Сам ты Любаша

Чего-то явно не хватало для завершения ритуала, но чего? Как вообще так-то, живая вода должна работать без дураков. Ратмир же обещал. Что он тогда сказал, кстати?

Осталась живая, и еще кое-что, и встанет добрый молодец, как новенький.

И еще кое-что…

Что он имел в виду под этим кое-чем?

Блин, а казалось, что все уже идеально… и вот опять двойка. Что ни день, то поебень. Ребусы еще разгадывать, только этого сейчас не хватало. С досадой стукнув кулаком по земле, Кирилл зло посмотрел на всё так же невозмутимых идолов. Помогли бы, как вашу хозяйку разбудить, знаете же, наверное. Белоснежка, блин!

Поцеловать ее, что ли, надо? Смешно… или нет?

Может, правда попробовать, в сказке же именно так и было. Хотя тут вроде другая сказка. Ааа… в случае неудачи он ничего не теряет, а других вариантов все равно нет. Это испытание совсем не такое страшное, целовать самого себя… странно, конечно, но, может быть, даже и забавно.

Кирилл как можно ниже наклонился к своему лицу, стараясь нервно не захихикать. Нужен, наверное, глубокий поцелуй, а не просто в губы чмокнуть, в фильме вроде так показывали.

Мда уж… ну и задание.

Слегка погладив уже вполне нормальную на ощупь живую и теплую щеку (побриться бы не помешало, кстати), Кирилл всё же не удержался от чуть истеричного смеха. Ведь он когда-то хотел это сделать… в тот первый вечер встречи с Любашей, и она, в общем, была не против. Но гадский Ратмир (все проблемы от него, как хорошо, что сдох наконец старый черт и больше не вернется) всё испортил, как обычно. А сейчас все же удастся довести дело до конца.

Для выполнения миссии пришлось лечь на себя (на неё то есть) сверху. Кирилл старался все-таки не наваливаться всем телом, опираясь на руку, что было определенно неудобно. Закрыв глаза, дабы не испытывать сильнейшего когнитивного диссонанса, Кирилл наконец коснулся своих губ Любашиными, невольно затаив дыхание. Они легко приоткрылись, мягкие и живые, даже как будто слегка дрогнули. Как должны целоваться девушки, ему никогда еще не приходило в голову подумать, да и какая разница, если он не девушка.

Машинально положив руки ей (думать о ней в женском роде проще, в таком деле особенно), на затылок, Кирилл сильнее надавил губами, отчего зубы неловко соударились и с неожиданным удовольствием целиком захватил ее полностью послушные его желаниям губы и даже, хотя это, возможно, и было уже лишнее, осторожно провел по ее небу кончиком языка. До сих пор не имевшие никакой своей воли губы Любавы вдруг тоже ощутимо сжались вокруг его, пока совсем ничего не понимающие глаза (он отчаялся уже увидеть их живой взгляд) широко открылись.

Встретившись со своим собственным недоумевающим взглядом, Кирилл резко отстранился и встал, чувствуя, как предательский густой румянец покрыл его щеки. Да что за фигня, он же не девственница, чтобы так реагировать. Хотя…

— Вставай… спящая красавица, — как можно естественнее постарался произнести он, быстро вытирая губы рукой. — Долго же ты спала.

— Что… что случилось? — совершенно не понявшая, слава Богу, что сейчас было, Любава недоуменно смотрела на него снизу вверх, сидя на земле.

— Ты только что воскресла в некотором смысле… во всех то есть, — не сумел придумать ничего лучшего Кирилл, он и сам чувствовал себя, мягко говоря, не лучшим образом. Запас желания (и возможности) быстро соображать и эмоционально реагировать стремился к нулю. — А ты как в целом… нормально себя чувствуешь?

Забыть, как плохо она выглядела после ранения отцовским мечом, он не сможет уже никогда. Сейчас же она смотрелась даже лучше, чем до появления Ратмира, ни малейших следов усталости на лице, как из отпуска вернулась или, правда, заново родилась.

— А Ратмир, где он? — заметно обеспокоилась Любава, даже здоровый румянец на ее щеках слегка поблек.

— Помер… вроде, — Кирилл вкратце рассказал о кончине их обожаемого папаши и ее чудесном возвращении к жизни, опустив некоторые необязательные по его мнению детали.

И только собрался спросить: «И что же с нами теперь будет?», как амулет Ратмира вдруг неожиданно сам по себе упал на землю. И не успел Кирилл подумать, стоит ли его поднимать, украшение начало извиваться как змея, на глазах превращаясь в такую же летучую черную пыль, как и ее создатель. Только вороной на этот раз не обернулась, а так и осталась лежать, понемногу рассеиваясь в воздухе.

Молча и без всякой грусти наблюдавшая за развоплощением своего многолетнего спутника Любава наконец быстро взглянула на него, пытаясь что-то сказать, но не успела и рта толком раскрыть.

— Меня сейчас выбросит назад, кажется. Ты можешь…портал, — и просто пропала, без всяких спецэффектов, в отличие от Ратмира и амулета.

***

От рева и свиста трибун, намного превосходящего шум битвы с кочевниками, на пару секунд заложило уши. Любава, слегка пошатываясь, выпрямилась, стараясь как можно быстрее выровнять дыхание и включиться в момент. Она как будто так и была здесь — никто на ее неожиданное появление не отреагировал и ничего странного не заметил. Пятна крови с футболки и лица пропали без следа, а силы почему-то резко кончились, почти совсем, она того и гляди свалится. Суметь бы пару раз мяч отбросить. Может, без магии обойтись, здесь она очень выматывает… Настроиться на волну своего (пора бы уже привыкнуть) тела, и все пойдет на автопилоте.

— Ай! — попытка побороться успехом не увенчалась. Получив болезненную подсечку, Любава со всего размаха села на газон, беспомощно проводив взглядом залетевший в ворота мяч. В ушах противно зазвенело.

Отголоски недавно переполнявшей ее злости начали подниматься душной волной. Спонтанное желание призвать свой меч, разумеется, пришлось тут же отмести, в этом мире так нельзя. Ее глаза не слишком сильно сверкают синим? Очень хотелось бы, чтобы нет, иначе это палево.

— Вот тебе! — темнокожий динамовец, вскрикнув, полетел на газон лицом вниз, как от сильного толчка в спину. Ни малейшие угрызения совести, как это, наверное, ни печально, Любаву не посетили.

========== Часть 8 ==========

Отключать сознание и отдаваться рефлексам тела у Кирилла по-прежнему получалось не всегда. Иногда шло само собой, но чаще требовало такого напряжения, что без большой необходимости (когда никто не видит, например) он предпочитал забить на это. Поэтому белокурая красавица шла сквозь заросли можжевельника среди мрачных елей размашистой, совершенно неженственной походкой, периодически матерясь, споткнувшись о корень, и выражение прелестного личика милым и нежным определенно не было.

— Любава! Подожди… куда так бежишь, милая?

А это что еще за хмырь? Ну, сколько можно…

Ответ на свой вопрос Кирилл, конечно, знал, только один вариант и был.

Как же он все время некстати то, мать его.

Скептически оглядев ухажера, Кирилл закатил глаза, но на этот раз все же постарался натянуть на лицо выражение, более подходящее двадцатилетней невинной девице, увидевшей ненаглядного, и выдавить милую улыбку.

Ну, разумеется — чуть запыхавшийся статный молодец, широкоплечий, кудрявый, с отвратительно самоуверенной белозубой улыбкой на смазливом лице вышел из-за развесистой старой сосны. Аж смотреть противно… и что Любаша в нем нашла?

— Давай в другой раз поговорим, Святослав. Сейчас… — ощущая все то же необъяснимое, но с каждым днем крепнущее желание дать любашиному приятелю в морду (просто напасть какая-то), неестественно спокойно произнес Кирилл.

— Я Святополк, — недоуменно поднял брови княжич.

Как будто это имеет значение.

— Извини… Святополк. У меня сейчас дела неотложные… шел бы ты пока… на хуй., — предпринял еще одну попытку отделаться от красавчика по-хорошему Кирилл.

— Любава… ну что же ты так, — руки обнаглевшего в последнее время княжича к беспредельному возмущению Кирилла, ощущавшего от подобных нежностей рвотные позывы, сомкнулись на его (любашиной то есть) талии и бесстыдно скользнули ниже. — Любавушка… — жарко зашептал кавалер на ушко скривившемуся, как после случайно съеденного лимона, Кириллу, — выходи за меня. Ратмир сказал, есть на то божье благословение, а сын наш будет великим правителем, весь мир завоюет.