Плацдарм в захолустье

Паркис, признанный остальными лидером, бывший главный астроном Хриса, цепляясь за пульт, старался подсказать Красису, единственному из всех беглецов когда-то побывавшему в Космосе с союзниками, что делать. Зантис и Рантис были здесь же, у пульта управления, но ничего не могли подсказать, потому что в той, прежней жизни, до восстания, умели только торговать.

В каюте Судьбоносной, корчась от непривычных перегрузок, ожидали участи женщины, а также Ракас и Макас.

Всё более отдалялся Хрис, их родная планета, на которой оставшиеся там были теперь рабами. Пять лет назад из Космоса налетела армада стражей, ещё более жестоких, чем властительницы, завоевателей, и рухнуло всё… Стражи вступили в союз с Абударом, и двойной пресс унизительного подчинения лёг на хрисов. А спустя два года, стражи разгромили властительниц вместе с исполнителями, сделав первых наложницами, а вторых надсмотрщиками. И теперь правили на обеих планетах.

За эти годы так никто и не узнал, откуда появились называвшие себя стражами; это были мужчины-воины, высокие и сильные. Они пришли с предложением мира на Абудар, но, как оказалось, лживым миром. И союз стражей и властительниц был прежде адюльтерным, когда все Суперсудьбоносные добровольно подчинились пришельцам, видя в них желанных производителей. Но те не торопились исполнять эту функцию.

Пять лет караваны межзвёздных кораблей стражей уносили в Космос богатства двух планет. И с каждым годом всё безжалостней становились стражи, заставляя нарабатывать эти богатства. И наконец стали загружать в караваны женщин. Вот тогда кончилось терпение миролюбивых хрисов. Вот тогда и наступил этот день, после которого только двенадцати удалось уйти живыми и свободными, а тем, кто остался на Хрисе, теперь до конца дней своих суждено было оставаться рабами.

…Красису наконец удалось определить принцип управления глиссером, и тот принял устойчивое положение. Но стражей это уже не интересовало, и никто из наблюдателей не придал значения тому, что хаотично мечущийся глиссер вдруг занял курс.

Глиссер уходил в Космос, а находящиеся в нём не знали, какая из программ маршрута принята к исполнению. Но сейчас это их и не волновало, главное было – уйти как можно дальше от стражей, от того, что было домом.

Придя в себя после бегства и старта, беглецы решили прежде всего осмотреть глиссер. Красис стал проводником. После кают и технических помещений вошли в большой зал и зачарованно замерли.

Перед ними был райский уголок.

– Вот здесь мы и будем жить, – пояснил Красис.

Они стояли возле водопада: невысокие, сухощавые мужчины и усталые, но не утратившиеся природной красоты женщины. Все они были примерно одного возраста, самого деятельного для хрисов.

Паркис и Валиса, его жена и помощница в той, прежней жизни.

Красис со своей подругой Машисой, невысокой, белокурой, специалистом по традиционной медицине.

Рантис и Катиса, тоже семейная пара, как и Зантис и Лакиса. Они вместе работали, дружили семейно.

Ракас и Макас – из простолюдинов и почти не знакомы остальным, они были техническими работниками космопорта и благодаря им остальным удалось попасть в глиссер.

Элиса – нервная особа с короткой стрижкой – подруга Валисы и один из лидеров восстания хрисов. И Затиса – её верный оруженосец и телохранитель.

– Приятный уголок, – с хрипотцой в голосе сказала Элиса, зябко поведя плечиками. Она всё ещё не могла прийти в себя после всего, что произошло с ней в последние дни. – Властительницы даже в Космосе не отказываются от роскоши.

– Ну, это не столько роскошь, сколько необходимость при пиратской жизни, – не согласился Красис.

– А мне здесь очень нравится, – призналась Катиса. – Если придётся умирать, так хоть от тоски не завоем.

Она спустилась к воде, зачерпнула ладонью, понаблюдала, как та стекает вниз.

– Научимся любить воду, как властительницы, – сказала она, возвращаясь.

– Интересно, как мы только жить будем все вместе? – вопрошающе произнесла Затиса. – Я слышала, властительницы нагишом расхаживают…

– Они нас не стеснялись, а их производители были далеко, – подтвердил Красис. – Но уединиться тоже можно.

Он прошёл к панели жизнеобеспечения, нашёл нужный тумблер, перевёл в рабочее положение: место, предназначенное для Судьбоносной, отделилось с трёх сторон невысокими стенами.

– Вот вам один дом. Остальные построим позже. – И повернулся к Паркису: – Это ваш дом, командир, занимайте.

Валиса зашла за стену, вернулась.

– Совсем недурно. Почти интим.

– А другие долго строить? – спросила Элиса.

Ей не терпелось поскорее спрятаться от остальных, забыться, уйти от пережитого поражения.

– Думаю, нет, но мне надо разобраться…

Красис стал изучать панель. Наконец он сделал несколько манипуляций, и появилось ещё четыре уголка из стен по разные стороны бассейна.

– Один – для нас с Машисой, второй – для Рантиса с женой, третий для Зантиса и Лакисы, четвёртый…

– Я думаю, для нас.

Элиса решительно пошла к дальним стенам. За ней, чуть помедлив, двинулась Затиса.

– Мы что-нибудь придумаем, – сказал Ракас. – Соорудим ещё один, вот только разберёмся, что к чему…

– Я тоже считаю, что это не проблема, – согласился Красис.

– В таком случае, прежде чем оценить наше положение, давайте отдохнём, – полуприказал-полупредложил Паркис и пошёл с Валисой к их стенам. Помедлил, оглянулся. – Глиссер действительно готовился к походу? – уточнил он у Ракаса.

– Мы обеспечивали его подготовку, – подтвердил тот. – Энергоблоки и питание доставлены, оставалось только загрузить оружие и спецоборудование.

– Неужели мы никогда больше не увидим Хрис? – не удержалась Машиса. – Неужели это наш последний дом?..

И никто ей не ответил.

-2-

Элиса, спрятавшись за стенами, билась в безмолвной истерике. Затиса успокаивала её, обхватив за плечи и обещая как маленькой, что всё будет хорошо. Ей самой хотелось кричать, выть от несбывшихся надежд, но она не могла себе это позволить. Она считала себя сильной, гораздо сильнее подруги, которая последние дни была в самой гуще событий. Она не хотела вспоминать, но в памяти всплывали неприятные картины: идущие к центру столицы, где обосновались стражи, толпы хрисов и смертоносный луч, вырвавшийся из возведённой стражами башни, уничтожавший всё живое, и невидимые враги, догоняющие в переулках, даже на окраине, когда хрисы хватались вдруг за горло и падали бездыханными. А следом шли стражи, их лица были закрыты масками, защищающими от неведомой смерти.

Они не погибли лишь потому, что Элиса догадалась снять маску с убитого стража и заставила её сделать то же самое. Потом это стали делать другие, и в конце они все бежали в масках, – единицы, оставшиеся в живых, а их преследовали безжалостные убийцы. И лишь благодаря самоуверенности новых хозяев Хриса, не позаботившихся об усилении охраны космопорта, не допускающих даже мысли, что кто-то осмелится приблизиться сюда, несколько десятков восставших сумели смести малочисленную охрану, хотя большинство из них так и остались лежать на подступах к глиссерам. Те же, что прорвались, заметались между глиссерами; не появись рядом Макас, наверное, тоже полезли бы в ближайший, куда бросилась основная масса спасавшихся, и который так и не успел оторваться от поверхности, захваченный стражами. И пока те, считая, что все беглецы именно в этом глиссере, атаковали его, другой, стоящий в отдалении, устремился в Космос, а получив вдогонку абордажный удар, всё-таки вырвался из него и закувыркался, унося их, чудом выживших…

Обняв Валису, вдыхая ещё сохранившийся в её волосах аромат трав Хриса, пытался забыться Паркис. Он понимал, что обязательно нужно отдохнуть, но перед глазами мелькали картины прошлой жизни. Они были сумбурны: обсерватория в горной долине, споры о неведомых галактиках, где может быть иная жизнь, желание уйти от происходящего на их планете после появления властительниц, а затем стражей, их счастливая семейная жизнь; а потом разрушение обсерватории, которая чем-то помешала стражам, возвращение в столицу, бурлившую скрытым негодованием, разговоры с соратниками, представляющими высший свет общества, наконец, решение о восстании, в котором они видели единственный выход. И результат, которого никто не ожидал… Это было изгнание, заслуженное предыдущей мягкотелостью по отношению к завоевателям, но одновременно непостижимое по жестокости наказание…