Страница 21 из 41
– Я же могу предложить вам только один вариант: место порученца. Марсель Валме прибудет в Олларию только через несколько дней и возмет на себя наиболее важные дела. Но даже по его приезду Герарду Кальперадо не помешает помощь.
Дикон широко улыбнулся. Кем бы ни был этот закатный кэнналиец Кальперадо, он постарается найти с южанином общий язык. Чтобы остаться при Вороне.
– Чтобы расставить все точки над i. Я прекрасно помню, какого вы мнения об Арнольде Арамоне, отце Герарда. Я так же помню, как вы отнеслись к этому молодому человеку, узнав о его происхождении. Если вы считаете ниже своего достоинства выполнять поручения под руководством виконта Валме и наравне с реем Кальперадо – это место не для вас.
– Кальперадо - сын Арамоны?! – выдавил Дикон ошарашено.
– Я даровал ему титул рея. Юноша вполне соответствует ему, на мой взгляд.
Это же как титул барона, только в Кэналлоа… Леворукий, может Алва и прав насчет того парня? Насчет других людей он никогда не ошибался. Или почти никогда.
– Ричард, я предпочитаю иметь в своем окружении тех людей, которым доверяю. Если же эти люди вам неприятны – поговорите лучше с Робером. Или подумайте о том, что можно сделать для Надора. Можете сообщить о вашем решении через пару дней.
– Эр Рокэ, я хотел бы остаться с вами. Я постараюсь найти с реем Кальперадо и виконтом Валме общий язык.
– Только потом не нойте, что Человеку чести приходится работать под началом „навозника“. Кстати, если услышу от вас это слово – пеняйте на себя.
– Хорошо, эр Рокэ!
Губы сами расплывались в совершенно дурацкую улыбку, но Дикон даже не пытался сдержаться.
– В таком случае, завтра приступите к своим обязанностям. Герард введет вас в курс дел. А пока отправляйтесь к Эпинэ, вас проводят. Робер за вас волновался. Ах да, вам следует знать, что это было решение Ариго и Придда – не говорить вам о событиях в Олларии, Роберу пришлось с ними согласиться. Я считаю их решение верным. Всему свое время.
– Да, эр Рокэ!
– Кстати, из-за чего была ваша дуэль с Приддом?
Хорошее настроение как ветром сдуло. А что если эта мелочь станет последней каплей, и Ворон не захочет брать его к себе даже порученцем? Да и не такая уж это мелочь – дуэль.
– Я жду, Ричард. Несколько минут назад вы так трогательно заботились о том, что мне требуется отдых, а сейчас тянете время.
– Эр Рокэ… просто так сложилось…
– Поподробнее, юноша.
– Ну, сначала Спрут сказал, что я принес вам присягу. И что он этого не понимает. А потом, что вы дрались за меня на дуэли и платили за меня… – Дикон запнулся и мучительно покраснел.
– … и что он этого не понимает, – закончил за него Алва. – Мило. И какой из фактов показался вам оскорбительным?
– Ну, просто это было так сказано, что…
– … что вам следует извиниться перед герцогом Приддом. На сегодня все, юноша. Я действительно устал. Позовите Валентина и отправляйтесь к Роберу.
Дикон скомканно поблагодарил и пулей выскочил за дверь – было по-детски страшно, что Ворон передумает.
========== Глава 17 ==========
Говорить с Робером было гораздо сложнее, чем с Алвой. С Вороном они прошли Лабиринт, он язвил и насмешничал, но понимал очень многое, защищал, но не щадил. Хотя и щадил, наверное. Но не так, как Робер. С Алвой Дикон чувствовал себя пусть и нелепо, пусть и последним идиотом, но… так, словно и вправду удалось вернуть прошлое хоть частично. Ворон ничего не забыл и не забудет, он может вышвырнуть вон, если разозлится, но все это было проще и спокойнее.
Робер не насмешничал, он жалел. И от этого становилось мерзко. Жалеют детей и калек. Ну еще стариков и женщин. А он… Ворон хоть и язвил насчет его способности рассуждать и делать выводы, но… Нет, Ворон его не жалел, просто дал второй шанс. Или какой там уже по счету?
Дикон потер ноющий висок, пытаясь сосредоточиться на том, что говорил Робер. В Багерлее голова тоже начинала болеть ближе к вечеру, по крайней мере, ему так казалось. А когда в окне появлялись закатные отблески, все проходило. Это могло и сниться, слишком уж переплелись видения с явью, сразу и не разберешь.
– Дикон?
– Да, извини, задумался.
Закатные кошки, он все-таки что-то пропустил. Что-то важное, по крайней мере, по меркам Робера.
– Дикон, я действительно не мог тебе ничего сказать про Катарину.
– Я понимаю. Эр Рокэ мне объяснил.
Робер прикрыл глаза ладонями и снова стал похож на Алву – не прежнего, каким его помнил Дик, а теперешнего. Которого, по-хорошему, нужно было бы уговорить отлежаться еще пару дней. Может, Спрут что-то придумает? Когда Дикон уходил, тот рвался в комнату Алвы, как в бой, так что, может, и придумал…
– Дикон, я понимаю, мне нужно было поговорить с тобой еще раньше. До того как ты… До того, как все случилось. Я должен был объяснить тебе все, хотя бы после смерти Альдо.
Дик пожал плечами. Разговор становился все тягостнее, что отвечать Роберу он не знал, а ответить что-то надо было. Алва никогда не говорил о том, что надо было бы сделать в прошлом. Он либо делал, либо нет, но не рассуждал о том, о чем и думать не хочется. Но, Леворукий, до чего же хотелось бы услышать, что Ворон сожалеет, что не объяснил ему все вовремя, что отослал вместе с Хуаном, что они не поговорили обо всем вечность назад! Только это чушь полная… Ворон делал то, что считал нужным. И был прав. Хотя бы по-своему. Да и что дали бы те разговоры? Он бы поверил потомку Рамиро? Закатные твари, а ведь теперь даже в мыслях не выходит назвать Рамиро Алву Предателем! Ну почему они с Алвой не угодили в этот треклятый Лабиринт еще несколько лет назад?! Например, по пути в Олларию, после победы? До чего же все было бы проще и честнее!
– Послушай, Дикон, сейчас уже поздно обо всем этом говорить, но мне очень жаль, что мы не поговорили вовремя. Леворукий, а ведь это могло изменить почти все! Если бы нас не прервали, когда я хотел рассказать тебе о том, что творилось в Багерлее… Я должен был вернуться к этому разговору, рассказать тебе про Алву, объяснить и про Альдо, и про то что творилось в Олларии… Ты бы вел себя иначе. Ты бы не проголосовал за казнь и…
– Но я проголосовал. И проголосовал бы, даже если бы ты бы мне все рассказал.
Робер потрясенно смотрел на него, а Дикон никак не мог подобрать нужные слова. Закатные твари, ну почему с Алвой все было гораздо проще?! Даже если он порой нес Ворону совершеннейшую чушь, это было проще. Наверное потому, что сам он в эту чушь верил – пока Алва не расставлял все точки над i.
– Я бы тебя просто не услышал, – сформулировал наконец Дикон. – Ты бы объяснял, а я бы только злился, что ты не восхищаешься Альдо. Мы бы поссорились, и ты разочаровался бы во мне еще сильнее. Но я бы все равно верил именно Альдо и никому другому. Даже Катари и эр Август не смогли бы меня убедить в том, что Альдо не прав. Что бы он ни делал. С Олларией, с Вороном, с Талигом…
Робер молчал, и молчание это давило, как синяя вода, что тяжелее камней. Вода в видениях всегда была холодная, почти ледяная, мертвая. Такая похожая на теплую живую воду, но совсем другая. Совсем.
– Робер, мне очень жаль, что все так вышло. Правда, жаль. Я бы очень хотел, чтобы все сложилось иначе. Я хотел бы вернуться назад и все исправить, чего бы это мне ни стоило. Но в то время я бы никаких объяснений не понял. И после убийства… После того, как я накинулся на Катари и на ту фрейлину – тоже. Думаю, не попади я в Лабиринт вместе с Вороном, я бы продолжал верить в то, во что верил прежде.
Эпинэ потер левое запястье и устало кивнул:
– Прошлого все равно не изменишь. И ты даже не представляешь, сколько всего хотелось бы изменить мне самому.
Он покачал головой, нахмурился, вспоминая что-то определенно неприятное, а потом резко встал и отошел к окну, но даже не взглянул во двор, просто встал к окну спиной и оперся руками о подоконник.
– Я хотел поговорить с тобой о Карвале.
В животе тут же противно заныло. Этого южанина Дикон опасался не меньше, чем кэнналийских головорезов Алвы. Кэнналийцы хотя бы слушались своего соберано, а этот коротышка…