Страница 5 из 19
Потом меня потянуло обратно в гостиную. Отлучалась я ненадолго, как показалось.
Любовь Михайловна тоже разговаривала по телефону. Рядом с ней сидит Ариша с закрытым альбомом, прижатым к груди, широченной улыбкой и сверкающими глазками, обращенными на бабушку.
Уж не Роману ли звонила та ушлая бабушка, пока меня не было?
Любовь Михайловна, только увидев, что я зашла и наблюдаю за тем, что она делает, тут же окончила разговор и соорудила на лице вид как ни в чем ни бывало.
– Ну что, продолжим рассказ?
***
Нам с дочкой выделили комнату Романа. Но на сей раз войдя туда, я не увидела инвалидной коляски, угол был пуст. Куда-то ее снесли, чтобы люд вроде меня не пугать и с толку не сбивать.
Ариша, разместившись на кровати, вся залипла на фотоальбоме. Моей дочери вполне комфортно находиться здесь, в спальне, которая принадлежит Роману, лежать на кровати, на которой совсем недавно спал Роман. Она чувствует себя в своей тарелке, будто не в первый раз уже бывала тут.
А мне не по себе. Такое ощущение, что Роман вот-вот зайдет в комнату и увидит нас. Понимаю, что его нет ни в доме, ни в городе, но все равно внутри поселилось странное предчувствие: ощущение, что он здесь, не отпускает и тяготит, вдобавок ко всему прочему.
Глава 2
Дарья.
После купания Ариша не захотела расставаться с фотографиями отца. Улеглась прямо с ними, вся светится от счастья, на соседней подушке разместила открытый альбом, обняла его и уснула быстрее, чем я успела переодеться в рубашку Романа, которую отыскала в шкафу. Ни сказок Арише не надо, ни песенок в моем исполнении. Папа своего ребенка заочно убаюкал. Молодец, папа…
Я же не могу сомкнуть глаз. Лежу в его рубашке, аккуратно вытащила альбом из-под руки дочери, неслышно перелистывая страницы, рассматриваю по новой фотографии Романа в детстве, молодости, юности… Теперь могу и спокойно приблизить снимки к лицу, и смотреть на них сколько угодно, все равно об этом тайном желании никто не узнает.
А вот, ближе к середине, и свадебные фотографии пошли мелькать… Просмотрела я их по нескольку раз, свирепо фыркая при этом. Шикарная свадьба у них была, меня аж жаба задушила, что такие твари, как его бывшая, были достойны сказки и нежности, а меня обделили. У меня и с Колей была всего роспись, по-студенчески отметили в квартире с друзьями, даже на платье свадебное не тратились. А эту Вероничку принцессой вырядили. Даже не принцессой, Королевишной!
И Роман какой красивый: галстук-бабочка, белый цветок живой из кармашка синего пиджака выглядывает, брюки белые, рубашка…
Роману так идет улыбка… Жаль, эта улыбка обращена к той Вероничке. Любил он ее безумно, это обидное сразу бросается в глаза при виде его счастливого лица и томного взгляда, обращенного к невесте.
Отвернулась я от снимков и тяжко вздохнула. Надо бы подумать о чем-то менее удручающем. В конце концов, чего я злюсь? Я ведь знаю, что он был женат и по какой причине развелся, зачем же сейчас вздергиваться по пустякам?
Но, как бы я не старалась, глаза мои все равно тянулись в альбом и яростно сверлили Вероничку.
Нашла в себе последние силы и перелистала в самый конец. Да, внешне Роман сильно изменился. Практически до неузнаваемости. Вот взять хотя его последние фотографии, сделанные незадолго до нашего, так сказать, знакомства, ну совсем другой человек. За восемь лет грусти, боли и печали он стал не похож на себя: лицо в морщинах, шрам, холод в глазах. Не знаю, насколько велика вероятность того, что Арина узнает отца, если увидит его вживую.
А еще мне придется подбирать слова и искать нужный момент, чтобы объяснить Арине, что ее отца звать не Валерий, а Роман. Любовь Михайловна ни разу за вечер не назвала его Ромой, только папой или старшим сыном. Понятное дело, она считает, раз Арина знает о существовании отца, то и имя его знает.
Ну и что следует сказать дочери? Что у меня память короткая, и я забыла настоящее имя того мужика, от кого родила ребёнка, причем, первого и единственного? Или Роман, если идти по фантазии моей мамы и поддерживать ту безумную импровизацию, действительно служил в секретной разведке и скрывал свое истинное имя даже от меня? Если б знала его настоящее имя, не стала бы придумывать хоть какое, чтобы у отца Ариши имелось имя. Но Роман же сам это утаил, а я спрашивала, как его звать, вообще-то. Сам виноват, пусть сам и представляется теперь, а я сделала все, что могла.
Ладно, об этом нелегком задании я подумаю позже, а сейчас интересует другое. Даже не просто интересует, а покоя не дает… Снова перелистнула альбом на то место, где остановилась. Вслед за свадебными фотографиями пошли снимки их медового месяца. На каком-то море отдыхали. Вот оно что…
Теперь я хотя бы имею представление, как выглядит его хорошая Вероничка, бывшая неверная жена. Похожа на меня, и впрямь. Но более искусственная она, что ли, а я настоящая. Наверное, и посуду Вероничка никогда не мыла, и не плакала вовсе. Лицо гладкое, как будто фарфоровое, грудь торчит так, словно на подставке размещена, а не в тряпичных шторках дюже откровенного для замужней женщины купальника. Точно же, как под прямым углом грудь… А такое вообще бывает, если без операции? От трусов – тоже одно слово, так, веревочки и сзади, и спереди. Можно было и не надевать их, зачем портить загар?
А Роман рядом с этой Вероничкой на каждой фотографии, и в шортах чуть выше колена. Почему он не без шорт? Не соответствует развратной жене его скромный внешний вид. Но зато вниманием Роман жену не обделил: тут он ее целует в щечку, на следующей фотографии – в губы со всех ракурсов, потом уже в шею чмокает… листаю дальше, а тут Роман обнимает женушку сзади, тут сбоку примостился и тискает нежно, пальцы его на бедрах ее лежат…
Куда ни глянь, везде Роман бескрайне счастлив. Аж доводит до белого каления, что он был счастлив с этой выдрой! Дурак! Разве можно было так доверять ей?! Ой, дурак! Ну где ж ты раньше был, лет так десять назад???
Наверное, я должна была улыбнуться хоть разочек, пока рассматривала фотографии, которые излучали позитив. Однако, когда я увидела эту парочку вместе, да так близко, на душе стало не по себе. Осадок гнусный с привкусом горечи появился и никак не хотел уходить
До оскомины, просто… «Молодожены Быковы», «Рома и Ника», «Совет вам да любовь», «Наши любимые и прекрасные», и много чего другого было начёркано под снимками. Читая все это, жгуче сильно мне хотелось разорвать каждую фотографию пополам и оставить только половину с Романом, а с женой его выбросить в камин или по ветру развеять.
Кстати, удивило меня, почему эти фотографии не сожжены если не самим Романом, то его матерью? Зачем им нужна эта память? Может, Роман до сих пор к Вероничке что-то испытывает?
Ну точно испытывает! И они там сейчас, в главном офисе встретились, наверное, поговорили, вспомнили былые времена, поужинать вместе пошли, а он ее потом поцеловал, обнял так же кайфово, как и меня…
Кажется, я ревную, причем неслабенько так. Да я просто сгораю от ревности! Ой, не могу, как хочу рожу ей начистить! Была б эта Вероничка тут, я б ей все патлы ее идеальные повыдирала, а затем бы голову ее красивую оторвала и в окно выбросила, чтоб на жениха моего не глядела никогда больше! Пусть даже не надеется, швабра! А я все равно красивей и лучше, чем она!
Довольно странно испытывать подобное желание прибить кого-то из-за мужчины, а тем более, из-за Романа. Может, моя больная симпатия к нему незаметно переросла в более глубокое чувство, которое носит название «влюбленность»? Не уверена, правда ли это, ведь меня не устраивает придирчивый характер Романа, как таковой, но нравится сама внешность. При этом, я довольно-таки сносно отношусь к его недостаткам, хоть для кого-то они покажутся чудовищными. Вернее, я считаю, что это вовсе не недостатки, и меня не отпугивают его шрамы, не отпугивает протез и прочее, что у него есть и чего нет. А если я так отношусь к недостаткам мужчины, значит, во мне появилась любовь к этому мужчине?