Страница 10 из 195
Не более объективными выглядят после исследований и доклады высшего командования Военно-морского флота. В декабре 1943 года нарком ВМФ Н. Г. Кузнецов сообщает в своей докладной записке Сталину, что 42 подлодки Северного флота потопили 137 вражеских транспортов водоизмещением около миллиона тонн и 43 боевых корабля.
Увы, Красиков вынужден вновь прибегнуть к мягкой формулировке „не подтверждается“, поскольку документально обоснованные цифры выглядят куда скромнее: потоплено 18 транспортов суммарным водоизмещением чуть более пятидесяти тысяч тонн и 10 военных кораблей».
Далее Мормуль пишет о том, что в 1950-х годах комиссия, созданная Георгием Жуковым и Никитой Хрущевым, сравнила наши военные достижения с документами противника и цифры наших побед значительно снизились, но эти данные до сего времени не опубликованы.
Ярким примером фальсификации истории на флоте стала легенда о торпедировании подводной лодкой «К-21» немецкого линкора «Tirpitz». Альманах «Подводник России» опубликовал материал «Подводники — Герои Советского Союза (1940–1945)». В разделе, посвященном Николаю Лунину, утверждается, что он «…в июле 1942 года торпедировал в Норвежском море немецкий линкор „Tirpitz“. Эта атака стала классической для многих поколений наших подводников, такой она остается и сейчас».
Даже в своей домашней библиотеке я нашел десяток книг, которые упоминают об этом событии. Сам же «Tirpitz» и не подозревал, что был торпедирован — в вахтенном журнале линкора никаких записей на этот счет нет. В качестве оправдания отсутствия записей в вахтенном журнале «Tirpitz» об атаке Лунина приводится утверждение о том, что в документы корабля внесены изменения. Но экипаж линкора насчитывает 2340 человек. Даже во время войны, не говоря уже о послевоенном времени, удержать в тайне факт повреждения одного из лучших кораблей Германии невозможно.
Послевоенное изучение документов противника и опросы свидетелей не обнаружили доказательств нашей замечательной победы на море. Современные историки тоже стали осторожнее: в ряде последних исследований и публикаций по истории Второй мировой войны «победа» «К-21» уже не упоминается. Когда об атаке на «Tirpitz» пишет Валентин Пикуль в романе «Реквием каравану PQ-17» и когда по этому роману снимается художественный фильм, это воспринимается нормально.
Я преклоняюсь перед героизмом наших подводников в годы войны. И Николай Лунин не перестанет быть героем и не будет лишен звания Героя Советского Союза, которое, кстати, ему присвоили до этой «атаки», если станет известна правда. В учебниках по тактике и истории подводного флота эта легенда должна оставаться легендой, а не фактом истории.
Вывод, сделанный Николаем Григорьевичем Мормулем, меня потряс: «Самое вредное в нашем лукавом умолчании заключается вовсе не в том, что мы не знаем правды о своем прошлом. На этих мифах строятся все учебные программы военно-морских учебных заведений страны… Мы по-прежнему не сделали тех выводов, которые помогли бы нам что-то существенно изменить в своем настоящем».
От себя добавлю: и учесть в будущем. В учебных пособиях, которые будут изучать студенты-кораблестроители, не опишут выявленные в ходе расследования конструктивные недостатки проекта 949А, следовательно, они не будут учитываться при проектировании новых подводных лодок. Что, кстати, и происходит. Курсанты военно-морских училищ никогда не узнают об ошибках в ходе учений, при поиске и спасении экипажа, а студенты-медики, изучая судебную медицину, возьмут на вооружение безумную «методику» Виктора Колкутина.
А это значит, что корабли будут тонуть, моряки — гибнуть, судебно-медицинские эксперты — выносить заключения, по которым в зону по приговорам отправятся невиновные люди, а виновные снова уйдут от ответственности.
Мы же… будем не просто наступать на грабли, а ходить по военно-морским граблям. Ради чего? Ради того, чтобы удачно сложилась карьера одного или нескольких адмиралов, которые хотят еще немного порулить? Или из-за боязни, что военный заказ на очередной «Курск» будет передан другому конструкторскому бюро? Мне страшно от такой перспективы. Для этого я и сел за книгу.
Гибель атомной подлодки «Курск» в Баренцевом море с каждым днем все дальше уходит в историю. В августовские дни 2000 года в ожидании замер весь мир. Миллионы глаз, не отрываясь от телевизоров, следили за развитием событий и желали морякам только одного — спасения. Люди восприняли гибель 118 подводников как личное горе. Подавляющее большинство российских граждан по-прежнему считают, что власти скрывают истинные причины катастрофы, а военные и чиновники не сделали всего возможного для спасения экипажа АПЛ «Курск». Общество хочет знать правду, почему «она утонула».
Об этой трагедии изданы десятки книг, написаны тысячи статей и снято несколько документальных фильмов. Представители государственной комиссии вместе с прокуратурой однозначно заявили: в гибели субмарины виновата одна из торпед. В результате утечки из торпеды огнеопасного пероксида водорода в 1-м отсеке возник пожар с последующей детонацией боезапаса.
Помню, как в июле 2002 года по телевидению смотрел пресс-конференцию генпрокурора Владимира Устинова на Большой Дмитровке. За свою жизнь я видел огромное число брифингов. Многие и не вспомню. Но пресс-конференция Устинова в памяти осталась: до сих пор перед глазами стоят его колючий, исподлобья, взгляд, поджатые губы, скованная бумажкой речь. К тому моменту доступа к делу я еще не имел, но с первого дня гибели корабля собирал публикации, записывал телепередачи и, слушая Устинова, видел очевидные недомолвки.
Теперь ими изобилует книга генпрокурора. Факт взрыва торпеды и детонации боезапаса сейчас никто не оспаривает, за исключением нескольких яйцеголовых борцов с американским империализмом. Но есть причины, которые к этим взрывам привели.
АПРК «Курск» в Баренцевом море.
О недостатках и расхлябанности в книге Устинова упоминается, но они существуют как бы сами по себе, вне связи с трагедией. Вне этой связи существуют и грубейшие нарушения, связанные с проведением учений, спасательной операцией, подготовкой экипажа, условиями хранения торпедного оружия. Они как бы есть, и в то же время их нет. Потому что причина — «роковое стечение обстоятельств».
Почему Устинов не затронул в книге вопросы, связанные с конструктивными недостатками самой субмарины? Например, почему он «не заметил» ошибки при конструировании комингс-площадки аварийного люка 9-го отсека, которая сделала практически невозможным спасение подводников с помощью спасательных аппаратов, на которые адмиралы, да и президент России, возлагали главную надежду?
Мне понятны недомолвки генерального прокурора. С одной стороны, он оберегал священную корову — военно-промышленный комплекс, а с другой стороны, как я считаю, спасал командование ВМФ и Северного флота от скамьи подсудимых.
Не факт, что суд признал бы Попова и других руководителей виновными. Более того, если бы я увидел, что между деяниями отцов-командиров, их конкретными действиями или бездействием и гибелью корабля и экипажа нет причинной связи, я отказался бы представлять интересы потерпевших в уголовном деле, как сделал это в деле о гибели «К-159».
Владимир Устинов повторил в книге главный обман этого дела — о 8 часах жизни моряков в 9-м отсеке, повторил это в книге пять (!) раз! Но многократно повторенная неправда не приблизит истину ни на дюйм.
Правда же заключается в том, что подводники просили о помощи и отчаянно стучали кувалдой или другим металлическим предметом больше двух суток — с 2 часов ночи 13 августа до вечера 14 августа.
В гидроакустических журналах кораблей и судов последние стуки зафиксированы в 11 часов 14 августа, а по показаниям свидетелей стуки продолжались до вечера того же дня. Их сигналы SOS зафиксированы, записаны на магнитную ленту гидроакустической службой флагмана СФ «Петра Великого». Экспертиза магнитных записей утверждает, что стуки производил человек по межотсечной переборке подводной лодки. А вот вывод следствия: «Многократно упоминаемые в показаниях по делу шумы и стуки, ранее классифицированные экспертами как сигналы бедствия, издавались не из АПЛ „Курск“, а из подводной части надводного корабля, находившегося вне пределов гибели подводного крейсера».