Страница 7 из 18
Петир смотрел на меня, стоя одной ногой за, а другой перед лавкой, на которую собирался сесть. Я нахмурилась. Кивнув мне приветливо, без улыбки, он сел.
Мгновенно потеряв аппетит, я смотрела на скудный ввиду нахлынувших гильдийцев обед.
– Дайан, ешь. Потом поговорите, – строго сказала мама.
Подобравшись, я хотела подняться.
– Сиди! – одернула меня тетя. – Сама не хочешь, дай другим поесть.
Я кивнула, виновато опуская взгляд.
– Смена через пятнадцать минут.
Подметя все, что было в тарелках, они поднялись. Дотронувшись до моего плеча, сначала тетя, потом мама пошли к выходу. Не прошло и минуты, как место заняли две немолодые веселые женщины-рейнджеры. Пожелав им приятного аппетита, я поднялась. Инфор поднялся вместе со мной. Кусая губы, я пошла из обеденного навеса, уткнув взгляд в песок под ногами. Вокруг, прячась в узких полосках тени от навесов и палаток, обедали те, кому было все равно, есть ли под их тарелкой стол или нет. Инфора то и дело приветствовали голосом или кивками. Он отвечал хмуро и неохотно.
Стало значительно тише. Люди попрятались от жарящего солнца, где могли. Такое количество народа лагерь вместить был неспособен. Наверняка кто-то разместился в незакрытых зданиях древнего города. Поискав глазами где бы приткнуться, я просто обернулась ко входу под навес и замерла посередине местной улицы. Кинув на меня привычный острый взгляд, Инфор предпочел отойти в тень.
Я все понимала. Я знала, что ничего уже не исправить и не вернуть. Но просто уйти сил не было. Он вышел практически сразу. На еще больше загоревшем лице застыла жалкая, призванная скрыть страдания, улыбка. Я хмурилась, изо всех сил сдерживая неожиданно подкатывающие слезы. Как же я безумно скучаю… и как явно это становится, когда ты рядом.
В мыслях была такая гнетущая, выжженная пустота, что слова приветствия не находились.
– Забавное создание… – проговорил он, кинув взгляд на Нис.
– Петир… – сглотнула я, преодолевая разделявшие нас шаги.
Крепко обняв меня и целуя в висок, он что-то шептал. Пытался успокоить. Прижимал к себе, гладя спину и голову. А я лишь дышала им, боясь отпустить. Не могла выпустить из рук, прекрасно помня, что уже потеряла.
Когда я подняла лицо, Петир смотрел все тем же до боли знакомым внимательным взглядом. Будто не прошли месяцы, а Ройс еще не успел появиться и исковеркать мою жизнь. Будто пытаясь снова что-то понять во мне.
До слуха начали доноситься реплики невольных наблюдателей. Новые друзья Петира смеялся, прося оставить и ему. Я покраснела, беря его за руку. В доме, куда мы переместились, нас никто не побеспокоит. Я не знала, что скажу ему. Хотелось просто побыть с ним, болтая хоть о чем.
Когда за нами захлопнулась дверь, я облегченно вздохнула. Это невообразимо… проход сквозь толпу насмехающихся гильдийцев был сравним с купанием в сточной канаве!
– А Инфора к тебе Андрес приставил?
– Вы знакомы?
– Конечно. Я же теперь в боевой гильдии в Милоране…
– Пошли наверх.
– У тебя есть талант – оказываться в центре внимания, где бы ты ни появилась. Сейчас, со стороны это смотрится именно как способность притягивать к себе взгляды, слухи, события…
Я засмеялась, поднимаясь по ступеням. За спиной хлопнула дверь. Инфор, конечно, отличается некоторой деликатностью, но выжигающий легкие воздух пустыни был способен загнать под крышу кого угодно.
– Наверно, я должен тебя поздравить? – спросил Петир, поднявшись за мной в единственную комнату второго этажа. Я удивленно обернулась. – Император признал тебя дочерью!
– А если я скажу, что на самом деле прихожусь ему дочерью, ты поверишь? – я присела на деревянный настил одной из коек. Петир замер у стены, подперев ее плечом.
– Если ты скажешь, я попытаюсь поверить.
Я вздохнула, понимая его сомнения. Он был не одинок, видя в сделанном Андресом признании попытку оградить меня. Незнакомым людям версия с дочерью казалась крайне сомнительной. Хотя бы из-за нашей разницы в возрасте и всех предшествующих слухов.
– Это правда. В тот вечер во дворце это увидела псионик, работающая в доме Саши. А потом подтвердила и мама.
Подойдя, Петир присел напротив и закинул ногу на деревянный настил. Только когда он откинулся на жесткую спинку и закрыл глаза, я увидела разваливающую его усталость. Хотелось приласкать его, поцеловать нежно и успокаивающе, но я лишь сжала кулак. У него уже другая жизнь. Даже не важно, выросла ли та навязанная Ройсом связь с Анри в какие-то отношения. Мне места в его жизни уже не было. А своей лаской я лишь заведу его. Заметив, что смотрю на него не дыша, я осторожно выдохнула. Как же я скучаю по твоим рукам, прикосновениям, поцелуям. Ты не представляешь…
– Откуда вас перебросили? – спросила я тихо, чтобы не дать голосу сыграть со мной злую шутку.
– С востока нашу тысячу. Две тысячи из центра, вроде. Одну из Милорана. И одну… то, что от нее осталось – с южной границы. Мы вывели все население из Эземстера, Лиоха и Турена. Думали, эсхонцы пойдут вглубь, там укрепленные города старых границ. Но они не пошли, выместив злость на пустых городах, когда-то принадлежавших Эсхону. На защиту старых границ кинули более или менее свежие силы, – Петир усмехнулся. – А нас сюда.
– Глупо как-то… – подумала я вслух. – Ведь у каждого есть цель. У Харенхеша – раскопки. У Эсхона и Дозарана – отвоевать приграничные земли или растащить Объединенные земли по кусочкам, как программа максимум. Они не могут договориться что ли?
– Не могут. Дозаран с Харенхешем еще как-то контактирует. Эсхон же играет свою музыку. Они как бандиты. И думают как бандиты и действуют…
– Вот уж… – я усмехнулась. – Сдается мне, что это парочка из Умена обрушила мой дом…
– Твой дом?
Я вздохнула, откидываясь по его примеру на спинку и закидывая ногу на деревянный настил.
– У меня больше нет дома, Петир.
– Печально, – сказал он. Я подняла взгляд, чтобы увидеть его лицо. Для него это просто «печально»! Мог ли он огрубеть за прошедший месяц (всего месяц!) настолько? – Но ты всегда можешь взломать замок и воспользоваться чужим гостеприимством, – усмехнулся он горько.
Я усмехнулась в ответ.
– У тебя есть отец – император. Есть дед с бабкой с особняком в Зальцестере. В конце концов, есть полукровка…
Я помолчала, ожидая его взгляда. Но он так и не открыл глаз.
– Был бы ты здесь сейчас, если бы верил в то, что у меня «есть полукровка»?
– Знаешь, о чем я мечтаю? – он неожиданно открыл глаза. – Снять эти сапоги. И помыться. И еще выспаться так, чтобы не дергали постоянно. И чтобы не снилось ничего.
Я опустила голову, не отводя взгляд. Ну… сапоги ты можешь снять. Это я переживу.
– И чтобы ты спала рядом под боком, как раньше.
Я сглотнула, чувствуя, как глаза мгновенно наполняются слезами. Я боялась вздохнуть и пошевелится. Петир смотрел прямым злым взглядом, не моргая.
– Но это лишь пустые мечты! Если я сниму сапоги – ты задохнешься. Воды здесь нет. Выспаться не дадут. И в обрывках снов я увижу горящих друзей, кровь и гаснущие взгляды, практически видимые убийственные волны псиоников, чудом не задевающие самого. А ты… – он замолчал.
Я отвернулась. А я, желая тебя всем телом и душой, не смогу почувствовать в твоих объятиях «ничего, кроме разочарования», потому что тело зацепилось за полукровку, как рыба жаброй за крючок…
У соседнего остова кровати лежала Нис. Я усмехнулась, увидев накрытую лапой мордочку. Ей тоже было больно и хотелось плакать.
– Ты успел закончить свое лезвие? – вспомнила я, благодарная кошке за возникшую мысль.
– Да. Уже одобрили и пустили в производство. Веришь, не предполагал, что оно когда-нибудь пригодится. Мне понравилась идея, я ее воплотил. Подумать не мог, что с его помощью уже через месяц бойцы Объединенных земель будут калечить врагов…
Петир нагнулся чуть вперед, отстегивая что-то от пояса. Я наблюдала. С мягким щелчком из рукояти в четыре пальца выстрелил призрачный месяц.