Страница 39 из 42
Прошло два или три года. Сумайль примирился со своими врагами, находясь во власти прилива доброты. Кайситы наладили нечто вроде понимания с йеменитами. И испанские арабы получили небольшую мирную передышку после длительного периода непрекращающихся войн. Но никакие добрые дела Сумайля не могли заслужить ему прощение за безжалостные казни. Люди верили, что в любой момент он может начать их снова. Ненависть и недоверие к нему настолько глубоко укоренились в сердцах лидеров обеих противоборствующих сторон, что мира не получилось – только короткое перемирие. Более того, йемениты, убежденные, что Испания принадлежит им, не могли долго выдерживать главенствующее положение кайситов и намеревались при первом удобном случае восстановить утраченные позиции. Некоторые вожди курашитов тоже роптали. Принадлежа к племени, которое со времен Мухаммеда считалось самым выдающимся, они не могли спокойно смотреть, как Испанией правит фихрит – обычный курашит из окрестностей. На таких они привыкли смотреть сверху вниз.
Можно было предвидеть образование коалиции между двумя партиями недовольных. Так и случилось. В Кордове в то время жил честолюбивый курашит по имени Амир, которого Юсуф, невзлюбивший его, лишил командования армией, время от времени действовавшей против христиан на севере. Желая отомстить за оскорбление и стремясь занять место правителя, Амир вынашивал план обратить недовольство йеменитов себе на пользу и возглавить их под предлогом того, что халиф Аббасидов назначил его правителем Испании. Амир начал с постройки крепости во владениях, расположенных к западу от Кордовы. После завершения строительства он собирался напасть на Юсуфа, причем имел все основания надеяться на успех, потому что в распоряжении последнего было всего лишь около пятидесяти всадников. Даже встретив отпор, Амир мог удалиться в свою крепость и там дожидаться прибытия йеменитов, с которыми он уже наладил взаимопонимание. Юсуф узнал о враждебных намерениях курашита и попытался его арестовать, но Амир постоянно был начеку. Кроме того, Юсуф не привык прибегать к крайним мерам, не посоветовавшись с Сумайлем, с которым продолжал консультироваться по любому поводу, несмотря на его удаленность от столицы. И он написал Сумайлю, прося у него совета, как поступить. Правитель Сарагосы в ответном письме потребовал немедленно убийства Амира. К счастью для последнего, шпион из дворца предупредил его о нависшей над ним опасности. Амир, не задерживаясь, вскочил на коня и поскакал в Сарагосу, поскольку считал, что йемениты Сирии слишком ослаблены битвой при Секунде, чтобы на них можно было рассчитывать. Он был убежден, что йемениты северо-запада дадут ему более надежную помощь. Когда Амир добрался до Сарагосы, другой курашит по имени Хобаб (или Хабхаб) уже поднял знамя восстания. Амир предложил, чтобы они оба объединили свои силы против Сумайля. Два лидера встретились и договорились призвать йеменитов и берберов к оружию против Юсуфа и его приспешников, которых они считали узурпаторами на основании того, что Амир был назначен правителем Испании халифом Аббасидов. Йемениты и берберы активно откликнулись на призыв. Они разгромили силы, посланные против них Сумайлем, и осадили Сарагосу. Было это в 753–754 годах.
Обратившись за помощью к Юсуфу и не получив ее, – Юсуф оказался настолько беспомощным, что вообще не смог собрать войска, – Сумайль обратился к кайситам, которые составляли части армий Киннисрина и Дамаска и жили на территориях Хаэна и Эльвиры. Он описал гибельную ситуацию, в которой оказался, но добавил, что пока будет рад даже небольшому подкреплению. Его требование было трудно исполнить. Однако друг Сумайля, килабит Обайд – который тоже был одним из лидеров кайситов – проехал по региону, где размещались две армии, призывая по пути всех тех, на кого он мог положиться, вооружаться и готовиться к выступлению на Сарагосу. Племена килаб, мухариб, сулайм, наср и хавазин также вызвались присоединиться к экспедиции. Но гатафан – это племя осталось без вождя, потому что Абу Ата умер, а его преемник еще не был избран, – пребывали в нерешительности и откладывали со дня на день принятие окончательного решения. Зато племя каб ибн амир, исключительно из мелкой зависти, очень даже желало, чтобы Сумайль сгинул, не получив помощи. Это племя, включая три ветви, его составляющие, было недовольно из-за того, что господство, принадлежавшее им, когда Балдж командовал сирийцами в Испании, теперь перешло к племени килаб, к которому принадлежали и Сумайль, и Обайд. В конце концов, сдавшись перед подстрекательством, племя гатафан пообещало свою поддержку. И лишь после этого племя кааб ибн амир решило, что, учитывая все обстоятельства, лучше все же присоединиться к остальным. Эти люди осознали, что, оставаясь в стороне, они лишь навлекут на себя всеобщую враждебность, не достигнув никаких целей. Сумайль все равно будет спасен, легко обойдясь без их помощи. В конечном счете все кайситские племена собрали небольшие контингенты: число пехотинцев неизвестно, а всадников едва набралось триста шестьдесят. Увидев, насколько слабы их объединенные силы, кайситы были деморализованы, но один из них изгнал все сомнения энергичными словами. «Мы не должны, – заявил он, – бросать на произвол судьбы такого великого вождя, как Сумайль; мы обязаны отдать свои жизни, чтобы только спасти его». Неуверенная отвага вернулась, и кайситы выступили в сторону Толедо. Ибн-Шихаб, вождь каб ибн амир, был назначен командующим экспедицией. Его назначению поспособствовал Обайд, который, хотя сам получил этот пост, будучи щедрым и преданным другом, предпочел уступить его вождю племени, который был против предприятия. Обайд надеялся, что таким образом прочнее привяжет его к делу Сумайля. Это было в начале 755 года.
Достигнув берега Гвадианы, кайситы обнаружили там бакр ибн ваиль и бени али – два племени, которые, хотя и не были кайситами, по крайней мере относились к маадитам. Они симпатизировали экспедиции и снабдили подкреплением из четырех сотен всадников. Таким образом, существенно укрепленная экспедиция приблизилась к Толедо, где получила информацию, что осада ведется активно и Сумайль очень скоро будет вынужден сдаться. Опасаясь прибыть слишком поздно и желая сообщить осажденным о своем приближении, кайситы отправили человека в Сарагосу. Ему было приказано пройти через ряды осаждающих и перебросить через городские стены камень, завернутый в листок, на котором были написаны следующие строки: «Возрадуйтесь вы, осажденные, помощь близка, и скоро осада будет снята. Славные воины, дети Низара, спешат вам на помощь. Они скачут на хорошо оседланных конях арабской породы».
Гонец выполнил приказ. Записка была подобрана и доставлена Сумайлю, который прочитал ее и поспешил поднять моральный дух солдат, передав им радостную новость. Операция была закончена почти сразу. Одного только слуха о подходе маадитов было достаточно, чтобы осаду сняли. Амир и Хобаб опасались оказаться в окружении. Кайситы и их союзники вошли в город, и Сумайль богато вознаградил их за службу.
Среди вспомогательных войск было тридцать человек из семейства Омайя, принадлежащих к армии Дамаска, – они жили в провинции Эльвира. Омейяды (согласно арабской традиции имя применялось не только к членам семьи, но и к зависимой от семьи челяди) всегда отличались своей привязанностью к делу маадитов. В битве при Секунде они сражались так храбро под командованием Юсуфа и Сумайля, что заслужили высокую оценку обоих лидеров. Но в данном случае тридцать всадников сопровождали кайситов на марше для освобождения Сумайля не потому, что считали последнего своим союзником, а чтобы переговорить с ним по вопросам большой важности. Чтобы понять природу их дела, следует вернуться к событиям, имевшим место пятью годами раньше.
Глава 13
Скитания Абд-ер-Рахмана
Когда в 750 году Мерван II, последний халиф из Омейядов, нашел свою смерть в Египте, где искал убежища, жестокие гонения начались против его многочисленного семейства, которое Аббасиды всеми силами старались уничтожить. Внук халифа Хишам лишился руки и ноги. Искалечив его таким образом, несчастного провезли на осле по городам и деревням Сирии в сопровождении глашатая, который показывал его, словно диковинного зверя, выкрикивая: «Смотрите на Абана, сына Муавии, самого известного рыцаря дома Омейядов». Так продолжалось до смерти жертвы. Принцесса Абда, дочь Хишама, была убита после отказа сообщить, куда она спрятала сокровища. Но гонения не удались именно из-за их бессмысленной жестокости. Многим Омейядам удалось спастись и укрыться среди бедуинов. Видя, что жертвы ускользают, и понимая, что кровавая работа так и не будет завершена, если не прибегнуть к хитрости, Аббасиды распространили официальное обращение от имени своего халифа Абу-л Аббаса, в котором признавали, что зашли слишком далеко, и обещали амнистию всем уцелевшим Омейядам. Больше семидесяти человек попались в эту ловушку и были забиты до смерти.