Страница 37 из 37
Именно тогда Тсунаеши понял, что бы не натворил Савада из этого времени, допускать подобное Тсуна не собирался. Восстановить потерянное им-не-им доверие Хибари будет очень трудно.
***
— Вы опоздали, — говорит Хибари, а Тсуна замерзает от холода.
Это неправильно, абсолютно неправильно, кричит где-то внутри него интуиция. Так не должно быть! Это не его Хибари Кея.
Эта полная холодной ярости и презрения женщина не может быть той девушкой, что выше их всех на порядок. Его ГДК не подчинялась бы чужим приказам добровольно, его Кея-семпай перегрызла бы руку держащую поводок, даже если ради этого пришлось бы умереть.
А потом Тсуна смотрит и понимает. Эта Хибари по какой-то причине ценит жизнь, любит жить и только поэтому до сих пор здесь.
***
Тсуна смотрит в её глаза по привычке и видит, что она уже всё решила для себя. Читает в стальных озерах презрение, стремление уйти без какого-либо остатка и просто склоняет голову.
— Ты знаешь, — после очередной выматывающей тренировки просто говорит Кея.
— Да, — он соглашается. Потому что действительно знает и, может быть это лицемерно, но он её понимает.
— И ты не пытаешься мне помешать, — хмыкает женщина, где-то в глубине глаз мелькает искра любопытства.
— Я не знаю что случилось в этом мире, — неуверенно начинает Тсуна, — но… — вся его возможно готовая тирада спотыкается о презрение, — прости. Пожалуйста, прости меня. Я не знаю как всё стало именно так и, — одна бровь скрывается среди черных волос, — я не тот кто должен тебя останавливать, — наконец говорит Тсуна.
— Отчего же?
— Ты не та Хибари Кея которую я знаю. Так что пусть тебя уговаривает этот Савада Тсунаеши.
Видимо это была какая-то проверка, которую он снова прошел сам того не ведая. В чужих глазах презрения не становится меньше, но после тренировок они иногда беседуют.
***
— Возможно, весь смысл этой жизни сводится к тому, чтобы быть нужным хоть кому-то. Ведь если о тебе никто не думает, то значит тебя как бы и нет.
Хибари подняла взгляд от бумаг на столе и посмотрела на Тсуну, безмолвно предлагая свалить или заткнуться.
— Я это просто к тому, что я не ваш Савада Тсунаеши. Это, как мне кажется, даже не мой мир.
— Я знаю, — откладывая документы в сторону говорит девушка.
До атаки на Мельфиоре остаются дни и Тсуна больше не может откладывать этот разговор.
— Вы не моя Хибраи Кея. И, я знаю, что вас это может рассмешить, разозлить или еще что, но хотел чтобы вы знали. Если для того чтобы не допустить подобного нужно будет умереть, это будет сделано.
— Громкие слова, — иронично улыбнулась девушка, — но попробуй.
***
— Прошлое бывает слишком тяжелым для того, чтобы повсюду носить его с собой. Иногда о нем стоит забыть ради будущего. — Понимающая ухмылка прошлась по лицу, аккуратно замерла в глазах, а потом исчезла. Как и сама девушка.
Тсуна смотрит на пустое место, аккуратный лист перед ним — ксерокопия свидетельства о рождении.
Хибари Кея нашла человека, готового завести с ней роман, родила дочь и назвала её в честь его матери. Что из этого было более шокирующим, чем то, что она призналась в этом? Ничего.
Документ сгорает на специальном подносе, пепел растирается и становится удобрением для фикуса.
Ладно.
Он может смириться с тем, что его Хранитель пропал на полгода неизвестно куда, перепугав их всех до седых волос. Особенно по такому поводу.
Он может говорить с ней спокойно и не срываться на привычную постную мину.
Он ведь может?
***
— Ты-то откуда это знаешь??? — Иногда Гокудера позволял себе возвращаться к детским привычкам и орать так, что трещали стекла.
— Как когда-то сказал мой босс: «Забей на мелочи…» — Впрочем, на Хибари это никогда не действовало.
— Не забивай на мои вопросы!
Предмет их спора был прост — как правильно пеленать ребенка.