Выбор

«Ведь ему не нужна я сама. Это лишь охотничий азарт! К тому же на него явно повлияла моя сила».

Поднимаясь по каменной лестнице в покои настоятеля, Кира размышляла не рассказать ли деду про странный сон, что приснился уже второй раз за седмицу, вдруг вещий? Сон ничем не напоминал давний случай во время медитации, и охотница все же решила не беспокоить Настоятеля из-за подобной глупости, но от ощущения исподволь одолевающей тревоги избавиться так и не удавалось.

А приснилось, что она снова парит в небе птицей. Внизу поодаль словно гнилая рана уродует землю Излом, над которым уродливым облаком поднимается черный, непроглядный туман. Летела она со стороны степи — оттуда же, откуда двигалась Орда. Множество лошадей, отары, пешие женщины с детьми, немногочисленные повозки со скарбом. Это было не войско, это было — все племя. И что-то неправильно чудилось в переселении степного народа. И если первый раз Кира не придала особого значения — мало ли что в ночи пригрезится, то сегодня четко осознала — сартоги шли к Излому.

Эта мысль прочно угнездилась в голове и не покидала то недолгое время, что охотница приводила себя в мыльне вместо завтрака. Кире показалось стыдным явиться пред очи Настоятеля потной и в запыленной форме, и она предпочла пожертвовать трапезой.

Дед величаво поднялся со стула, рассматривая мнущуюся на пороге кабинета внучку.

— Входи, Киррана. Я ждал тебя. Как ты себя чувствуешь?

— Х… хорошо, — опешила от неожиданности охотница.

— Тебе надо больше отдыхать, а то уже и круги под глазами.

Едва сдержав горестный смешок, Кира ответила несколько сдавленно:

— А… Ага.

И подумала: «Вот только разберусь с учебой и сразу высплюсь. Круга через два…»

Она не могла не признать, что Махаррон целиком прав. Самочувствие на тренировках оставляло желать лучшего, но она списывала это на не до конца восстановившийся после «Большой Охоты» потенциал, но от поддержки тин Хорвейга Кира все же отказалась, несмотря на уговоры Нааррона. А дед не стал настаивать на продолжении «лечения», запретив Пасите без спроса являться в покои.

Махаррон некоторое время внимательно ее разглядывал:

— Ты успела позавтракать?

Охотница честно мотнула головой. Она уже опоздала не только в трапезную, но и на занятия. Оставалась предвкушать, как придется оправдываться перед тин Брофером, старым и вредным преподавателем «Истории Ордена», который и так ее недолюбливал с самой Церемонии Определения.

«Опять продержит у порога неизвестно сколько, пытаясь всеми силами сделать из меня посмешище. Станет напирать, что девка, оттого и все беды. А то и вовсе прогонит…»

— Идем.

Махаррон первым вышел в гостиную и указал рукой на накрытый у окна стол.

— Тебе надо вовремя питаться, не то сил совсем не останется, и дар не поможет.

Лишь последние крохи совести удерживали охотницу от соблазна. Есть хотелось зверски, а вот идти на «Историю» к наставнику тин Броферу — совсем нет. Но она спросила:

— А как же занятия?

— Никакие занятия не могут быть важнее прямого приказа Настоятеля, — неожиданно тепло улыбнулся дед и хитро подмигнул. — Кажется, я перегнул палку, загрузив тебя учебой сверх меры.

Он приглашающе отодвинул стул. Кира не смогла отказаться, уж больно чудесно благоухала свежая выпечка, да и миска пшенной каши, щедро сдобренной маслом, выглядела весьма аппетитно, не говоря о блюде с мясным рулетом, от одного вида которого, потекли слюнки. Дождавшись, пока внучка набьет рот, Настоятель, наконец, приступил к разговору:

— С сегодняшнего дня в твою программу обучения внесены некоторые изменения. Вместо вечернего комплекса боевых искусств, три дня в седмицу, будешь посвящать светскому танцу.

Кира едва не поперхнулась, даже жевать перестала, а дед продолжил:

— Или больше, если потребуется. Вместо твоей любимой «Истории Ордена», будет занятие по этикету. Сегодня я сам его проведу, заодно и побеседуем. Нужно понять, где имеются пробелы. А с завтрашнего дня этим займется наставник Дел, я уже отдал соответствующие распоряжения.

Настоятель легким движением руки откинул полотенце, доселе прикрывавшее ряд столовых приборов жуткого вида. Кире почудилось, как они зловеще поблескивают в тусклом зимнем свете.

«Сартог дери!»

Каша окончательно встала поперек горла, и охотница даже позабыла о танцах. Кое-как проглотив потерявший всякий вкус комок, от отчаянья выдала:

— Или этикет, или теория потоков, иначе я рискую сбрендить!

— А что не так с теорией потоков? — вылупил глаза дед, и Кира мгновенно покраснела, жалея о сорвавшихся с языка словах.

— Простите, Настоятель, но я ее не понимаю. Совсем. Слишком сложно для меня…

— И это мне говорит та, кто…

— Кто просто может передвигать потоки, как вздумается, а потом…

— А потом едва не погибает от бездумного расхода силы.

Настоятель рассмеялся.

— Кажется, мы начинаем понимать друг друга. Давай так. Я помогу тебе понять основы, хм. Есть простой ненаучный способ. Стишок… Его выдумал один, хм… Нерадивый ученик, но, как ни странно, это работает.

Кира навострила уши, мгновенно сообразив, о чем, а точнее, о ком говорит дед. Уловив в глазах внучки алчный блеск, смешанный с надеждой, Махаррон открыто рассмеялся:

— Более, чем красноречиво. Похвальное стремление к знаниям!

Он приглашающим жестом указал на приборы и на рулет, но охотница, все же закинула в рот еще целую ложку заново обретшей вкус каши, прежде чем приступить к пытке.

— Ты должна прилежно учиться, Киррана.

Настоятель переместил ее руку к приборам.

— Пресветлый Князь удостоил нас величайшей чести, он желает познакомиться с тобой лично. Нужно показать, неважно, где родился и вырос потомок тин Дарренов, он остается тин Дарреном.

Дед говорил и говорил, то перескакивая с одного на другое, то требуя ответы на разные вопросы, то исправляя ее оговорки. В процессе Кира выяснила, что-то из того, чему учил Пасита, в голове да осталось. А еще поняла вот что:

«Чтобы не стать посмешищем, говорить стоит поменьше, и только когда спрашивают. Ничего нового.»

Эта тактика частенько выручала и на занятиях.

— Киррана, я долго откладывал этот разговор, но почему бы и не сейчас, — неожиданно выдал дед, и охотница сдвинула брови, ожидая, что еще свалится сегодня на буйну голову. — Как глава рода, я имею право распоряжаться твоей судьбой. Устраивать ее, как мне вздумается. А, точнее, как будет выгоднее династии.

При этих словах у Киры внутри все упало.

«Отчего каждый разговор с дедом, заходящий дальше ни к чему не обязывающих фраз, заставляет так нервничать?»

— Зря хмуришься, — ласково улыбнулся Махаррон. — Неволить не стану, можешь пока быть покойной. Но знать хочу заранее, есть ли кто на примете? Люб ли кто? Может, в Приграничье осталось сердечко?

Он выжидательно замолчал, и Кира нехотя мотнула головой.

— Это хорошо, — с видимым облегчением кивнул дед. — Тогда, может, из наших орлов нашелся таковой?

Кира никак не могла побороть чувство дурноты, и противно заворочавшуюся в животе тревогу, а потому ответила не сразу.

— Какая разница. Я же почти Защитница.

Настоятель вздохнул.

— Так-то оно так, только вот «Кодекс» писан уже после того, как ни одной Защитницы не осталось в стенах Ордена. И если кто из наших мужчин оказывает тебе знаки внимания, гневиться не стану, но чтобы никакого греха до окончания учебы!

Он строго посмотрел на внучку.

Кира, снова покраснев, ошеломленно кивнула, не веря, что дед заговорил о подобном, а Настоятель неожиданно выдал:

— Скажи, а как ты относишься к Пасите тин Хорвейгу?

Охотница даже забылась:

— Деда! Это все только наветы!

Глава 2

Кира остановилась посреди зала, и доморощенные музыканты опустили инструменты, замерев в нерешительности.

— Может, довольно?

— Как скажешь.

Пасита тин Хорвейг, продолжая удерживать ее руку, подошел ближе.