Аленький цветочек

- Минерва права, - говорю я неожиданно для самого себя, - я трус. Я бы так и не решился сказать, что вижу в тебе не только ученицу. А молодую и умную женщину, с потрясающими волосами, тонкими изящными ладонями и узкими ступнями.

Она тихо хмыкает, и я заставляю себя умолкнуть. Пока не сболтнул что-то лишнее. Помолчишь – сойдешь за умного. Это я еще двадцать с лишним лет назад усвоил. На всю жизнь.

========== Глава 4 ==========

Разговор с Лонгботтомом занимает всего пару минут. Разговор с Минервой – пару часов. Но она соглашается с моим решением – заклятие Фиделиуса на ближайшие год-два, а потом посмотрим. Может, Гермиона смирится со случившимся и будет относиться ко всему чуть легче. Или – на это я почти не надеюсь, но сама мысль меня греет – я найду, как снять это проклятие.

Я ожидал, что Минерва будет обвинять меня в том, что я воспользовался ситуацией. А она, оказывается, думает, что я делаю все из жалости к „несчастному ребенку“. Но тут же добавляет, что назад мне пути не будет – если я брошу Гермиону, перестану опекать, это может стать для нее последним ударом. И советует взвесить все еще раз. А когда я иронично хмыкаю в ответ, она добавляет, как мне вначале показалось, невпопад:

- Северус, ты же знаешь, что это проклятие оставляет не только внешний след…

Удивленно вскидываю бровь. Она имеет ввиду, что у Гермиона „сильная моральная травма“? Ничего, Грейнджер сильная – справится. Я уверен.

- Северус… - мне кажется или Минерва и вправду смущена? - Ты же знаешь, что Проклятие Тролля не позволит ей зачать ребенка. Это значит, что у вас не будет детей.

Пожимаю плечами. Откуда она взяла, будто я мечтаю о наследнике? Не то чтобы я был категорически против, скорее, я просто об этом не думал. Мне бы со своей жизнью разобраться, какие уж тут дети. Неужели Минерва этого не понимает? Странная она стала за последний год. Директорское кресло на нее так влияет? Раньше я за ней такой сентиментальности и чадолюбия не наблюдал. Хотя, может, просто не замечал. Не видел.

*

Собрать с помощью Лонгботтома вещи в моих хогвартских комнатах – по крайней мере, самое необходимое. С остальным разберусь позже.

Понадеяться, что хогвартские домовые эльфы уберут в моем старом доме, а не сровняют его с землей.

Договориться с Лонгботтомом, когда он будет привозить продукты и ингредиенты для зелий. Договориться с Минервой, что зелья для больничного крыла буду варить именно я – в паре с Гермионой. И о том, что она побеседует с аптекарями и колдомедиками в Мунго – варить зелья только для больничного крыла было бы слишком скучно. Да и не так много их там требуется.

Аппарировать с Гермионой в глухой переулок рядом с Тупиком Прядильщика. Привести ее домой. Вернее, дать ей довести меня до дома, следуя моим указаниям.

Наложить заклятие Фиделиуса, сделав Лонгботтома Хранителем.

И надеяться, что Гермиона не впадет в депрессию в этом неуютном и мрачном доме.

*

Гермиона в депрессию не впала. Скорее наоборот – такой деятельной я ее помнил только на первых курсах. И когда она боролась за права домовых эльфов.

Прошло всего несколько дней, а у меня уже было такое ощущение, что вещи в доме живут своей, неподвластной мне жизнью, словно лестницы в Хогвартсе. Причем не книги и лабораторная утварь – они-то вели себя смирно. Перемещались кресла, шкафы, столы… кровать - и та каждый вечер оказывалась на новом месте.

И я не выдерживаю. Срываюсь, глупо и зло. Кричу на Гермиону, что дальше так продолжаться не может – я не в состоянии запомнить, где что находится, если вещи постоянно двигают с место на место. А увидеть я их не могу. И с этим тоже надо считаться.

Выхожу из комнаты, со злостью шарахнув дверью, и уже задним числом думаю – хорошо еще, что вышел именно в дверь, а не впечатался лбом в дверной косяк.

Зато в гостиной сильно прикладываюсь коленом об угол журнального столика, предательски оказавшегося не на своем месте, нащупываю рукой кресло и буквально падаю в него уже без сил. Прямо на забытую там Гермионой маггловскую книгу.

Чувствую, что перегнул палку. Понимаю, что нужно извиниться – наверняка она думает, что я должен был сказать ей все то же самое, только гораздо спокойнее. Но я не могу быть спокойнее! Мне плохо. Я чувствую себя беспомощным калекой даже на своей территории. Которая внезапно оказывается не моей. А враждебно-переменчивой.

Разумом я понимаю, что Гермиона пытается успокоиться этими перестановками, пытается занять свою голову этой игрой, чтобы не думать о проклятии. Я понимаю. Но я устал от того, что должен думать о чувствах окружающих, когда им на меня плевать. Я устал. И хочу быть один.

Гермиона заходит в комнату, садится на подлокотник моего кресла и обнимает меня за плечи.

- Извини. Я не подумала, что тебе это мешает. Ты сказал, что тебе все равно, как тут что выглядит и я…

Клокотавшие внутри злость и горечь уходят, испаряются от ее расстроенного голоса. Обнимаю Гермиону за талию, пересаживаю к себе на колени и зарываюсь лицом в ее пушистые волосы.

- Северус, ты бы хоть сказал, что тебя это раздражало…

- А ты думала, это радовать должно – когда постоянно натыкаешься на вещи, стоящие не на месте? - ворчу ей в ответ. - Когда вынужден передвигаться наощупь и со скоростью улитки? Когда делаешь по комнате несколько шагов и тут же теряешь ориентацию в пространстве?!

- Извини. Я об этом просто не думала, - она тяжело вздыхает и теснее прижимается ко мне. - Северус, пожалуйста, не злись.

- Я не злюсь, - буркаю я тихо.

Не лгу. Я уже действительно не злюсь. Почти.

- Давай, ты будешь сразу говорить, если что-то не так?

Гермиона целует меня в кадык и чуть отстраняется, чтобы не коснуться меня лицом – она почему-то убеждена, что мне это будет неприятно. Переспорить ее я так до сих пор и не смог.

- Договорились.

Ерошу ее волосы и тихо хмыкаю пришедшей в голову мысли:

- Только, давай тогда уж взаимно.

- Хорошо.

Улыбается. Это я по голосу чувствую.

- Я больше не буду ничего переставлять, не предупредив тебя. Да и вообще, мне кажется, я уже все удачно расставила.

Улыбаюсь в ответ, а руки сами тянутся к пуговицам на ее рубашке.

Смеется.

- Кстати, ты не против, если я сменю занавески и покрывала? Кремовые сделали бы помещение более светлым.

Пожимаю плечами:

- Как хочешь.

Мне действительно все равно – я же не вижу этих перемен. А если ей так приятнее – пусть делает. Каталоги ей Минерва передала, пусть играется. Главное, чтобы мебель стояла на своих местах.

========== Глава 5 ==========

Закончилось лето, пролетела осень, шла к концу зима.

Это были самые спокойные месяцы моей жизни. И в каком-то смысле самые ленивые. Я просто жил. Не так, как предыдущий год в Хогвартсе, постоянно ощущая себя калекой, который вот-вот станет никому не нужен. Нет.

Я чувствовал, что нужен Гермионе ничуть не меньше, чем она мне. И что нам хорошо друг с другом – и в лаборатории, и в гостиной, и в спальне. Она обещала не переставлять мои вещи без спросу. Я обещал не целовать ее в губы и не касаться ее лица. Она сказала, что не смогла бы жить вместе со зрячим. И я почти что радовался своей слепоте.

Я варил зелья на заказ и не пытался придумать что-то новое. В самом начале я порывался найти, как снять Проклятие Тролля, вернее, попытаться найти. Но Гермиона пресекла это на корню: мол, если это проклятие считается необратимым уже несколько веков, то бессмысленно искать контрзаклятье. Нужно смириться со случившимся и просто жить дальше. Я пытался спорить, но она только расплакалась и попросила не мучить ее этими бесплодными поисками. Одному мне это было не под силу – без зрения. И я сдался.

Варил с Гермионой зелья, пытаясь обучить ее всему, что знал сам. И тешил себя мыслью, что ей это интересно. А через пару лет она и сама станет Мастером Зелий. Если согласится встретиться лицом к лицу с экзаменующими.