Между ночью и днем

Взгляд Алвы снова стал скучающим, едва ли не брезгливым. Дикон поспешил продолжить, пока его окончательно не приняли за труса:

– Тогда, в Лабиринте, я сказал, что очень хотел бы начать с начала с того момента, когда я пришел к вам с ядом. Вы не ответили, и я… Эр Рокэ, может, это все же возможно? Ну, начать с того момента?

– Вы совсем повредились рассудком, если просите меня повернуть время вспять.

– Я не прошу… Вернее, прошу, но не про время, – Дикон почувствовал, что окончательно запутался в словах, и заговорил еще быстрее. – Эр Рокэ, возмите меня к себе обратно оруженосцем. Пожалуйста.

– Насколько я помню, я уже освободил вас от той клятвы.

– Да, Робер это говорил, но… Я не служил вам положеные три года. И мое обучение завершилось самым постыдным образом.

– Вы считаете постыдным, что я сказал Повелителю Молний, что считаю ваше обучение законченным и что вы достойны стать одним из рыцарей Талига? Что я подтвердил это пред землей и небесами и освободил вас от клятвы оруженосца?

Алва, определенно, насмешничал, но Дикону было не до шуток:

– Эр Рокэ, вы же понимаете, о чем я.

– О чем же? – уже открыто усмехнулся Ворон.

– О предательстве. О нарушении клятвы. О том, что вы освободили меня от нее именно сидя в Багерлее и…

– Постойте, юноша, – перебил его Алва неожиданно резко. – Какая разница, где именно я находился, когда принял это решение? Как бы ваш господин в белых штанах ни желал обратного, я был в трезвом уме и прекрасно отдавал себе отчет в том, что говорю и что делаю.

– Я не говорю, что вы были не в себе, просто… Просто вы тогда меня вышвырнули окончательно. Да, за дело. Да, я очень виноват перед вами. Но я хочу попытаться все исправить. Доказать вам, что я…

Дикон окончательно сбился и замолчал. Что бы он сейчас ни сказал, все его слова будут звучать нелепо. Идиот… Понадеялся, что Ворон не просто не убьет и не отправит в тюрьму, а еще и поголовке погладит и возьмет обратно. Но обратно очень хотелось. Очень.

Алва ничего не отвечал, и тишина с каждым мгновением казалась Дикону все более давящей. Если бы Ворон оборвал его или рассмеялся в ответ, было бы даже проще. Но он всегда ставит на место иначе. На то он и Ворон.

– Во-первых, Ричард, я никогда не беру свои слова обратно. Я сказал, что ваше обучение окончено, и отказываться от этих слов я не буду. Во-вторых, вы не дослушали то, что я собирался рассказать о просходящем в Талиге. В-третьих…

Алва ненадолго замолчал, чтобы отпить из бокала, и у Дикона все внутри обовалось. „В-третьих“ может быть только одно – его отсылают в Надор. С глаз долой. Чтобы не путался под ногами. И не гадил. Как свинья в хлеву.

– В-третьих, – продолжил Алва, – вы уже, исключительно по вашей глупости и беспечности, соизволили принести мне клятву крови, что в вашем случае гораздо серьезнее и сильнее любых клятв честью. Поэтому повторное принесение клятвы оруженосца было бы не просто фарсом, но и неуважением к клятве крови. У этого вряд ли были бы фатальные последствия, но смысла проверять подобное я не вижу.

Дикон через силу выдавил положенное „да, монсеньор“ и закусил губу. В глазах по-детски защипало – не от злости, а от обиды и разочарования в самом себе. Тоже еще, Повелитель скал. Позор один. Не хватало еще и разреветься перед Вороном, как последний сопляк…

– Так вот, про слухи, – продолжил Алва как ни в чем не бывало. – Сейчас им верят больше прежнего, хотя и в несколько иной трактовке. Не удивлюсь, если эта версия пошла именно от Катарины. В Олларии говорят, что убийство было ритуальным и свершилось с согласия королевы и верной ей фрейлины – ради того, чтобы поддержать в Излом силы Талига вообще и власть Ракана в частности. Эту историю тоже записали на мой счет. Опровергать ее я не считаю нужным. В конце концов, Излом взял, Излом и вернул. Кто был, так сказать, исполнителем воли Ракана, людей не слишком интересует. Им довольно того, что „святая Катарина“ вернулась живой и невредимой, завершила отведенный Олларам Круг и передала власть Ракану, – Алва чуть поморщился и поставил бокал на подоконник. – На четвертый день после нашего появления в Доре Робер и Валентин решили обнародовать письма Эрнани. Я еще не теряю надежды остаться именно регентом, но не уверен, что это мне удастся и что в этом есть смысл. Впрочем, время покажет.

Дикон покраснел до корней волос. Он только что пытался навязаться оруженосцем к королю Талигойи! Закатные твари, да ему вообще лучше рта не открывать, чтобы не брякнуть что-то лишнее.

– Ну и по какому поводу вы покраснели на этот раз, юноша? Впрочем, Леворукий с вами…

Алва не слишком твердой походкой дошел до кресла и буквально рухнул в него, откинувшись на спинку.

– Эр Рокэ, мне позвать врача? – спросил Дикон почему-то шепотом.

Ответа не последовало, и он направился к выходу из комнаты, но уже у двери услышал негромкое:

– Стоять.

Дикон замер и произнес все так же, шепотом:

– Может, я все-таки позову врача?

– Я сказал „стоять“.

Дикон разрывался между желанием не перечить Алве и здравым смыслом, вернее тем, что он считал здравым смыслом: если выскочить за дверь, наверняка напорешься на Спрута, который не хуже его понимает, что Ворону нужен врач. И отдых. Так что, что бы Спрут ни думал о нем самом, врача он позовет. Но Алва разозлится.

– Юноша, вы уйдете отсюда, когда я закончу разговор. Вас элементарным правилам вежливости учили?

– Эр Рокэ, меня учили, что когда человеку плохо, ему нужен врач.

– Мне врач не нужен. И позвольте мне самому решать эти вопросы.

Очень хотелось ответить „не позволю“, но это было бы глупо и нелепо. Ворон все равно не послушался бы. Тем более, его, Ричарда Окделла. Да каких закатных кошек Алва решил устроить этот разговор именно сейчас? Что изменится для Окделла, если решение о нем будет принято через несколько дней? Леворукий, уж лучше бы он провел лишнюю неделю в Багерлее, чем сейчас разрываться между страхом за Алву и нежеланием перечить ему!

– Эр Рокэ, я…

– Научитесь не перебивать, юноша.

– Эр Рокэ, я научусь. Только давайте продолжим этот разговор позже. Хотя бы через несколько дней.

– Вы не располагаете временем?

– Вам нужен врач. И отдых. А для меня ничего не изменится, если Придд вернет меня в Багерлее на несколько дней. Главное я уже знаю. И за это спасибо.

– Очень остроумно, – Алва поморщился и откинул со лба волосы, – а теперь поговорим серьезно.

– Я предельно серьезен, эр Рокэ!

– Юноша, вы начинаете меня злить.

В голосе Алвы действительно была угроза, Дикон стушевался и уставился в пол. На душе было муторно. Леворукий, может действительно выскочить в коридор и сказать Спруту все, что он думает о ситуации? Но тогда Алва его точно куда-нибудь ушлет. Навсегда.

– Итак. Врачи мне ничем не помогут. Они в этом понимают еще меньше, чем я сам. Это вы усвоили?

– Усвоил. Но отдых вам все равно нужен, эр Рокэ, понимаете…

– Далее, – перебил его Ворон, словно не услышав возражений, – насчет вас. И извольте слушать, не перебивая. Чем быстрее мы закончим, тем быстрее я смогу отдохнуть. В том числе и от вас.

Дикон быстро кивнул.

– Оруженосцем я вас не возьму. Причины я уже объяснял. Если же вас интересует мое мнение, вам стоит отправиться в Ларак и помочь в восстановлении Надорских земель. К счастью, замок в Ларак цел. Но многие остались без крова и остальных разрушений немало. А восстановительные работы до сих пор велись ни шатко, ни валко.

Дикон снова кивнул. Что ж, Надор так Надор. Надо радоваться, что Катари с этой ее дурацкой фрейлиной живы. И что его никто не обвиняет в убийстве. А то, что Алва хочет услать его с глаз долой – понять можно. Заслужил.

– Если же вы так рветесь остаться…

Дикон поднял глаза на Алву и столкнулся с его взглядом, оценивающим и тяжелым.

– Вы можете поговорить с Робером. Допускаю, что ему требуется помощник.

Это была бы возможность остаться в Олларии. Но вряд ли возможность доказать Ворону, что Ричард Окделл чего-то стоит.