Три имени вечности

Она покосилась на собеседника, но тот, похоже, нисколько не обиделся, потому что как ни в чем не бывало продолжил рассказ:

– Каббалистическая нумерология предлагает такой вариант толкования вашего имени, он называется гематрия. Это часть каббалистического учения, есть еще нотарикон и темура, но о них как-нибудь потом…

– Да, лучше уж потом…

– …Так вот, гематрия... В латинском алфавите буква N имеет четырнадцатый номер, ему соответствует число пятьдесят, буква I – девятый, число девять, буква K – одиннадцатый, и ему соответствует число двадцать. Букве А, безусловно, принадлежит число один, поскольку она идет первой. Теперь можно рассчитать сумму слагаемых: пятьдесят плюс девять плюс двадцать и плюс один. Итого восемьдесят. Это полная гематрия вашего имени. Далее полученное число путем суммирования составляющих его цифр сводится к однозначному. Число восемьдесят состоит из восьмерки и нуля. Восемь плюс ноль получится, как вы понимаете, восемь. Это и есть гематрия имени NIKA. Восьмерка в каббалистической нумерологии это благоприятное число. Потом я расскажу вам о его значении.

– Ого! – воскликнула Ника восхищенно. – И еще что-то есть?

– Да, есть. Вот еще один факт: полученная восьмерка это номер станции, на которой я вас встретил на Виа Долороза.

– Не понимаю… – Ника была в явной растерянности. – Это… это совпадение? И вы что, во все это верите?!

– Что ж, вполне возможно, это могло бы быть и совпадением… Но, хотя я и не очень-то верю в нумерологию, не могу назвать это простым совпадением. Ведь вы, друзья мои, сейчас находитесь на земле очень древних мифов и легенд. Да и числа сами по себе вещь довольно интересная… Они, конечно, имеют утилитарную функцию – можно, например, с их помощью посчитать что-нибудь: например, количество денег в кошельке или объем жидкости в сосуде, но, кроме того, они способны описывать и нечто другое.

– Что же такое особенное они могут описывать? – спросил Глеб.

– Понимаете ли… – Арье пожал плечами, словно бы недоумевая и удивляясь. – Существующая ныне математика как наука по большому счету это система чистых абстракций, а математические понятия уже давно не имеют никакого отношения к реальным объектам. К тем объектам, которые мы видим в жизни каждый день. Чего стоят хотя бы базовые понятия, которыми оперируют математики – ноль, точка, линия или плоскость. Я здесь даже не говорю о, скажем, интегральном исчислении, булевых функциях или непротиворечивости логики предикативов как философской проблеме истинности математических теорем.

– Вы математик? – с уважением спросила Ника.

– Я знаком с математикой, – согласился Арье. – Но, увы, вовсе не так уверен в ней, как некоторые другие... Иногда математиков очень трудно вытащить из тех глубоких и невероятно далеких, сияющих в хрустальной идеальной чистоте умозрительных сфер, в которых они обитают. Да вы сами, наверное, помните известную забавную историю, как нескольким ученым, среди которых был математик, предложили найти метод поимки сбежавшего из зоопарка льва? Через два дня математик принес решение теоремы для обобщенного случая сферического льва в вакууме…

Арье поднял брови, как бы удивляясь заумности математиков.

– …однако математика является, в допустимом приближении, вполне надежным инструментом описания материального мира и физических явлений, поэтому иногда ей можно доверять. Кроме того, это великая игрушка для разума, для чистого интеллекта. Она дает простор фантазии и полету ума. Но у математики есть еще одна функция, которой очень часто не придают никакого значения. В частности, она иногда неплохо описывает определенные аспекты духовного мира. И некоторые философские школы античного мира, например, пифагорейская школа, использовали это знание в полной мере…

День приближался к своей жаркой середине, по брусчатке улицы Бен Гилель двигались в обоих направлениях яркие разноцветные массы туристов, создававших настоящую толкучку. Туристы то и дело задевали Нику и Глеба плечами, сумками и фотокамерами, но ничего этого они не замечали, поглощенные рассказом Арье, который все сильнее и сильнее раскручивал спираль своего повествования.

– Итак, первая буква еврейского алфавита, который, кстати, называется алефбет, это буква А, алеф, в гематрии соответствует единице. А единица, как это совершенно очевидно, символизирует нечто такое, что является единым. Одним-единственным. Что это, как вы думаете, Глеб?

– Ну-у-у, не знаю… Что бы это могло быть... Это Земля? Нет? Это Солнце? Тоже нет?

Тут Ника поспешно сказала:

– Я поняла! Единица это человек! Он всегда один. Он одинок в этом мире. Правильно?

– Такая трактовка тоже существует, но все-таки это не так.

– А что же это? Может, Солнечная система? Или это Вселенная?

– О! Вы почти попали в самую точку! Конечно, единица это Бог. Кроме него нет ничего, и «...без Него ничто не нáчало быть, что нáчало быть».

– Ага, Бог… да-да, конечно…

У Ники с трудом получилось скрыть разочарование, но она справилась со своими чувствами и сказала вежливо:

– Наверное, вы правы. Это Бог. Но я предпочитаю не говорить на эту тему.

– Отчего же? – удивился ее собеседник. – Здесь, на земле, из которой вышли три величайшие мировые религии, беседы и дискуссии о Боге не прекращаются уже, наверное, четыре тысячи лет со времен пророка Авраама…

Ника помолчала и призналась:

– Почему-то мне не очень нравится, когда люди слепо подчиняются всяким книжкам, пусть даже и святым… – она умолкла, пытаясь подобрать верные слова. – У каждого своя святая книга, молятся на нее, поклоны бьют… А потом начинают убивать друг друга, доказывать, что его вера лучше. И кому от этого лучше становится? Отчего бы Богу не прекратить это? Если уж он такой всемогущий. Если он такая уж себе единица. Пусть бы лучше все жили в мире, картины бы рисовали, музыку создавали. …А вот еще такая штука была, инквизиция, за нее отдельное спасибо от всех женщин!

– Да, Ника… – Арье нахмурился, его прорезанное глубокими морщинами смуглое лицо еще больше потемнело. – Вы не первый человек, кто задумался об этом… да уж, далеко не первый… И все вы правильно говорите… да, правильно… Проблемой теодицеи, то есть оправдания Бога, занимались виднейшие богословы всех религий, самые ясные и острейшие умы всех времен. И в самом деле – это проблема! Так никогда и не был окончательно прояснен вопрос вопросов: как можно увязать между собой понятие всеблагого Творца и существование зла в мире? Ведь это существование зла мы ежедневно ощущаем в разных проявлениях. И в монотеистических религиях не получается, как в многобожии, свести все только к естественной борьбе противоположностей – темных и светлых сил. В конечном счете, все равно получается, что все эти сущности, все бесчисленные миры создал Бог, именно он создал и добрые, и злые силы… и получается, что именно Единый несет ответственность за все мировое зло…

Арье достал из маленькой сумочки, прикрепленной к его поясу, деревянные четки и принялся их задумчиво перебирать в такт своим шагам.

– Да, сколько копий было сломано, сколько тонн бумаги и пергамента исписано… Вы знаете, Ника, когда русский философ Владимир Соловьев написал свой знаменитый труд «Оправдание добра», то ведь, по сути, не открыл ничего нового. Он лишь продолжил традицию великих философов, как христианских, так и других – от древнегреческого Лукиана до Блаженного Августина и Вильгельма Лейбница, да и многих-многих других… Хотя его идеи прекрасны…

– И мне тоже идеи Владимира Соловьева понятны, – поддержал Арье Глеб. – Я его труд «Чтения о Богочеловечестве» еще в университете прочитал. Мне нравится, что человек может стать ближе к Богу, похожим на него, соединиться с ним. Он еще, кажется, говорил, что созданный Единым Богом мир отпал от Всевышнего. Но, наверное, так считают все религиозные люди, все религии…

– Бывало по-разному, есть разные трактовки, которые отличаются иногда только в деталях. Вот, скажем, гностики начала первого тысячелетия нашей эры были уверены, что этот мир создан не Богом-Абсолютом, а богом-«конструктором», который когда-то в незапамятные времена отвернулся от Всевышнего Света… потому-то этот мир и несовершенен.