Не ругайся, по губам получишь, — усмехаясь, проговорил Арчи, вновь вбиваясь в податливое тело, игнорируя желание кончить так быстро, сдерживаясь, вновь целуя ее шею.

Она была слишком узкой, такой узкой, что хотелось кончить, как только он вошел в нее, не то что трахать долго и с упоением. Слишком идеальная, слишком чувственная, отзывающаяся на каждое его движение, стонущая его имя. Она была умопомрачительной, а он был помешанным на ней.

— Еще немного, — видя, как Триша начинает морщиться с непривычки, произнес парень, целуя ее под ушком. — Совсем немного.

Раз. Два. Три. Мышцы сокращаются, он изливается густой жидкостью в презерватив, жалея, что она не на таблетках или уколах, как бы он хотел войти в нее без преград, почувствовать ее изнутри, прикоснуться. Но у них все еще было впереди. Так много впереди, что не стоило жалеть сейчас. Омрачать этот невероятный, досконально изменивший их отношения момент. Он не позволит себе сделать это. Не позволит все испортить. Триша заслуживает лучшего, и он преподнесет ей это лучшее на блюдечке с золотой каемочкой. Он сделает ее счастливой, во что бы то ни стало. Он сделает ее своей.

— Не вставай, я наберу нам ванну, — чмокнув девушку в носик, счастливо улыбаясь, сказал Арчи, но брюнетка прижалась к нему всем телом, зарываясь носом в его шею, вдыхая аромат его тела, упиваясь им.

— Побудь со мной еще немного, пожалуйста, — не отпуская, крепко обнимая, выдохнула она, а парень обнял ее в ответ.

— Я никуда не ухожу. Я наберу ванную, искупаю нас, поменяю простыни, и мы будем отдыхать. Думаю, стоит отменить выезд, — убедительно произнес наследник, оставляя короткий поцелуй на ее шее.

— Ты всегда уходишь, — словно не веря ему, прошептала девушка, а он прижал ее к себе сильнее, едва ли не до хруста в ребрах.

— Не сравнивай себя ни с кем. Ты исключение из правил. Всегда им была. Ты особенная, Триша. Не спрашивай почему, я так чувствую. Ты дорога мне. И я сделаю все, чтобы никогда не лишиться твоего доверия, — пристально всматриваясь в сводившие его с ума глаза, ответил на ее опасения Арчи.

— Я верю тебе, — одними губами произнесла девушка, разрешая ему подняться, тут же притягивая к себе одеяло, прикрываясь им под изучающим взглядом.

— Уже поздно стесняться, — подмигнув бровями, протянул Арчи, направляясь в душ, посылая ей воздушный поцелуй.

Вновь рухнув на кровать, Триша провела по густым, темным волосам ладонью, поджимая губы, все еще ощущая дрожь, эйфорию и бешеный заряд эмоций. И почему она не решилась на это раньше? Почему не доверилась ему? Зачем заставляла себя страдать? Столько вопросов, и ни одного ответа. Впрочем, как и всегда. Утешало лишь то, что она чувствовала себя правильно. Губительно правильно. Лежать в его постели обнаженной, окутанной его запахом, утопающей в нем: все было так, как должно было быть, словно это предначертано судьбой, хоть она и не верила в эти россказни. Никогда не верила, но сейчас она ощущала себя поистине живой, целой, словно без него она была лишена чего-то важного.

Так же и он ощущал себя без нее.