Город живых отцов

Далее рассказывается о том, что, не найдя ворот, они прислонили к стене длинную лестницу, составленную из нескольких связанных между собой лестниц, и начали по одному взбираться на стену, чтобы, проникнув в город, открыть ворота изнутри. Однако каждый из взобравшихся на стену видел перед собой десять прекрасных девушек, которые очаровывали их настолько, что, обезумев, они прыгали вниз к этим девушкам и разбивались насмерть. Последним поднялся по лестнице шейх Абд-ас-Самад, и вот что об этом он рассказал сам:

"Когда я оказался на верхушке стены, я увидел десять девушек, подобных лунам, которые делали мне руками знаки: "Подойди к нам!" – и мне представилось, что подо мною море воды. И я хотел броситься вниз, как сделали наши товарищи, но увидел, что они мертвы, и удержался от этого и стал читать из книги Аллаха великого, и отвратил Аллах от меня козни этих девушек, и они ушли, и я не бросился вниз, и Аллах защитил меня от их козней и чар. Нет сомнения, что это – колдовство и ловушка, которую устроили обитатели этого города, чтобы защитить его от тех, кто захочет к нему приблизиться и пожелает в него проникнуть. А вон мои товарищи лежат мертвые".

«И затем, – продолжила свой рассказ прекрасная и мудрая Шехразада, – шейх Абд-ас-Самад дошел по стене до медных башен и увидел перед собой двое золотых ворот, на которых не было замков, и ничто не указывало, как их открыть. И шейх подождал столько, сколько того хотел Аллах, и, всмотревшись, увидел посреди ворот изображение медного всадника с протянутой рукой, которой он как будто на что-то указывал, а на руке была какая-то надпись, и шейх Абд-ас-Самад прочитал ее и увидел, что она гласит: "Потри гвоздь в пупке этого всадника двенадцать раз – ворота откроются". И тогда он осмотрел всадника и увидел у него в пупке гвоздь, хорошо сделанный, основательный и крепкий, и потер его двенадцать раз, и ворота тотчас же распахнулись с шумом, подобным грому».

4

Я повторил слова Шехразады: «шейх подождал столько, сколько того хотел Аллах», и решил, что тоже должен ждать, не ропща, столько, сколько того захочет моя Сила. После этого я заснул без сновидений и спал до вечера, не просыпаясь.

Меня разбудили громкие гудки автомобиля. Я выбежал из гостиницы и услышал невозмутимый говорок Джима:

– Привет, старина! Ты не забыл взять с собой стаканчики для рома?

Остаток вечера и большую часть ночи мы с Джимом пили чай с мосалой и ромом и обсуждали предстоящую экспедицию. Теперь, когда мы с ним встретились, нам незачем было ехать в Джизмек – минуя Джизмек, мы могли направиться прямо в горы. Предстояло добраться до Гургунского ущелья и тщательно его прочесать.

Меня продолжали одолевать сомнения, с которыми Джим расправлялся без особого труда.

– А тебе не кажутся все эти указания слишком ненадежными, – сказал я Джиму, когда, напившись чаю с мосалой, щедро сдобренного ромом, мы с ним сидели на крыльце постоялого двора и крутили самокрутки. Рядом с нами шептал свою унылую сказку чахлый фонтанчик. Для бородатого Салима, хозяина гостиницы, мы были туристами, по глупости приехавшими в давно осточертевшие ему горы.

– Иные искатели начинали с меньшего, чем мы, – отвечал мне Джим, улыбаясь в свои усы и выпуская тоненькие струйки дыма. – У нас есть несколько зацепок. Одна из них – гора и круглое озеро, вторая – Скала Ожидания Мужа. И – обход озера с востока на север тоже может нам что-то подсказать.

– Да, но где гора и где озеро?

– Это станет ясно, когда мы доберемся до Гургунского ущелья.

Мальчик, которого звали Юсуф, принес нам новый чайник чая с мосалой.

Говорить было больше не о чем, и мы поехали выбирать мула, которого решили приобрести, чтобы не носить на себе тяжелую поклажу, а заодно запастись продовольствием в дорогу. Городок с магазинами и базаром оказался в пяти километрах, доехали мы туда за десять минут, купили чаю, рому, копченого мяса и всякого другого добра, а потом выбирали одного из трех одинаковых мулов. Выбрали, как кажется, самого сильного, предполагая, что дороги в горах будут нелегкими. На обратном пути гнали его по очереди перед машиной, подбадривая ударами ветки. В гостинице привязали его к столбу посреди двора и бросили ему под ноги охапку сена.

Покончив с делами, мы опять пили чай с ромом. Хотя мы старались говорить о посторонних предметах, разговор постоянно сползал на Медный город, и мы снова и снова спорили о его природе и местоположении, сверяясь с двумя тощими тетрадками, в которых мы собрали все, что смогли отыскать на эту тему в Нью-Йоркской Публичной библиотеке.

– Что мы будем делать, когда мы попадем в Медный город? – спросил я Джина.

– Нам будет дана подсказка, каждому – своя, – ответил Джим и, помолчав, добавил, – обратного пути для меня нет.

Я хотел быть таким же решительным, как он, но я всегда ждал от кого-нибудь подсказку.

5

На рассвете следующего дня, нагрузив мула припасами и снаряжением, мы выступили в горы. Машину, арендованную Джимом в Нурате, мы спрятали у Салима в сарае. Салим выразил свое согласие кивком головы, а другим кивком определил мальчика Юсуфа в качестве нашего провожатого. Мы вручили Салиму щедрый аванс местными ассигнациями.

Было еще темно, но дождя не было, напротив безоблачное небо и легкий ветерок предвещали солнечный день. Мы с Джимом шли без рюкзаков. Первым по тропе бежал Юсуф, наш проводник, за ним, пуская из трубки клубы дыма, бодро вышагивал Джим, за Джимом прыгал наш мул с двумя раздутыми сумками, я замыкал жизнерадостную группку. Мы смотрели себе под ноги, потому что Салим припугнул нас змеями и капканами, которые ставят на лис местные охотники.

Сначала мы шли под гору, потом тропа забрала вверх. Салим заверил нас, что эта тропа приведет нас к дому его друга Хакима. На вопрос, как далеко этот дом, он не дал вразумительного ответа. Позже мы убедились, что местные жители не любят вопросов о расстоянии между различными пунктами и отвечают на такие вопросы уклончиво или вообще молчат.

Мы вышагивали по тропе целый день. Мы поднимались в горы и спускались в ущелья. Тропа изгибалась то в одну, то в другую сторону. Какое-то время мы вообще шли по щиколотку в воде. К вечеру я еле держался на ногах, и даже мул начал спотыкаться. К счастью мы набрели на какое-то строение, оказавшееся охотничьей хибарой с проломанной крышей.

Вскипятили на газу чай, добавили в него рому, после чего сообразили, что из-за усталости дальше идти мы не сможем, и начали укладываться на ночь. Мы завесили брезентом дыру в потолке, и сразу обнаружился ужасный запах, который шел из дальнего угла. Заглянули в угол: там кишмя кишело мокрицами, многоножками, чешуйницами и пауками. Паутина и слизь были везде, и я подумал: вот обратная сторона Медного города. Крайности пугают, а середина не радует. Мы легли спать, расстелив на полу специально таких ночевок купленный ковер. Юсуф лег у нас в ногах, свернувшись калачиком. Мул, которого мы на всякий случай также ввели в хибару, мерно чмокал возле двери – ел собранную для него Юсуфом траву.

6

Джим сразу засопел носом, мне же не спалось. В голову лезли мысли о капитуляции. Я думал: дался нам этот Медный город! Что нам нечем больше заняться? Что нас привело сюда в эти богом и людьми забытые горы? Мысль моя обратилась к преданию, рассказанному в «Хрониках из Шандуня».

В «Хрониках из Шандуня» рассказывается о невидимом городе, расположенном за северо-западными пределами Поднебесной в горах Гуан Ю. Но где находятся горы, названные автором «Хроник» горами Гуан Ю? Ведь «Хроники» датируются третьим веком до нашей эры? Кто может сегодня определить местонахождение этих гор? Как найти невидимый город в этих горах? И почему мой приятель Джин думает, что это те именно горы?