Страница 29 из 34
Между тем я стоял в воде почти по горло. На середину улицы выйти было почти невозможно, потому что меня совсем бы закрыло водою. По счастью моему, разломало ветром забор возле моей хижины. Я взобрался на него, стал на колени, достал рукой до крыши, влез на нее верхом […] Ветром разбило вал, которым был обнесен Кронштадт, вода хлынула по улицам с ужасною силою, многие дома, заборы, крыши совсем унесло. На чердаках был слышен крик и плач женщин…»[173].
В крепости были размыты везде крутости городского вала, смыты брустверы с бастионов, реданов и флешей. На редутах «Михаил» и «Александровский» полностью размыло все конструкции, караульный дом снесло в море. Пороховые погреба и мосты снесены. На «Кроншлоте» из четырех двухъярусных батарей две уничтожены полностью и унесены фланги. «Рисбанк» лишился всей надстройки на сваях полностью, и все орудия утонули. Колоссальные повреждения нанесены стенкам гаваней. Серьезно пострадал и флот. Удержать на месте смогли только 12 судов, а 53 крупных и 40 более мелких кораблей сорвало с мест. Часть из них буря собрала в огромную кучу в углу Военной гавани, а остальные разбросала на мели и молы гаваней.
В то время специальной службы оповещения о надвигающемся шторме и наводнениях на острове не существовало, поэтому застигнутое врасплох население оказалось в крайне тяжелом положении. Погибло несколько часовых, которых не успели снять с постов, и 96 жителей города. Большое количество домов было разрушено или после ухода воды оказалось просто не пригодным для проживания. В городе не сохранилось ни одного неповрежденного здания. Лишь после наводнения 4 ноября 1897 г. усилиями известного ученого М.А. Рыкачева (1840–1919), прочитавшего в Кронштадтском Морском собрании лекцию «О наводнениях и в Петербурге и Кронштадте и о возможности их предсказывать на основании метеорологических наблюдений», служба предсказаний погоды была дополнена дополнительными водомерными постами. При этом Рыкачев отмечал, что «в деле предсказаний наводнений в отдельных случаях неизбежны напрасные тревоги – ведь циклоны иногда резко меняют направления. Однако лучше лишний раз потревожить жителей, чем оставить их без предуведомления о надвигающейся опасности»[174].
Средняя гавань Кронштадта после наводнения 7 ноября 1824 г.
Художник А.П. Боголюбов
После сокрушительного наводнения 1824 г. началось лихорадочное восстановление крепости, города и порта. Наводнение разметало хранившийся в порту лес, и после того как собрали его и весь имевшийся на острове строительный материал, оказалось, что необходимо еще по крайней мере 30 000 бревен. Их решили доставить из Петербурга по зимнему пути, прибегнув к помощи подрядчиков. Булыжный камень собирали из мостовых улиц Кронштадта, предполагая восстановить улицы летом следующего года.
Для скорейшего восстановления разрешили заключать строительные подряды на сумму свыше 10 000 руб., а руководил восстановлением член Экспедиции Кронштадтского порта инженер-полковник Львов. Работали весьма быстро и даже в темное время суток при свете фонарей, факелов и костров. Казенным рабочим платили по 15 коп. в сутки, вольным – по 10, в плохую погоду выдавали вино.
Однако последствия наводнения сказывались еще несколько лет. Так, в начале 1827 г. «ввиду большой смертности среди матросов» назначили комиссию в составе инженер-генерала Оппермана, генерал-адъютанта Сенявина и штаб-доктора Будкова. Комиссия осмотрела все помещения, в которых проживали сухопутные и морские команды Кронштадта, и представила императору акт, в котором было отмечено: «В сухопутном ведомстве люди размещены удовлетворительно, в морских же казармах грязно, сыро и помещены люди тесно. Пища чинов морского ведомства найдена без капусты и всякой зелени, мясо же получалось два раза в неделю, тогда как в остальных частях три раза».
Из 378 зданий Морского ведомства 31 решили сломать «за ветхостью», и 225 требовали капитального ремонта. Николай I, недовольным таким состоянием дел в Морском ведомстве, предложил рассмотреть возможность передачи всех укреплений из Морского ведомства в сухопутное. Для многих морских офицеров это было, конечно, крайне неприятно, они считали, что береговыми укреплениями, предназначенными бороться с вражеским флотом, должны командовать именно моряки, так как, по их мнению, сухопутные ничего не понимают в морском деле. Эта дискуссия растянется в России на много лет, и в ней победителями будут то одни, то другие.
Однако мы забежали несколько вперед…
Кронштадт при Николае I
Император Александр I, не раз говоривший о желании оставить престол, путешествуя на юг России, 19 ноября в Таганроге умер от тифозной горячки. Детей он не оставил и еще в 1723 г. принял отказ брата Константина от наследования престола и назначил наследником следующего за Константином брата – Николая Павловича.
Как известно, Николай Павлович, которого в советское время называли «Николаем Палкиным», вступил на российский престол в непростое время (а когда оно в России было простым?). Пришлось ему разбираться с декабристами, восстание которых, как и многое происходившее при царизме, ныне получило другую окраску. Пятерых повесили, остальных – кого в Сибирь, кого поближе. Кронштадт тоже отмечен в этом непростом деле. В восстании декабристов участвовали и морские офицеры, многие из которых были в той или иной степени связаны с крепостью на Котлине.
Три брата – Петр, Николай и Михаил Бестужевы – учились в Морском корпусе и после его окончания служили в Кронштадте. Петр Бестужев числился в 27-м флотском экипаже и был адъютантом главного командира Кронштадтского порта адмирала Ф.В. фон Моллера. Михаил в 1817–1819 гг. служил в Кронштадте, затем в Архангельске и снова, в 1821-1825-м, в Кронштадте. Николай в 1820–1822 гг. являлся помощником смотрителя балтийских маяков и, как один из директоров Северного общества, часто встречался с К.Ф. Рылеевым, специально приезжавшим в крепость. Адреса проживания братьев Бестужевых в Кронштадте не установлены[175].
После подавления восстания Н.А. Бестужев уехал из Петербурга в Кронштадт, надеясь через Толбухин маяк перебраться за границу. Он переоделся простым матросом, но дорогой перстень не спрятал. Это и послужило причиной того, что Бестужева на Котлинской косе опознали и вскоре арестовали.
Император Николай I
Около полугода арестованные моряки – участники восстания находились под следствием в Петропавловской крепости (несколько человек содержались в Кронштадте). Вечером 11 июля 1826 г. от невской пристани крепости отошла специальная арестантская шхуна «Опыт». На борту находились 15 осужденных офицеров-моряков. Утром следующего дня шхуна подошла к стоявшему на Большом Кронштадтском рейде флагманскому кораблю «Князь Владимир». Осужденные в парадной форме со шпагами поднялись на борт и были построены в каре офицеров. Над кораблем подняли черный флаг, и прозвучал пушечный выстрел: начался обряд гражданской казни. Зачитали приговор, затем над каждым сломали заранее подпиленные шпаги, сорвали и выбросили за борт эполеты и офицерские сюртуки. Затем на осужденных надели матросские бушлаты и на шхуне доставили их в Петропавловскую крепость. Оттуда начался долгий путь в Сибирь. Так описана эта процедура в большинстве источников.
Лейтенант Д.И. Завалишин, содержавшийся, как и многие другие декабристы, в Петропавловской крепости, описывает это событие несколько по-другому: «Наконец, 10-го июля 1826 г., нас разбудили в полночь. Мы оделись и вышли во внутренний двор крепости. Мы все были очень рады, что увиделись друг с другом, и грозные приготовления не имели ни малейшего влияния на расположение духа, который был, напротив, настроен как-то торжественно, так что на наших лицах выражалось торжество, тогда как офицеры и начальники войск, окружавших нас, были глубоко смущены и не выдерживали нашего взгляда. Начались шумные разговоры и расспросы, но скоро моряков отделили и, посадив на пароход, повезли в Кронштадт на флот, так как исполнение приговора над моряками должно было произойти на адмиральском корабле».
173
Кронштадтский вестник. 1885. 16 июля.
174
Поташов И.Я. Академик М.А. Рыкачев. Ярославль, 1965. С. 60.
175
Петербург декабристов. СПб., 2000. С. 461–462.