Альтернативная анатомия

– Да там ОБЖ какое-то, мне с таким образом жизни вряд ли поможет. Так что, берёшь меня… с собой? – я руками упёрлась в столешницу по обе стороны от него, но всё равно держала дистанцию, не прикасалась.

Пока сам не позовёт. Не потянется ко мне.

– Хочешь попробоваться на роль моего телохранителя? – Денис попытался изобразить саркастичную усмешку, тревожно поглядывая на приоткрытую дверь класса, потом, видимо, послал осторожность к чёрту, и от всей души зацеловал мою макушку. – Как же ты не понимаешь… что это опасно… чтобы нас видели вместе?

– Это неважно уже. Они знают, кто я и где живу, что я – твоё слабое место, – договорила до конца и только потом поперхнулась оттого, что фраза колючками царапнула горло.

Всё боялась, что он это скажет, а вырвалось у самой.

– Слабое, приставучая и очень дурное, – с деланной беспристрастностью согласился Громов, и на выходе из класса шепнул мне на ухо, что ещё любимое.

Я за ним не сразу успела – немного дрожали коленки.

Нам пришлось в рамках конспирации даже из разных выходов покидать учебное заведение: мне – через обычный, Денису – через чёрный, открытый весной. Вик отпустил Громова с миром, известил, что на нём заживает всё, как на собаке, и что он может больше не приходить.

Уже на выходе из его кабинета у меня в кармане завибрировал мобильник. Я подумала, что если Козлову ещё не выпустили из заточения, то это, наверное, она сейчас низвергнет на меня потоки отборных туалетной ругани, вдохновлённая обстановкой. Но номер был незнакомый.

– Это Лариса Владимировна. У тебя, судя по расписанию, уже кончились уроки. Почему ты до сих пор не дома? – тон был невообразимо менторский, как у директора школы благородных девиц.

– А… А у меня тут меня кружок, знаете, – оглянулась мельком на Громова, даже за подбородок схватившись от сосредоточенности, – по биологии. Тут в школу крысу недавно привезли, Лариской, значится, её кличут, сегодня препарировать её будем, да. Только она пищит, вырывается, неудобно разговаривать – ж-жутко. Давайте так: я ей сейчас кишочки выпущу – и ср-разу вам перезвону, ладушки?

Я сбросила вызов, даже не дождавшись одобрения Чудновой, и в ответ на вопросительный взгляд Дениса махнула рукой.

– Да, отец подцепил какую-то в одной из своих командировок. Мнит себя теперь большой хозяйкой, даже не кухне уже окопалась.

– «Подцепил» – это как будто не девушку, а заразу.

– Может быть, – пожала плечами. – Я ещё не разобралась. Но там все серьёзно, между ними не химия, а целый химзавод, смотрят друг на друга так, будто сейчас сожрут…

Замерли мы почти синхронно. Замерли и прислушались. Потому что по обшарпанным стенам, по мрачному потолку вдруг поползло эхо каких-то песнопений, больше походивших на замогильный вой, от которого за шиворот пробирались непонятные мурашки.

– Трупы развлекаются? Открыли кружок вокала и самодеятельности?

Я поёжилась. На самом деле в этом не было ничего удивительного – на творчество живых и адекватных эти звуки походили мало.

Рука Громова как-то сама собой потянулась за пояс. Ой, только не говорите мне, что он под курткой всё время пистик носит. Мы стояли напротив двери в подвальное помещение, и все эти пристукивания, притоптывания и длительные страдальческие завывания доносили б именно оттуда.

И я видела, что внутри Дениса борются прямо сейчас точно такие же два желания: свалить от греха подальше и пойти проверить, кто это так изощрённо скрашивает свой досуг в жмуриковой обители.

Комментарий к 23. Крыска-Лариска и туалетная блокада

Меня так долго не было, и теперь я, наверное, должна сказать что-то в силу своего отсутсвие. Так вот.

Скучала.

Очень.

Спасибо всем, кто дождался.

Главы теперь будут выходить более-менее регулярно и хорошо, если раз в неделю. Время нынче загруженное.

Как-то так.

========== 24. Хитромордый ==========

Сказать по правде, вели мы себя на пару с Громовым, как те самые идиоты из фильмов ужасов. Топать в крайне сомнительный подвал с заунывными песнопениями – это всё равно, что на звуки доедающего человеческую ногу Бармаглота изумлённо спрашивать, мол, дорогая, это ты что ли?

Лестница, к слову, была настолько крутая, что спуститься по ней, не пересчитав при этом ступеньки своими же рёбрами, казалось благословением.

Зато акустика знатная. Странные звуки становились объёмнее, яснее, и уже можно было различать отдельные нотки и голоса.

Я кралась вдоль плесневой стенки за Громовым след в след и представляла себя каким-то очень понтовым шиноби. Что удивительно, Денис даже не стал меня отговаривать, как у него это обычно происходит, только наградил нелестным взглядом, вроде: «ну что мне с тобой делать». Отрадно, что мы начинаем притираться друг к другу – я очень ехидно усмехнулась про себя.

Как раз в этот разгар самокопаний Громов остановился напротив массивной железной двери, за которой, вне всякого сомнения, эта вакханалия и происходила.

Из всего хорошего, что вообще могло ждать за дверью в подвале морга, нас ждали прямо самые шаблонные сатанисты на свете! В капюшонах, со свечами на полу и пентаграммой, нарисованной чем-то отдалённо напоминающим кровь, короче, все чин по чину.

Когда дверь в их скромное дьявольское прибежище бодро распахнулась с подачи Громовского пинка, все синхронно подняли головы, и воззрились на на нас.

Как ни крути, ситуация была неловкая.

– Доброго утречка! – лучезарно объявил Денис.

Чуваки в капюшонах посмотрели на него так, будто это было самым глупым, что он воообще мог сказать. И если уж быть совсем честной, отчасти я была с ними согласна.

– Вы тут ритуал проводите? – очень натурально удивился Денис. – Ну ладно, мы пошли тогда.

– Дверь прикрой, – скомандовал главный адепт голосом типичного полковника ФСБ.

– Слава Сатане, – напоследок пожелал Денис, и я уже ждала, что он прибавит что-то вроде «Доброго здоровьица», но нет, дверь хлопнула с зловещим звукам, прервав тем самым неловкий диалог.

Пока мы поднимались по лестнице, у Громова на лице прям было написано, что он считал только что произошедшее своей большой дипломатической победой и искренне гордился.

– Вы чего глаза выпучили? Привидение что ль встретили? – скептически фыркнул Вик, которому в нос чуть не прилетела резко распахнутая подвальная дверь.

– Круче, – Громов скроил недовольную мину. – Что это у вас за сектантские морды в подвале завелись?

– А, эти товарищи? Да я и сам не рад. Целый день воют чего-то, спать мешают, все кладбища в городе перерыли, но что с ними сделаешь? Деньги за аренду платят исправно, после одиннадцать не шумят. Образцовые соседи прямо.

– А как же санитарные нормы? – встряла я во имя справедливости.

– Людям с деньгами санитарные нормы не писаны, – развел руками Вик и направился вдоль по коридору, абсолютно довольный собой.

– Ну это он сейчас такой бесстрашный, а неровен час самого ножичком ткнут, и здешним клиентом станет, – под нос себе буркнул Громов.

– Я все слыша-ал! – Вик неопределенно махнул рукой в воздухе и скрылся за поворотом.

Ещё на самом крыльце пощёчину отвесил промозглый весенний ветер. Гадский, проскальзывающий за шиворот, и немедленно заставляющий простуженно хлюпать носом. Я с большим удовольствием скользнула в салон громовской тачки, а очухалась, только когда она вылетела на шоссе во вполне определённом направлении.

– Мы куда это? – осторожно спросила я, боясь снова задеть пластинку «ты обуза, сиди лучше дома, а то опять в опасности попадёшь».

– Мы едем в Салвинию, мне нужно кое с кем договорится, – коротко, будто нехотя, вздохнул Денис, выворачивая роль. – Ты же со мной?

Да я с тобой хоть на край света. …погоди, что?

– Серьёзно?! В ту самую?! – я буйно хлопнула себя по коленкам и подалась вперед, да так резко, что ремень безопасности незамедлительно дернул меня к сиденью. – Покажешь мне своих друзей?

– У меня там нет друзей, – мгновенно отрезал Денис, что я аж съёжилась.