Страница 28 из 41
Джастин! Наверняка речь шла именно о нем! В Лабиринте Алва говорил, что ту картину заказал именно Ги Ариго – брат Жермона и Катари. А ведь он и старшему брату что-то подобное мог подстроить… Никто ведь толком не знает, почему Жермона вышвырнули из дома. Все сходится. Просто Ариго оказались не такими подлыми, как Придды, хоть и такими же глупыми – поверили в ложь о старшем сыне, но убить его не смогли.
– С дороги, – произнес Придд уже привычно-безликим тоном, – вы мешаете мне пройти.
Разумнее было бы отойти в сторону, уступить и смолчать, но Дикон не выдержал:
– Вы говорили о Джастине?
– Это не ваше дело.
– Речь шла о письме Катари, да? И о картине?
– Это не ваше дело.
„Ты забыла, что говоришь не с Феншо и не с Окделлом. Я смотрел на тебя, когда ты заканчивала письмо, а потом доставил запечатанную тобой смерть.“
– Его диктовал Штацлер! Или вообще сам написал! А картину заказал Ги, Катари тут не при чем!
– Это не ваше дело, Окделл.
Говорил Валентин презрительно и спокойно, как когда передавал его Карвалю на Кольце Эрнани. Только на этот раз Придд смотрел ему в глаза. С ненавистью.
Раздались шаги. Катари и Жермон. Придд отошел в сторону, Дикон тоже посторонился, пропуская обоих Ариго. Он хотел извиниться, сказать хоть что-то, пока еще она не ушла, но не смог выдавить ни слова – Катари смотрела сквозь него, словно Дика Окделла на лестнице не было, а был только Придд, которому она кивнула на прощание. И который на кивок не ответил. Значит, и не любил ее вовсе!
Ариго вышли из дома, Валентин собирался уйти следом, но Дикон придержал его за плечо:
– Мы не договорили, герцог.
– Мне с вами разговаривать не о чем. А если вы запоздало обеспокоились судьбой Катарины Оллар, смею вас уверить – я не Окделл и на женщин с оружием не кидаюсь.
Очень хотелось со всей силы вмазать по этой бледной физиономии кулаком, именно так как ударил когда-то Эстебана. Как учил Ворон… Но Ворон обо всем наверняка узнал бы – или Спрут нажаловался бы, или слуги. И Ворону бы это не понравилось. Он наверняка еще раз сказал, что Придд всего лишь напоминает факты. Даже если они звучат оскорбительно.
– Вы правы, – произнес Дикон, с трудом сдерживая злость. Если он не сможет сдержаться сейчас, то пиши пропало… – Насчет женщин. Уверен, вы многому научились у брата. А он – от Алвы.
От неожиданности Дикон пропустил удар и едва не упал. Вот ведь спрутья натура – нападать исподтишка, когда собеседник не ждет нападения! Дикон ответил ударом в нос, они сцепились и кубарем покатились с лестницы. Дрался Спрут хуже, чем фехтовал – похоже, этому Алва его брата так и не научил, в отличие от Дикона. Но был не слабее, да и злости в нем было ничуть не меньше. Злости и ненависти, холодной, приддовой, мерзкой. И несправедливой.
Он ведь был с этим мерзавцем предельно вежлив, пытался объяснить про Катари и даже проглотил оскорбление, признал его правоту и… и получил кулаком в лицо! Да как Ворон такому человеку доверять может?! Придд же предаст и не заметит! Может Джастин и был другим, но не Валентин. Этот – такая же скользкая гадина, как и все Придды! Окделлы могут ошибаться и делать глупости, но на подлость они не способны, в отличие от Приддов. Не попытайся Эктор Придд захватить власть, еще не известно, правили ли бы в прошлом Круге Оллары!
Слепая ярость схлынула так же быстро, как накатила, стоило только услышать раздраженный окрик:
– Ко мне в кабинет. Оба.
========== Глава 22 ==========
Алва был разозлен, и это пугало Дикона не на шутку – он же в самом начале четко и ясно сказал, что перед Спрутом следует извиниться. А как перед ним извиняться, если он мало того, что оскорбляет, так еще и в драку лезет?!
– Из-за чего вы сцепились?
Тон спокойный, а взгляд – словно готов прибить на месте, Дикон едва сдержался, чтобы не шагнуть назад. Алве сейчас только спрутьх взбрыков не хватало. И что тут ему ответишь? Подрались из-за того, что Спрут сволочь?! И ведь молчит, как трус последний. Одно слово – Придд. А Джастин – это исключение.
Алва скрестил руки на груди и спросил уже с явным раздражением.
– Хорошо, задам вопрос иначе: кто начал драку? На это вы ответить в состоянии.
– Драку начал я, – подал голос Придд. Рожа спокойная, голос почти что безразличный. Лжец, хоть и не соврал сейчас – как исключение. Лжец и трус – понимает, что лучше самому сознаться, чем если правду расскажет Дикон.
– И почему вы полезли в драку?
– Извините, монсеньор, но это я с вами обсуждать не буду.
Конечно, что тут обсуждать, если набросился ни с того, ни с сего. Проще сказать непререкаемым тоном, что отказываешься объяснять свою подлость…
– Хорошо, – процедил ему в ответ Алва.
Это „хорошо“ не обещало ничего хорошего. Ровным счетом ничего.
– Ричард, из-за чего началась драка?
Дикон кинул взгляд на Придда. Тот смотрел то ли прямо перед собой, то ли в никуда, словно происходящее его никак не касалось. Только губы побелели. Значит, трусит. Знает кошка, чье сало съела…
– Она началась на ровном месте, эр Рокэ.
– Прекрасно. Валентин, вы с этим согласны?
– В полной мере.
Ну хоть тут не солгал! Да и поздно отпираться!
– В таком случае, Ричард, опишите мне это ваше… ровное место. Поподробнее.
Алва задал вопрос Дикону, а смотрел на Придда, который все еще пытался казаться спокойным. Хотя кулаки и сжал.
– Когда Катари с братом ушли, он попытался меня оскорбить, заявив, что он не Окделл и на женщин с оружием не кидается. Я сдержался. Потому что вы сказали, что я должен извиниться перед этим мерзавцем за прошлую дуэль. Я ему вежливо ответил, что он прав и что он наверняка многому научился у Джастина. А тот – у вас.
– Это все?
– Да, эр Рокэ.
– Валентин?
– Да, монсеньор. Герцог Окделл обрисовал все очень подробно.
Вот же скотина бледная! Даже в своих подлостях расписывается так, словно великое одолжение всеми миру делает и геройствами хвастается. Эктор Придд наверняка был точно таким же.
– Хорошо. Ричард, чему именно Валентин научился у брата и чему именно Джастин научился у меня?
– Судя по его действиям, ничему, эр Рокэ. Я ошибся. Мне следовало говорить только о Джастине.
Спрут метнулся к нему так быстро, что Дикон едва успел уклониться от удара. Они бы наверняка снова сцепились в рукопашной, но Алва крепко схватил Придда за локти – вывернуться тот уже не смог.
– Мне казалось, вы умеете держать себя в руках, Валентин, – произнес Алва, встряхнув Придда как нашкодившего котенка.
– Мне казалось, вы были Джастину другом, герцог, – ответил тот тусклым голосом.
Дикон аж задохнулся от возмущения. Да как этот слизняк смеет так разговаривать с эром Рокэ?!
– Ричард, вы не ответили на мой вопрос. Чему именно Джастин у меня научился на ваш вгляд?
– Эээ… Многому. Тому же фехтованию. Но в разговоре со Спрутом я имел ввиду несколько другое. Насчет женщин и вообще…
Слизняк дернулся, но Алва держал крепко.
– Подробнее, Ричард.
– Ну… Тогда, в Лабиринте, вы показали мне свое воспоминание. Про предательство, женщину, Рамиро… Думаю, вы Джастину это тоже показывали. Или рассказывали. И про вашу месть тоже. Ну и что вы вообще насчет всего этого думаете. Я уверен, что в этом на Джастина повлияли именно вы.
– Потрудитесь изъясняться более четко.
– Про воспоминание, эр Рокэ?
– Про ваши выводы, кошки вас раздери.
– Я думаю, вы говорили Джастину, что считаете неправильным воевать с женщинами. Даже если они последние дряни. Даже если прежде эту женщину очень любили, а она предала и оказалась мерзкой тварью, то мстить все равно лучше иначе, не убивая и не делая ничего в этом духе.
Лучше дать понять, что она для тебя ничто, словно тебя не оскорбило ее предательство, словно тебе непочем, словно ты плевать хотел на все это и даже рад, что судьба тебя вовремя оградила от такой женщины. Вот.
Ворон молчал, и Дикон решил на всякий случай пояснить свою мысль: