Страница 3 из 3
– Понимаешь, умирают все. И тот, кто родился гагой, и тот, кто родился человеком, и даже тот, кто родился островом. Только каждому выдали своё время. И наверное, какой-нибудь мшистый камень смотрит на людей и не понимает: «Почему они умирают, не доживая даже до ста пятидесяти лет?»
– А ты понимаешь почему?
– Это не моё волчье дело! – взмахнул хвостом Бубо. – Моё дело – наблюдать, есть мышей, спать и радоваться, когда прилетит Папако – так зовут моего крылатого друга.
Я загрустила, потому что даже у совиного волка был друг, а у меня нет. Дело не в том, что со мной никто не хотел дружить, дело в том, что тот, кто хотел дружить со мной, просто не знал, где я. Мой дом был закрыт от целого мира, и нужен был специальный пропуск, чтобы попасть в наш городок, где жили взрослые и самолёты, самолёты и взрослые. Они улетали и возвращались, а я думала о других городах и сильно-сильно прижималась лбом к оконному стеклу – вдруг с той стороны что-то изменится, появится кто-то и позовёт играть. Я ещё не знала, что такое – дружить, и мне было интересно, как это.
– Бубо, расскажи про Папако. Какой он? И почему он твой друг, а ты – его?
– Почему кто-то становится другом – так же удивительно и просто, как то, почему зимой идёт снег, а летом расцветает лютик. В дружбу входишь, как в реку, – не знаешь, что там, на дне: камни, коряги?
– А стекло? В прошлом году я нашла в реке осколок!
– Может, и стекло, острое, неожиданное. Но потом ты окунаешься и плывёшь, и больше не страшно.
– Или не окунаешься и выходишь из воды? – предположила я.
– Именно так!
Папако был уже немолодым гагуном. Всю жизнь он прожил на архипелаге Новая Земля и в нашем Заполярье. Коренной народ на архипелаге – ненцы, от них и досталось птице такое странное имя. Правда, самих ненцев теперь не встретишь на Новой Земле – они живут на берегах реки Печоры.
Каждый раз, прилетая на зимовку, гагун рассказывал Бубо обо всём, что происходило на далёком северном архипелаге: от забавных случаев с песцами и белыми медведями до историй о подземных взрывах, которые то и дело сотрясали землю. Папако говорил, что эти взрывы устраивают военные люди, живущие на острове, что так они изучают своё страшное оружие – бомбы.
– Если такая бомба упадёт на город, никого не останется – ни людей, ни птиц, – вздохнул Бубо.
– Но для чего они, эти бомбы? – спросила я.
Разве не странно? Придумывать бомбы и взрывать их под землёй – как бы понарошку, как бы пробуя, что получится, чтобы однажды какая-нибудь из них упала на город, на всех жителей, на их дома и разрушила всё, что так долго строили. Потому что, если бомба где-то есть, она непременно когда-нибудь окажется где-то ещё.
– Я не знаю, для чего они людям, – печально произнёс Бубо. – Я всего лишь волк, мне никогда не понять смысла вашего оружия. Но я знаю, что птицам, зверям и даже лишайникам плохо от этого. От радиации. Это злейший враг обитателей Земли.
– Радиация?
«Какое странное имя! – подумала я. – А как она выглядит? Наверное, она огромная, с длинными руками-щупальцами, и, может, у неё даже клыки торчат в разные стороны. И ещё у неё спутанные волосы. И платье чёрное – из вороньих перьев…»
– Радиация? – повторила я.
Волк задумался.
– Сложно объяснить… Вот есть я, например. Если ты близко-близко подойдёшь ко мне, то почувствуешь, что я тёплый.
– Я верю тебе! – поспешно сказала я и подумала, что лучше не буду близко-близко подходить к волку, хотя бы и совиному. Волк есть волк.
– Это тепло, – продолжал он, – как поле вокруг меня. Невидимое, конечно. И если ты попадёшь в это поле, никакого вреда тебе не будет. Разве что я захочу тебя съесть. Но я не захочу. Я на мышиной диете.
Волк грустно вздохнул, вытащил из ямки припасённую мышку и проглотил её.
– У злого оружия с Новой Земли тоже есть поле. Но тот, кто попадёт в него, может заболеть. Сильно, на всю жизнь. Или даже умереть. – Волк причмокнул и клацнул зубами. – Папако говорил, что когда-то тут, в море, затопили огромную подводную лодку. Люди называют её а-том-ной. В ней столько радиации, что на полморя хватит!
– И она до сих пор там?
– Да! Лежит на дне, в темноте, на глубине семидесяти пяти метров.
– А Папако откуда знает про это?
– Папако много чего знает. Он дружит с глубоководными рыбами. Они и сказали ему про подводную лодку, про то, как она покоится на дне, страшная, большая, всеми покинутая, и зовут её К-27!
– Двадцать семь?!
Это число моего рождения. Мне стало немного не по себе от того, что именно этой цифрой назвали пугающее рыб подводное военное чудовище. А что такое «К»? «Кит»? «Крылья»? Ну конечно, «корабль»! Крылатый китовый корабль 27! А почему 27? Мне больше не хотелось думать об оружии, мёртвых лодках и опасности. Мне хотелось побольше узнать про Папако, и я спросила:
– А что ещё любит твой друг, кроме разговоров про Новую Землю?
Оказалось, что Папако – настоящий любитель приключений. В то время как все гаги летают низко-низко над водой, он научился кружить высоко, выше всех других уток. Хотя получалось это у него неуклюже и многие над ним смеялись, со своей высоты Папако видел землю совсем иначе. И когда он пролетал над берегом, морской заяц махал ему ластами, и когда он пролетал над тундрой, песец махал ему хвостом и северный дикий олень приветствовал его, а когда он пролетал над Гусиным озером, пресноводные рыбы собирались в стаи, прятались в водорослях и камнях. Только арктический голец – редкая большая рыба – не боялся отважного гагуна и следил за его полётом.
Но летать высоко – полдела! Гагун Папако научился ещё и нырять дальше всех. Самый известный водолаз среди гаг сумел добраться до глубины в пятьдесят метров. А Папако не побоялся опуститься на пятьдесят пять! Под водой его крылья становятся как вёсла, поэтому и плавает он быстро – не то что ходит по суше. На берегу гаги бродят вразвалочку, медленно, лениво. Лапы у них неуклюжие, «морские», передвигаться по земле с такими трудно.
Кроме того что Папако бесстрашный, он ещё и красивый. Шея и грудь у него белые – цвета подснежника, а на голове – чёрная шапочка с зеленоватым отливом. Бока у него чёрные – с белыми пятнами. Выглядит он так, будто сейчас взмахнёт крылом, и гагачий оркестр заиграет музыку какого-нибудь птичьего композитора.
Детей у Папако было столько же, сколько перьев на его крыльях – не сосчитать. Не все из его потомства выжили – даже в арктическом климате хищники не дремлют и то и дело норовят подкараулить пуховичка – птенца гаги. Но те, которые дожили до взрослого возраста и теперь летают над морем, гордятся, что у них такой отважный отец: «Папаша Папако! Как дела? Куда собрался на этот раз – в небо или под воду?»
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.