Закрытая книга

- Д-д-да, - выдыхает парень, всё еще стоя на коленях и уткнувшись в пол.

- Где она сейчас? - Тихо, сдерживая ярость, спрашивает Глава.

- Н-н-на крыш-ш-ше.

- Вот как, - пальцы мягко и уверенно обхватывают рукояти тонфа, - иди в медкабинет, Куро, тебе нужна перевязка.

- Д-д-да.

Фуккацуми в полной и отчаянной ярости. Все те эмоции, что она подавляла на протяжении нескольких недель, бурлят, толкают на необдуманные поступки и только сила воли удерживает её от того, чтобы поджечь оружие собственным пламенем.

А девушка напротив, она не та, кто бы её испугал.

- Зря ты это, - закрывая за собой дверь на крышу, говорит Хибари, - отсюда насмерть не упадешь, только если вниз головой. Да и школе проблемы не нужны. Полиция, СМИ, это так утомительно.

- Комитет Ликвидации избил Дисциплинарный Комитет.

- Действительно? Бывает. Вас хоть раз побеждали?

- Нет, - высокомерно вскинула бровь Адельхейд, - чего не скажешь о вас. Проиграть трем подросткам.

- Непобедимый противник — наилучшая мотивация для бесконечного самосовершенствования, - спокойно сказала Хибари, снимая пиджак и вешая на ручку двери, - я прикопаю тебя на кладбище, - равнодушным голосом сказала девушка, впервые смотря в глаза противнице и показывая всю бездну своей ярости.

Несколько первых ударов - это обмен, для того чтобы привыкнуть, прощупать противника. Блок, удар, финт, блок, контрудар. Тонфа звенят от ударов, прорезиненная рукоять не позволяет выскользнуть из рук.

Минутная стрелка едва ли сдвинулась, когда они отскакивают друг от друга на прежние позиции.

- Я знаю кто ты, - начинает ходьбу по кругу Хибари, - Сузуки Адельхейд. Глава комитета Ликвидации школы Шимон. Оружие: железные веера. Сирота. Потеряла родителей в детстве. Хранитель Льда Десятого Поколения Семьи Шимон, - спокойно, с легкой улыбкой говорит Фуккацуми, мягко, едва слышно, ступая по бетонному полу, - мне не понятно лишь одно. Что ты и твоя семья забыла здесь. И либо ты дашь мне адекватную причину не отправлять тебя в больницу, что, как мы обе решили, я вполне способна сделать. Либо тебе придется учиться на дому. Итак?

- Поразительно. И откуда у простой школьницы, проданной Вонголе еще до рождения такая информация?

На крышу выходят Рехей и Такеши с широко раскрытыми глазами. Они смотрят на двух девушек, пытаются соотнести услышанное с реальностью и едва ли замечают проскользнувшего следом Тсуну и других студентов.

Нет ни слова, ни звука, ни намека на то, что в следующий момент Хибари отскочит в сторону, противоположную её ходу, метнув в противницу острые лезвия, но она это делает.

Широкий шаг, замах, тонфа ударяются о сложенные веера. Наклон, поворот, удар.

- Первая кровь моя, - отскакивая в тот самый момент, как Реборн швыряет Тсуну вперед, спокойно говорит Хибари, - так для чего вы здесь.

- Церемония наследования, - отвечает Реборн, пристально рассматривая её из-под полов шляпы.

Адельхейд вытирает кровь с кистей рук и шеи, когда слышит:

- Если к завтрашнему дню не освободишь мой кабинет, я повторю то, что сделала ты. Посмотрим как долго твой комитет продержится против меня.

***

Наблюдая краем глаза как Хибари, едва ли слушая объяснения Реборна смотрит вниз на школьный двор, Тсуна почему то хочет уйти с крыши. Есть что-то такое, кровавое, не утоленное в местной атмосфере, исходящее от Главы ДК.

Вот только интуиция настойчиво шепчет оставаться. Наблюдать. Слушать внимательно.

И Савада это делает.

Только поэтому он не пропускает легкий хмык над фразой о слабости Шимон.

- Кея-семпай, - прерывает он Реборна.

- Чушь, - девушка едва ли оборачивается, - Шимон, конечно, не Вонгола с её влиянием, но вполне достойная семья. А то, что ты о них не знал, так это и не удивительно. Ты очень мало знаешь о японских семьях. Не так ли?

От слов веет иронией, холодом и чем-то таким, пробирающим. Адельхейд явно не ожидает таких слов, на несколько секунд замирает, но потом продолжает обрабатывать порезы.

Пожалуй, обо всем, что происходит дальше, Тсуна может сказать только одно - кошмар. Подготовка к церемонии, постоянный перезвон интуиции где-то на подкорке сознания, всё более и более накрученные Хранители. Это не то, что он может взять целиком и сразу.

Только поэтому он находит себя стоящим перед домом в традиционном квартале Намимори. Он не большой, из двух этажей, с покатой крышей и двумя статуями у входа, калитка закрыта.

Тсуна заносит руку для звонка, когда холодный голос с другого конца улицы его окликает:

- Савада.

Хибари в повседневной одежде не должна его удивлять после всего ими пережитого, но есть что-то в её облике - что-то цепляющее, что-то неправильное. Может, дело в походке, может в укладке прически, может в слегка пыльной одежде.

- Кея-семпай, я…

- Проходи, не стой на пороге.

***

Хром, Кен и Чикуса уехали в школьную поездку вместе с классом пять дней назад и вернутся послезавтра, в доме непривычно тихо и из-за скорой церемонии в Намимори лезет всякая шваль, которой абсолютно не хочется давать быструю смерть. Предпочитая нападать, доводить до медленной смерти и оставлять без шанса на спасение, Фуккацуми обходит уже чисто формальный запрет, обставляя это как процесс извлечения информации и случайные ошибки.

Трупы после она убирает лично, на ночном обходе.

Но ей хреново. Ей настолько плохо из-за сорванных и вырванных с корнем планов, что она каждый вечер закрывает дом и кричит внутри щитов, созданных Хиро, до тех пор, пока не заканчивается кислород.

Еж смотрит на неё с застаревшим испугом и любовью. Первый раз, когда девушка видит этот взгляд, она замирает и впервые берется за кисть для каллиграфии с тех пор, как они вернулись из будущего.

Она отрицает и пытается разорвать связь, мечется внутри собственного ошейника, чувствует, как сама себя ранит, пытаясь выбраться и затягивая обманчиво хрупкую нить еще туже.

Когда Савада появляется напротив её дома, у неё уже нет сил. Никаких.

Уже не важно, почему она была против, чего она пыталась добиться, как много усилий она приложила.

Она никогда не была стабильным социальным элементом.

Память подводит её раз за разом, очень просто захлебнуться в силе и раствориться в ней, очень хочется отдаться на волю такому обманчиво слабому Небу.

Когда Савада переступает порог, Хибари ощущает, как ослабляется поводок.

***

Он сидит за европейским столом на кухне, пьет зеленый чай из небольшой чашечки, слушает негромкую речь об особенностях готовки рыбы и рассматривает стоящую фотографию.

Кен обнимает Хром, та незатейливо краснеет, рядом стоит Чикуса, бликуя стеклами очков, а Хибари сидит в кресле у столика летнего кафе. Вроде бы и рядом, вместе с ними, но всё еще одинока и вполне довольна этим фактом.