Страница 12 из 16
Если закон выполняет функцию общего (абстрактного) упорядочивания гражданских отношений, то договору отведена роль индивидуального регулятора, при этом, как справедливо указывает проф. A. Lüderitz, данные функции «различаются только масштабом»[86].
Такой подход во многом напоминает концепцию иерархичной системы права, разработанную Г. Кельзеном, в рамках которой условия сделок рассматриваются как индивидуально-правовые нормы, а различие между нормой закона и условием договора состоит лишь в уровне абстракции правового регулирования[87]. При этом предложенное соотношение толкования закона и договора несколько упрощает проблему, поскольку при таком подходе не учитывается, что на практике сделка рассматривается не только как «правило поведения», отличающееся от законодательной нормы лишь степенью конкретизации круга ее адресатов, но одновременно и как одно из обстоятельств, нуждающихся в установлении и оценке наряду с другими фактами и учитываемых при толковании и применении закона.
С практической точки зрения, как представляется, важно то, что для толкования закона в отличие от договора иррелевантной является проблема различия в понимании значения нормы закона тем кругом лиц, к которым она обращена. Если для договора важно то, как поняли условия стороны, являющиеся его непосредственными авторами, то для закона – лишь то, как значение для спорной нормы определено судом при ее применении. Именно это обстоятельство обусловливает существенные различия как в принципах, так и в интерпретационной технике толкования закона и договора. В этой связи подходы к толкованию договора, которые основаны на установлении содержания воли сторон, к толкованию закона неприменимы.
Учитывая это, представляется поспешным вывод о том, что «многие приемы и способы толкования, сложившиеся на практике и указанные в литературе применительно к толкованию норм права, могут быть использованы и при толковании гражданско-правового договора»[88].
3.5. Определение понятия толкования гражданско-правового договора. Различие в толковании закона и договора ставит еще один вопрос, важный для формулирования понятия толкования договора. Если норма закона подразумевает лишь одно правильное понимание – понимание суда, что согласуется с общим требованием правовой определенности закона, то договор при толковании предполагает множественность горизонтов понимания сторонами спорного условия. Но следует ли из этой посылки то, что у спорного условия может быть два и более правильных значения?
Отвечая положительно на данный вопрос, необходимо исходить из двух обстоятельств. Во-первых, как мы указывали ранее, сама природа языка предполагает возможность существования равновозможных различных значений условия. Более того, согласно постмодернистской концепции языка «текст санкционирует бесчисленное количество интерпретаций и нет такого понятия, как правильная интерпретация»[89]. Во-вторых, «правильность» значения спорного условия зависит не столько от того, насколько объективно установленное значение отражает волю стороны договора, сколько от достоверности доказательств, предложенных сторонами для подтверждения позиций в споре о толковании договора. Поэтому в основу судебного решения может быть положено понимание договора одной из сторон в пределах представленных сторонами по делу доказательств. Справедливо говорить, что при установлении судом спорного значения условия в наибольшей степени проявляется принцип формальной истины состязательного процесса.
Различия в толковании договора и закона также проявляются в том, что для договора не столь актуальны «прединтерпретационные» этапы исследования договора. В традиционном учении о толковании закона такой этап именуется критикой и включает в себя установление подлинности нормы (того факта, что данная норма действительно исходит от органа власти) и проверку правильности ее текста[90].
Между тем Н.В. Степанюк. предлагает по аналогии включить в процесс толкования в качестве предварительного этапа стадию критики, на которой «суд устанавливает, имеется ли между сторонами договорное отношение, определяет тип и вид договора, дает правовую квалификацию, осуществляет анализ формы договора и содержания обязательных реквизитов, а также выясняет общие намерения и цели сторон»[91].
Стоит отметить, что вопросы заключенности и правовой квалификации, как мы указывали ранее, разрешаются в процессе толкования, а что касается установления подлинности договора (действительно ли данный документ был подписан сторонами), то указанный вопрос носит фактический, а не правовой характер. Едва ли имеются убедительные причины рассматривать его в рамках учения о толковании договора.
Обращает на себя внимание также предлагаемое указанным автором определение толкования договора, опять же основанное на выводах учения о толковании норм закона: «… уяснив для себя содержание договора… суд может принять то или иное решение в соответствии с этим пониманием, только если он разъяснит свое толкование в тексте судебного решения. Здесь налицо единство этих двух моментов – уяснение и разъяснение… если эти два момента присутствуют, значит, мы можем говорить о юридически значимом толковании»[92].
При заимствовании из философии идеи понимания «для себя» и «для других» данное определение оправданно с точки зрения характеристики процесса мышления лица, изучающего правовую норму либо условие договора. При этом такое разделение единого процесса толкования только с одной стороны достаточно условно, поскольку провести границу между уяснением и разъяснением представляется сложным.
В западной доктрине права предлагаются различные определения, акцентирующие внимание на том или ином аспекте процесса толкования.
Например, в монографии, посвященной толкованию договора в английском праве, K. Lewison формулирует понятие толкования как «определение смысла и установление правовых последствий слов, используемых сторонами договора согласно нормам права»[93]. В этом определении, как мы видим, помимо поиска значения слов, содержащихся в договоре, автор уделяет внимание тому, что процесс толкования договора сопряжен с установлением правовых последствий.
Еще дальше идет проф. S. Vogenauer, который связывает понятие толкования договора с «установлением того, охватывается ли заданный набор фактов определенным договорным условием и, как следствие, порождает ли правовые последствия, указанные в данном условии»[94].
В сравнительно-правовой литературе акцентируется внимание на роли суда при определении толкования договора как вида «судейской деятельности по выявлению истинного содержания неясного или неполно выраженного волеизъявления сторон»[95].
Нетрудно заметить, что представленные определения выделяют собственно правовую функцию толкования договора, состоящую в разрешении судом дела по существу.
При формулировании определения толкования договора следует учитывать, что, как правильно указывает проф. S. Vogenauer, «абстрактные дефиниции понятия «толкование», предлагаемые судами и правоведами в различных юрисдикциях, не всегда оказываются полезными». По этой причине не имеют практического смысла попытки вместить в определение толкования договора все отличительные особенности данного гражданско-правового института, о которых шла речь в настоящей главе. Представляется более целесообразным предложить рабочее определение, включив в него указание на цель толкования договора.
86
Ibid. S. 24.
87
Кельзен Г. О теории толкования (http://pravo.ru/interpravo/doc/view/72/).
88
Степанюк Н.В. Указ. соч. С. 38.
89
Du Toit G. The Signifcance of Postmodern Theories of Interpretation for Contractual Interpretation: a Critical Analysis. Thesis LLD (Mercantile Law). University of Stellenbosch, 2006. P. 51.
90
Васьковский Е.В. Цивилистическая методология: Учение о толковании и приме нении гражданских законов. М., 2002. С. 62 и сл..
91
Степанюк Н.В. Указ. соч. С. 80.
92
Степанюк Н.В. Указ. соч. С. 31.
93
Lewison K. Op. cit. P. 7.
94
Vogenauer S. Op. cit. P. 3.
95
Цвайгерт К., Кётц Х. Указ. соч. С. 106.