Страница 17 из 27
Я хотела рассмешить его, но мои слова совершенно по-другому влияют на него. Его глаза сужаются, и я вижу в них жар страсти.
Меня одолевает внезапное желание угодить ему — доказать, что ему не нужна другая женщина. Что ему не нужно думать ни о ком другом. Я хочу, чтобы он знал, что пока он жив, я буду рядом с ним, готовая сделать его счастливым. И я с удивлением осознаю, что быть сильным для него достаточно. Я чувствую это в своем сердце. Если бы я могла просто взять его и быть его, этого было бы достаточно.
Мои руки находят его грудь, гладкая синяя кожа твердая под моими кончиками пальцев. Я встречаю его глаза, таща один палец вниз к соску. Его руки исследуют меня, находят мои бедра и задницу. Я ухмыляюсь, а затем встаю на цыпочки, чтобы укусить его сосок. Поначалу я только хотела покусать его игриво, но меня одолевает более глубокая похоть. Я сосу его кожу, зажимаю ее между зубами и целую. Он начинает мурлыкать. Это не мягкий звук — он глубокий и низкий, как скалы, грохочущие под оползнем. Я обхватываю его за спину рукой, перебегая пальцами по волнам его мышц и порезам.
Отдаленно, я понимаю, что мы безрассудны. Гай и его люди, вероятно, ищут нас прямо сейчас. Но нет, они, вероятно, думают, что мы мертвы. . Мысль облегчает мой разум и уходит.
Его член напрягается напротив меня. Я оборачиваюсь и наклоняюсь над все еще теплым куском обломков, выгибая спину и глядя через плечо. Я наблюдала за ним мгновение, как он смотрит на мою задницу, ухмыляясь с уверенностью. Он двинулся ко мне, расстегнув ремни на кожаных штанах и потянув их вниз. Я вижу, как его полная эрекция освобождается и на мгновение восхищаюсь ею. Он длинный и толстый, идеальной формы и синий, как и все остальное. Его мощные ноги вырезаны из мышц, я кусаю губу, когда смотрю, как они сгибаются и разгибаются, когда он идет ко мне, член слегка дрожит с каждым шагом.
Он совершенен, как статуя. Более совершенный. Ни один скульптор не мог придумать, как выточить смелые линии его лица. Ни один художник не мог уловить опасность в его глазах или жгучее вожделение, которое они сейчас выражают. И хотя я полностью доверяю ему, зная, что он никогда не причинит мне вреда или не позволит причинить мне вред, я все равно чувствую опасность. Потому что я знаю, что он не совсем приручен, как будто более первобытная его сторона скрывается прямо под поверхностью. К моему удивлению, опасность волнует меня. Мои трусики уже мокрые к тому времени, как он достигает меня, ожидая, что он возьмет меня. И я хочу, чтобы меня взяли. Заклеймили.
Он грубо рвет мои штаны, и я чувствую холодный воздух на своей коже. Он останавливается, глядя на меня, и я не чувствую в этом стыда. Вместо этого я чувствую гордость за его взгляд. Быть в центре его похоти — это все, чего я хочу в этот момент. Но чтобы заставить его, я еще больше выгибаю спину, прижимая свою задницу и киску к нему. Я ожидаю, что почувствую его член, но вместо этого я чувствую его рот на тыльной стороне моего бедра. Его губы и рот настолько теплые, что они почти горячие. От температуры мои нервы более чувствительными к его прикосновениям.
Пакс целует мои ноги, двигая руками по моему телу, пока не находит мою грудь под рубашкой. Ощупывает их, его рот находит губы моей киски. Я задыхаюсь, невольно подталкивая себя к нему и заставляя его язык входить в мое отверстие. Внезапное удовольствие заставляет меня снова стонать, теряя чувство собственного достоинства. Я выгибаю спину и прижимаю его голову глубже, желая, чтобы мой вкус наполнил его рот и его язык наполнил меня.
Пакс даже не коснулся моего клитора, но я чувствую, что уже могу кончить. Его язык невероятно проворен, и он скользит по внешней стороне моей киски, скользя по расселине, прежде чем погрузиться дальше в мою щель, глубже чем это возможно. Он прижимается к моей точке G своим вибрирующим языком, толкает и кружит, пока я не сжимаюсь возле его рта, моя задница прижата к его лицу так сильно, что я не уверена, что он может дышать.
— Я собираюсь… да, ты заставляешь меня… — я задыхаюсь.
А потом он останавливается. Он стоит, переворачивает меня грубо, а затем тянет меня за ноги к нему, пока его член не упирается в округлую плоть моего холма. Его глаза как золотой огонь, но губы изогнуты с едва заметной ухмылкой.
— Я заставлю тебя кончить, — говорит Пакс. — Я буду трахать тебя, насаживать на мой член, но только при одном условии.
Я качаю бедрами вверх, умоляя, чтобы он наполнил меня, глаза закрыты от необходимости, которую я чувствую.
— Что угодно. — Говорю я.
— Умоляй меня.
— Пожалуйста… — выдыхаю я.
— Я хочу, чтобы ты заставила меня поверить, что ты не проживешь еще минуту, если мой член не окажется внутри тебя.
— Пожалуйста. Трахни меня, — говорю я, слово кажется странным, когда оно исходит из моего рта. В отличии от сестры, я никогда не выражалась грязно, но лишь произнесение слова посылает свежий трепет через меня. — Я хочу, чтобы ты трахнул меня так сильно, что я не смогу думать. Я хочу каждый твой дюйм внутри меня. Пожалуйста, — говорю я.
Он кивает, его ухмылка растет.
— Как пожелаешь.
Не используя свои руки, он направляет свой член в меня. Я такая мокрая, что он сразу же скользит. Он не вонзается в меня сразу, но каждое движение его бедер вдавливает в меня его член глубже, чем готова моя киска. Сначала я вздрагиваю от боли, желая сказать ему двигаться медленнее, но я слишком сильно хочу быть заполненной, чтобы останавливать его. Медленно, боль становится запутанной, как прикосновение к чему-то настолько холодному, что жарко. И в порыве эйфории, каждый укол боли, становится неотличимым от удовольствия. Я знаю, что он контролирует и боль, и удовольствие. Но знания меня не пугают. Меня это волнует.
— Трахни меня, — повторяю я, простонав, когда слова покидают мой рот. — О Боже мой. Я не знала, что это… может… быть… так…ох… хорошо.
Он толкается в меня своим членом, находя ритм, когда моя киска, наконец, привыкает к его полной длине. Больше всего на свете, зная, что кто-то настолько мужественный находит удовольствие в моем теле, заводит меня. Его плечи настолько широки, что они закрывают большую часть горизонта, когда он заполняет меня, бедра стучат об мои снова и снова влажными хлопающими звуками. Мы оба потеем сейчас, и соки из моей киски повсюду. Я чувствую запах секса, его запах смешался с моим, и аромат сводит меня с ума, выводя что-то звериное внутри меня на поверхность, заставляя меня раскачивать мои бедра яростно, отчаянно жаждая его член.
Пакс тяжело дышит, не от напряжения, а от удовольствия. Его рука крепко сжимает мою грудь, и я вздрагиваю, но боль только усиливает мой экстаз. Я сильно кусаю губу, глаза зажмурились, когда я натыкаюсь на него так быстро и так сильно, как могу.
Он рычит, увеличивая свой темп. Я думаю, что это мои слова подталкивают его ближе, поэтому я не останавливаюсь.
— Я хочу, чтобы твой прекрасивый член был внутри меня. Я хочу, чтобы ты заполнил меня во все дыры, — я тяжело дышу. С толчком я понимаю, что я только что сказала, и вижу, как в голове Пакса формируется идея. Он немедленно переворачивает меня на живот и наклоняется, чтобы коснуться губами моей задницы. Я борюсь с желанием уйти, приходя в сознание, когда его язык исследует меня. В течение первых нескольких секунд я краснею так сильно и чувствую себя так неудобно, что думаю, что могу заплакать. Но я также боюсь остановить Пакса в этот момент. Он так полон похоти и власти, что я не знаю, смогу ли я.
За исключением… как только застенчивость исчезает, ощущение… чудесное. А потом он перемещается, прижимая свой член к моей заднице. Я инстинктивно напрягаюсь, но он мягко прижимается к моей нижней части спины, заставляя меня расслабиться, когда я становлюсь на колени и опираюсь на локти, поддерживает руками мою верхнюю часть тела. Я оглядываюсь на него, глаза широкие и испуганные, щеки алые.
Он прижимает свой член ко мне, сначала медленно, а затем более сильно. На мгновение ничего не происходит. Я чувствую только давление его на меня. Он снова потирает мою поясницу, побуждая меня расслабиться. И когда я, наконец, расслабляюсь, головка его члена скользит внутрь моей задницы. Мой рот широко раскрывается, и я глушу тихий крик. Это больно, но я не боюсь боли. Я терплю это, зная, что это пройдет и не отталкиваю его в сторону, потому что больше всего на свете хочу угодить ему.