В синих квадратах моря
(Повесть)

Место, где совершил подвиг Михаил Баев, не помечено в синих квадратах моря. Не помечены и многие другие места подвигов. Но мы помним о них. Помним потому, что это была жизнь наших отцов, полная риска и благородства. Они любили наше море, умели беречь его. Оно было для них суровой школой, где ковали они свой характер.

— Море — университет мужества и доблести, — торжественно звучал голос Грачева.

В антракте Петра подозвал к себе адмирал Журавлев и, пожимая руку, сказал:

— Душу мне растревожил, а? Верю, любишь море. Не зря за тебя Савчук горой стоял. Приглашаю к себе на чай, будет и Евгений Антонович.

Грачев смутился:

— Спасибо, товарищ адмирал…

Петр не сказал адмиралу о том, что, читая новеллу, он словно наяву видел своего отца. На мостике. Он стоял в реглане, с биноклем в руках и пристально всматривался в настороженную тишину рассвета. Умолчал Петр и о том, что Савчук принес ему редкую фотографию, на которой заснят отец у перископа. «Петя, это самое дорогое, что осталось у меня в память о последнем походе».

У выхода Грачева кто-то окликнул. Он обернулся. Ему улыбалась Таня. Она стояла с Игорем Крыловым под руку.

— Добрый вечер! — Петр тоже улыбнулся. — Опоздали на концерт?

— Нет, я слушала вас… — И тихо добавила: — Мой отец тоже на глубине…

Петр, грустный, вернулся на корабль.

— Закури, и печали как не бывало. — Доктор Коваленко достал портсигар. — Мои ждут тебя в гости, слышь? Вареники с творогом, твое любимое блюдо.

— К Журавлевым иду. Савчук уезжает, надо проводить.

Петр едва успел переодеться, как в каюту вошел замполит Леденев. В мокрой от дождя шинели, видно, только-только с берега.

— Вас ждут на КПП, — сказал он.

— Кто?

— Дама… — Леденев секунду помолчал. — Петя, — добавил он глухо, — слезы часто обманчивы, понял? Ну, иди, иди…

У причала стояла Лена. Белый пуховый платок, тот самый, что подарил ей в день свадьбы, бежевые сапоги на каблучках-гвоздиках.

— Петенька, это я… — голос у Лены сорвался, она прикрыла лицо ладонями.

— Не плачь, не надо… — он достал платок.

— Петя, я сама во всем виновата, — шептала она, думая: «Он все еще любит меня! Любит!»

Петру было и радостно оттого, что она приехала, и горько от мысли, что так глупо сложилась у них жизнь. А Лена уже горячо убеждала его, что теперь останется с ним навсегда. Глупая она, бестолковая. Не разглядела раньше Андрея. Обманул он ее. У него есть дочь. Лена узнала об этом совсем недавно и в тот же день потребовала объяснений. Она ушла к матери и вот… теперь здесь.

Она говорила то громко, то шепотом, словно боялась, что их кто-нибудь подслушает.

— Один ты у меня, — горячо шептала Лена. — Я все поняла. Прости. Ты же добрый, Ты такой добрый!

Петр молчал.

— Не жена я тебе, да? Разлюбил?

Петр смотрел поверх ее головы, куда-то на море.

Лена мысленно твердила себе: он простит, да-да, простит! Вот он здесь, рядом и, конечно же, любуется ею.

— Так похудел, осунулся. Небось, море измотало?

— Море…

— Не по тебе оно, Петенька. Не по тебе. Я все вижу! Вот вернусь с гастролей и расскажу маме, какой ты худющий.

Его словно кольнули в бок:

— Ты ведь ко мне приехала?

Лена наигранно-ласковым голосом сообщила ему, что приехала с творческой бригадой филармонии. Уже два концерта дали. Ей так аплодировали.

— И Андрей с тобой? — Петр с нетерпением ждал ответа.

Лена повела бровями:

— Да, но… Он сам по себе… У нас все с ним кончено. Не веришь? Ну, хочешь, поедем ко мне. В гостиницу. Хочешь? — Она вцепилась в борт его шинели.

Петр в упор глянул на Лену и только сейчас заметил, каким чужим стало ее лицо. Нежно-розовое, оно как-то погрубело, осунулось, под глазами появились морщинки.

«Эх, Ленка, зачем так сделала, зачем?»

Он пристально всматривался в нее, и трудно было узнать милую Леночку, которой он часто дарил букеты роз, ласково шептал, что она самая красивая девушка на земле. «Нет у меня Ленки, нет…» — чуть не вырвалось у Петра. При мысли о том, что ее обнимал другой, целовал, ему стало противно.

— Забудь, Ленка… — У Петра перехватило дыхание. — Забудь меня… Все! — Петр отстранился от нее и торопливо зашагал на сопку.

— Петя, куда ты? Постой, Петя!..

Он шел прямо по колючему можжевельнику, не разбирая дороги.

Петр стоял на палубе. Солнце слепило глаза. Синело, переливаясь цветами радуги, море.

Море…

Ледяное дыхание Арктики. Сизые, кипящие волны. Квадраты мужества и стойкости. Угрюмые острова и неуютные бухты, рифы, скалистые берега. Это тоже — море. И когда твой корабль режет зыбкие волны, а колючий ветер жжет лицо, — это тоже море. Оно твое. И ты принадлежишь ему. Навсегда…

Североморск — Москва — Кущевская