Сияние дурной луны

Я обошел дом и встал у невысокого старого забора. Тут уже начинался сосновый лес. Первые огромные звезды появились на небе. Маленькая речка на дне высокого обрыва заснула и совсем остановилась.

В комнатке вспыхнула голая лампочка под потолком. От меня до открытого окна было шагов пять и еще кусты малины.

Она закрыла дверь и стянула с себя футболку. Перекинула ее через леску на потолке. Подошла к старому зеркалу, взялась за грудь, завертелась, осматривая себя. Зевнула, стянула шорты и натянула крошечные стринги, и только сейчас задернула шторы.

Лампа горела недолго и вскоре погасла. Она убрала занавеску, сонно осмотрела ночь за окном и улеглась.

Бесконечная сладкая нежность задрожала во мне.

— О, Джульетта, Джульетта! Милая Джульетта! Никого нет в мире прекраснее тебя! — улыбаясь, прошептал я. — Ну почему же эта ночь так коварна со мной? Почему я не могу вдоволь насладиться твоей красотой? О, как жестока эта ночь! Эти звезды могут смотреть в твое окно и наслаждаться тобой, а я не могу! Эти сосны могут любоваться тобой, а я не могу! И даже вот эта малина может заглянуть в твое окно! Все, кроме меня, — я вцепился в старые, покрытые мхом штакетины забора. — Ты спишь сейчас там, голая и загорелая, на белых крахмальных простынях, ты спишь и видишь сладкий сон, а сердце мое горит и умирает! Летняя ночь только началась, а мне уже нужно идти домой. И вот — чудо проходит мимо меня! Как же это жестоко! Хм… Стоп! А какого хуя, спрашивается, мне нужно идти домой? М? Ну-ка!

Я огляделся по сторонам, но если и был в округе кто-то, то разве только лешие и кикиморы в темном лесу, и я легко перемахнул через забор. Собака была на другой стороне дома и не могла видеть меня.

Она спала тут же, на кровати под окном, на левом боку, зажав бедрами красную подушечку в форме сердца. Я оторвал стебелек молодой конопли и провел ею по ее спине.

— Ой! Ты тут?! Как ты тут оказался?! Ты пролез через забор? Тебя покусает собака! Что ты?! Ты ненормальный! Бабка задолбала уже! — жарко и радостно зашептала она.

Она обхватила мою шею руками и принялась жадно целовать. Потом отстранилась и осмотрела:

— Ты оброс, — сказала она и провела ладонью по моим волосам. — Тебя подстричь надо. Я сама тебе подстригу! Ой, нет! А, впрочем… знаешь что? — она серьезно задумалась. — Ты пообещай мне вот что! Ты сделаешь для меня одну очень важную вещь?

— Какую?

— Да только ты поклянись сначала!

— Хорошо, клянусь, я все сделаю.

Она улыбнулась.

— Это очень важно для меня. Хорошо? Пожалуйста! Прямо сейчас… — глаза ее забегали, она что-то усиленно обдумывала. — Ох, вот. Послушай. Это важно… — прошептала она мне в лицо и замолчала. — Сорви цветок с клумбы.

Я моргнул, отлип от окна и наклонился над клумбой. Пурпурно-синий цветок анютиных глазок первый попался мне в руки, и я вернулся с ним к окну.

— Сорвал? Вот молодец! — она улыбнулась. — Понюхай…

Кончиком носа я дотронулся до цветка.

— А теперь… Но смотри, ты мне обещал! А теперь съешь его!

Языком я дотронулся до пурпурного лепестка и принялся растирать его зубами в сладкую кашицу.

— Ой! Бабка!

Она рухнула на кровать, а я нырнул вниз, под окно.

— Что ты? С кем ты тут разговариваешь? — спросила старуха, открыв дверь.

Она вскочила с кровати и кинулась к дверному проему:

— Баба… баба… Ну, баба! Я сплю! Что ты?! Ну, нет! Ну ты нормальная, вообще, нет?!

— Не пихайся! Да ты не пихайся! Я сама тебя так пихну! Совсем обнаглела!

— Баба! Ну я голая! Я уже сплю! Закрой, пожалуйста, дверь! По-жа-луй-ста!

Припав к напитавшейся солнцем стене, я слышал возню за обладание дверью. Из-за угла беззвучно вышел вороватого вида рыжий кот и недовольно посмотрел на меня.

Мы сидели с котом молча…

— Все! — вскрикнула она и захлопнула дверь.

— Я тебе повсекаю! В моем доме живет и еще всекает мне тут! — гудела бабка.

— Заебала! — прошептала она, закрыла дверь, подперла ее маленькой тумбочкой и села на подоконник.

Ее стоячая грудь и плоский живот были идеальны в этом густом лунном свете. И если бы тут росла плакучая ива, а не сосна, и если бы у нее были длинные волосы, она бы была натуральной русалкой, вышедшей ночью из озера, чтобы обольстить и погубить ночного путника.

— Что ты?.. Ты еще здесь? Что ты делаешь? Зачем ты ешь этот цветок? Господи, как я устала! Так вот знай же! Я давно хотела сказать тебе… Это так глупо — есть цветы! Вот так и знай! Пообещай мне, что никогда больше не будешь есть никакие цветы! А впрочем… Впрочем… Знаете что, мистер! Делайте, что хотите! У меня болит голова, и делайте, что хотите! А лучше всего — разбегитесь и сбросьтесь в речку вниз головой с обрыва. Да! Утопитесь! Вы скучный и вы мне надоели, и я вас больше не люблю! Я не знаю, что вы там обо мне подумали в своей голове, но я вовсе не такая! Подите прочь, хамло!

Я сделал пару шагов назад.

— Да постой ты! — улыбнулась она. — Иди ко мне!

Я подошел.

— Пососи мой язык! — она обняла меня и высунула кончик влажного языка. Сейчас, серебряной лунной ночью, он был похож на клубнику, и я принялся усердно сосать его. — А теперь дай мне свой! — она раскрыла мне челюсти и всосала в себя мой язык.

Я стал ласкать ее выгнутую бархатную спину. Она влажно задышала.

— Ты вся голая? — хрипло спросил я.

— Нет, я в стрингах.

И она встала на колени на подоконник и вытянула руки, показывая себя. На ней были только крошечные бордовые стринги.

— Хочешь, покажу? — улыбнулась она.

— Да… — улыбнулся я.

Она приспустила трусики и показала аккуратную выбритую щелочку. Я тут же дотронулся до ее лобка.

— Нет! Ты смотри глазами, а то сразу лапать! Что за наглость вообще?! Все! — она прикрылась. — Кино закончилось. Гуд бай! — она слезла с подоконника, замерла и, наклонив голову, внимательно посмотрела на меня. — Ну, иди. Иди домой уже! — она ласково пригладила мне волосы. — Иди.

— Я хочу… — прошептал я.

— Я тоже хочу… — перебила она. — Но это только завтра! Пожалуйста, миленький, потерпи до завтра! Ну, будь умненьким мальчиком. Я завтра приду и… И сделаю все, что хочешь. Я буду вся твоя, и ты будешь делать со мной все, что захочешь… Все-все!

Я приоткрыл рот, но она тут же зажала его ладонью:

— Но это все только завтра! Миленький, завтра. Ой! Тут, знаешь… На углу, под крышей, огромный паук свил здоровенную паутину! И ночью вылазит, такой здоровый! Я так его боюсь! Его из окна видно. Вдруг он в постель заползет? Ой! Все-все! Все! Иди! Ну иди же! — она усмехнулась, поцеловала подушечки пальцев и приложила их к моим губам. — Все! До завтра! — она бросилась в постель и завернулась в простынь. — Подожди! Ну подожди же! Подойди сюда ко мне еще раз, — она опять высунулась из окна. — Скажи мне, я красивая?

— Да… — ответил я просто.

Она просияла улыбкой. Послала мне щедрый воздушный поцелуй, чуть не вывалившись при этом из окна, и теперь уже навсегда занырнула обратно в комнату.

========== Глава 7 ==========