Страница 5 из 8
Ответом мне был тяжелый вздох.
Не отвечая на вопрос, Варька собрала мои записи и засунула в свою модную сумку.
– Просмотрю, когда будет время. Все требует контроля.
* * *
Возле подъезда, на своем посту, сидело три старушки из нашего дома. Я вежливо поздоровалась, но услышала в ответ только шипение. Мне всегда было интересно: а если внезапно обернуться на бабулек, смогу я увидеть их змеиные жала или они их старательно прячут от посторонних. Здороваться с ними мне никогда не хотелось, но старость надо уважать. Еще неизвестно, какой бабулей стану я с таким багажом душевных тревог.
Гошкина дверь, как всегда, была открыта и, стукнув по звонку для приличия, я вошла в соседскую квартиру за порцией добра и сочувствия. Мои горькие мысли с каждым шагом, удаляющим меня от Варвары, становились все горше. От жалости к себе такой милой, доброй и безответной, хотелось выть по – волчьи, подняв голову к небу. Всю свою боль я осторожно донесла до Кузнецова, намереваясь выплеснуть ее на его голову.
– Гошка, – с нотками начинающейся истерики начала я, – Гошка, если бы ты знал, что я сейчас узнала от Варьки! – для полноты картины я зажмурилась и прижала кулаки к своей груди.
– Может, тебе налить воды или вина? В холодильнике еще осталось, – бесцеремонно перебил меня друг.
– Погоди ты с вином, хотя, можно и его, – согласилась я. – Ты представляешь….
– Том Сойер, – вдруг выпалил Гошка, пристально разглядывая женщину на грани нервного срыва.
Я некоторое время хватала ртом воздух, даже замахнулась на Кузнецова, а потом выдохнула и опустилась в мягкое кресло. Гошка уже протягивал мне бокал с красным вином, устраиваясь на полу, напротив меня.
Было у нас одно кодовое слово: «Том Сойер». Мы старались прибегать к нему в редких случаях. Наверное, в таких, как этот, когда негатив зашкаливал, дойдя до точки кипения.
Когда то давно, еще в нашем беззаботном детстве, мы с Гошкой читали на даче вслух Марка Твена. День был жаркий, солнечный, в цветнике жужжали пчелы, рядом, стоило протянуть руку, спела малина и мы по – очереди, подходили к кустам и срывали крупные ягоды, не отрываясь от книги. Так мы провели весь день, и я сказала, что это лучший день в моей жизни. А Гошка предложил его засушить. Как сушат красивый цветок или листик. Только положить этот день надо не в книгу, а в свое сердце и доставать его в самые трудные минуты, чтобы они не казались такими ужасными. Этот день мы назвали: «Том Сойер».
Может, глупо, может, нет, но наше засушенное счастье работало. Успокаивая душу, накрывая теплой волной далекого летнего дня, когда все казалось простым и понятным: есть вкусная малина, интересная книга, ты лежишь на старом одеяле и наблюдаешь за причудливыми белыми облаками, а рядом надежный друг, с которым ты делишь свои маленькие радости.
Это потом я прочитала в одной умной книге, что этот психологический прием называется «якорь». Он возвращает хорошее настроение людям, которые не справляются с эмоциями. И таким «якорем» может быть вещь, напоминающая о чем – то приятном или такое вот «секретное» слово, как наш «Том Сойер». Но тогда, в детстве, мы о науке психологии еще даже не слышали.
Я погрузилась в воспоминания, делая глоток за глотком терпкого вина, они потащили меня к тем ясным дням летних каникул, где улица залита солнечным светом, а в высоком небе плывут белые облака.
– Тебе уже лучше? – на меня участливо смотрели два серых глаза поверх тяжелых очков.
– Спасибо тебе, мой верный друг, – улыбнулась я.
– Она хочет, чтобы ты была гадалкой? Я угадал? – стер с моего лица улыбку Гошка.
– Ага. Как ты понял?
– Логическими умозаключениями, – усмехнулся Гошка.
– А знаешь, мне сейчас наплевать. Ну, прикинусь гадалкой. И, может, не пойду в строй ее подруг и не буду в зеленой органзе. Не пойду и все! Застряла, не успела вылезти из будки, смыть цыганский грим, добежать до алтаря, – я уже откровенно веселилась над всей ситуацией.
– А давай я тебя украду из будки?
– Это как? – опешила я.
– Прискачу на резвом скакуне, подхвачу тебя под белы рученьки и умыкну вместе с пестрыми шалями.
– Кузнецов, а у тебя конь есть? – подозрительно глядя на соседа, спросила я.
– Не тупи, Глафира! Коня нет, но это не проблема. Коня можно заменить мотоциклом, или вертолетом, или спортивным автомобилем, наконец.
– Да ну, тебя! – махнула я рукой. – Но идея хорошая, вот бы все удивились!
Я даже представила себе эту картинку с похищением гадалки. Варька бы разозлилась, что ее главную роль кто – то посмел затмить.
– А что с гостями жениха? – прервал мои грезы Игорь.
– Ой, представляешь, оказывается, гости уже три раза были на свадьбах жениха и сыты всем этим действом до тошноты. На четвертую свадьбу желающих приехать нет. Тем более что русскую невесту они рассматривают как временное явление и будущее жениха с ней не связывают. – Выдала я последнюю новость с радостью старой сплетницы.
– Ладно, мне же легче. – Мне показалось, что мое сообщение не слишком взволновало Кузнецова. – Остался
один странный господин, и я могу считать свою миссию выполненной.
– А что странного в этом господине?
– Закрытый он, какой то, – нахмурился Гошка. – Но от Игоря Кузнецова еще никто не уходил, – тоном опытного сыщика проговорил Гошка.
* * *
Поздним вечером я наслаждалась радостным чувством свободы и личного пространства. Вся наша большая квартира всегда была наполнена женщинами, звуками, криками младенцев, разговорами по телефону, бормотанием любимого бабушкиного радио на кухне.
Квартира всегда была густонаселенна. В ней проживала бабушка Красарма, она занимала отдельную комнату. Я делила спальню со своей мамой Октябриной, соседнюю занимали: мамина сестра – близнец Первомая со своей дочерью Индирой и новоявленной девицей Розой.
Но сейчас во всей квартире царила только я и тишина. Я прислушивалась к своим ощущениям, находя в душе отклики восторга и блаженства. Даже Варвара с ее свадьбой не могли омрачить моего радостного настроения.
Я спокойно приняла ванну, надела новую пижаму, за окном по – прежнему стучал дождь, делая пребывание в тихой квартире еще более уютным. На кухне я подогрела себе молока и перешла в нашу «залу», как называла бабушка эту большую комнату. Погрузившись в старинное кресло, я посидела, прислушиваясь к благостной тишине, и открыла книгу любимого Вудхауза. Меня всегда успокаивало описание похождений английских аристократов. Каждый раз я радовалась, что сама никогда не попадала в такие нелепые ситуации, считая себя умной и предусмотрительной.
Когда я, почитав на сон грядущий несколько глав, готовилась перейти на свой диван, в квартире раздался телефонный звонок. От неожиданности я вздрогнула и пролила на себя остатки молока, залив новую пижамку.
Звонили по городскому телефону, и абонент был мне неизвестен.
«Меня может не быть дома, я могу не брать трубку, я могу уже спать; в конце концов, не тактично звонить людям в такое позднее время», – размышляла я. В душе надеясь, что звонивший опомнится и прекратит свой звонок. О том, что ничего хорошего для меня не будет, если я отвечу, я не сомневалась. Человек был настойчив, и мне пришлось выбраться из любимого теплого кресла и идти в темный холодный коридор, где висел и, в основном, скучал, на стене стационарный телефон.
– Я слушаю, – произнесла я пароль в неизвестность.
– Глафира? Наконец – то, – буркнула трубка недовольным голосом Варвары.
Я сползла по стенке и села на пол, проклиная себя за малодушие. Ведь знала же, что поздние звонки никогда ничего хорошего не сулят.
– Я уже спать легла, – принялась я оправдываться.
– Глафира, мне надо чтобы ты немедленно пришла ко мне, это очень важно, – недовольным тоном промолвила Варя, не обращая внимания на мой писк.
– Варь, я уже сплю! Это не может подождать до завтра?