Страница 20 из 23
Открытие Пловдивской ярмарки митрополитом Пловдивским Кирилом, будущим патриархом Болгарии. Фото. 1939 год. Государственное агентство “Архивы”, София
Так сложилось, что в главных битвах XX века Болгария почти всегда выбирала неудачную сторону, наверное, еще и поэтому членам монархической фамилии Саксен-Кобург-Гота никаких особых памятников не досталось, я заметил только один совсем невнятный в Варне. С момента восстановления независимости в Софии считали главным противником не Oсманскую империю, вековые следы присутствия которой постарались попросту затереть, не получившуюся из нее в итоге Турцию, а Сербию – это геополитический соперник подходящей “весовой категории”. В первой половине минувшего столетия сторонники Великой Болгарии трижды пытались раздвинуть страну к югу, западу и северу до ее “естественных границ” и превратить в крупнейшее государство Балкан, но военные кампании и в Македонии, и во Фракии оканчивались неудачами, хотя царская армия, считавшаяся лучшей среди соседних государств, всегда сражалась наступательно и стойко. Один мой болгарский приятель мрачно и торжественнно сказал за рюмкой ракии: “Наша армия ни разу в своей истории не теряла ни одного полкового знамени”. Даже если это и миф, то за такой миф, очевидно, настоящему болгарину стоит выпить.
В Первую мировую после долгих колебаний и дипломатической торговли царь Фердинанд I вступил на стороне Центральных держав. Для монарха, мечтавшего провозгласить равное великим империям прошлого государство Ориент, которое вобрало бы в себя всех балканских болгар, Великая война окончилась отречением и изгнанием, а для страны – потерей 10 % земель и выплатой большой контрибуции. В начале 1940-х годов сын Фердинанда, царь Борис III, пусть нехотя и отчасти вынужденно, согласился на младшее партнерство с державами Оси (что привело к быстрому расширению Болгарии в полтора раза), но отказался воевать против Советского Союза и посылать солдат на Восточный фронт. В сентябре 1944-го сложилась парадоксальная ситуация, когда примерно неделю Болгария в обстановке быстрых политических перемен (теперь историки в Софии и Пловдиве называют их государственным переворотом) находилась одновременно в состоянии войны с СССР, Великобританией, США и Германией. Дислоцированная на территории страны немецкая армейская группировка была немногочисленной и успела стянуться на северо-запад, в Сербию. Под контролем коммунистов моментально сформировали другую, Народную армию, в рядах которой принялись громить нацистов и те, кто раньше сражался на их стороне: командиров в основном отстранили от службы, офицерами стали вчерашние солдаты, а вчерашние красные партизаны оказались комиссарами и генералами.
Показательна судьба лучшего болгарского военного летчика-истребителя Стояна Стоянова, кавалера гитлеровского Железного креста. Он сбил огнем из своего Messerschmitt Bf 109 не один британский и американский самолет, одержав над союзниками по антигитлеровской коалиции 15 воздушных побед. В Народной армии за Стояновым сохранили звание капитана, вскоре он получил на погоны майорские ромбики (а потом и звездочки) за успешные действия против новых врагов – немцев в небе над Косовом и Македонией. После победы Стоянов учил молодежь осваивать советские Як‐9. Коммунисты до конца не доверяли дважды герою войны, в досрочную отставку он вышел полковником в середине 1950-х и потом долго работал вовсе не по специальности. Через три десятилетия, когда установился более взвешенный подход к событиям Второй мировой, ветеран обрел наконец генеральские лампасы и всенародное признание. Статья в журнале, по которой я изучал биографию Стоянова, называется “Ас на защите Болгарии”. Есть о чем подумать: человек вот так, сугубо профессионально, понимал свой патриотический долг, выполняя приказы, которые не обсуждают.
Император Германии Вильгельм в мундире со знаками различия болгарского фельдмаршала и царь Болгарии Фердинанд в мундире немецкого фельдмаршала в Софии. Фото. 1916 год
Крестьяне из Пловдива. Фото. 1939 или 1940 год. Национальная библиотека Швейцарии. Фото: © Swiss National Library, SLA-Schwarzenbach-A‐5–19/005
В боях против нацистов погибли 32 тысячи болгарских военных, 120 тысяч болгарских солдат были награждены советскими медалями “За победу над Германией”. А вот медалей “За взятие Софии” или “За освобождение Пловдива” не существует, поскольку Красную армию встречали, как принято считать, цветами. Окончание Второй мировой вернуло Болгарию в ее прежние границы и на четыре десятилетия превратило в лояльнейшего и инициативного сателлита Кремля, в “шестнадцатую республику СССР”. Двусмысленную картину прошлого отполировали, “врагов народа” расстреляли, пересажали или выслали из страны. Коммунистический режим подавил последние очаги сопротивления отрядов так называемых горян, лесных людей, только к началу 1960-х. В Болгарии утверждают, что по продолжительности и степени организованности эта герилья не имела аналогов в послевоенной Центральной и Восточной Европе. Повстанцы использовали опыт и тактику антиосманской партизанской борьбы, пока их не раздробил железный армейский кулак.
Самый непримиримый противник болгарской рабоче-крестьянской власти Илия Минев провел в тюрьмах и трудовых лагерях 33 года (не исключаю, что это мировой рекорд политического заключения). В трагической судьбе Минева еще как отразились противоречия эпохи: в молодости он придерживался крайне правых взглядов, в 1940-е годы входил в руководство фашистского Союза болгарских национальных легионов. Минев всегда принципиально выступал против любых коммунистов (тюремные голодовки он держал в общем счете 460 дней, в карцере провел 1860 суток), превратившись к концу своей карьеры мученика в символ яростной правозащиты. Когда Минев наконец оказался на свободе, то не нашел себя в новой политике – его радикальная бескомпромиссность привлекала немногих. Этот несгибаемый борец окончил жизнь в полной нищете, оставленный родственниками, в доме престарелых. Как мог и как считал правильным, он защищал Болгарию, поэтому в Софии и Илие Миневу тоже поставили памятник.
А вот главный памятник Георгию Димитрову, мавзолей-усыпальницу в центре Софии, взорвали ровно через полвека после кончины “болгарского Ленина”; останки бывшего народного вождя перенесли на центральное столичное кладбище, а от его некрополя не осталось и следа. Верный соратник Сталина (не исключено, что по его же приказу в 1949 году и отравленный), Димитров не знал политических колебаний. Он всю жизнь занимался всемирной классовой борьбой за рабочее дело, считая, что в этой схватке “соображений гуманности быть не должно”. Звездным мигом политика Г. М. Димитрова считается его участие в судебном процессе в Лейпциге, в уже фактически нацистской Германии конца 1933 года, по делу о поджоге рейхстага. Среди пятерых обвиненных в этом преступлении оказались трое болгарских коммунистов, в том числе и западноевропейский агент Коминтерна Димитров, известный кураторам в Москве по кодовому имени Бриллиант. Владевший немецким языком и азами юриспруденции, Димитров в прямом остром диалоге с Германом Герингом сумел доказать свое алиби, не оправдываясь, а обвиняя. Чтобы лучше понять обстоятельства знаменитого процесса, я прочитал сборник выступлений Димитрова перед судом и посмотрел снятую в 1972 году выспренную восточногерманско-болгарско-советскую киноленту режиссера Христо Христова “Наковальня или молот”. Название фильму подсказано стихотворением Иоганна Вольфганга Гёте “Кофтские песни”, которое Димитров процитировал в своем последнем слове обвиняемого:
10
Цитата – по телевизионному тексту, имя переводчика установить не удалось.