Страница 11 из 25
Юлия Васильевна Губарева родилась в г. Туле 25-го декабря 1855 г. Отец ее отличался чрезмерным резонерством и наклонностью рассуждать о высоких предметах. Запойным пьяницею не был, но употреблял водку постоянно, несмотря на то, что скоро «слабел» от нее и с двух рюмок уже пьянел; последние годы своей жизни он, под влиянием неудач, стал сильнее предаваться пьянству, по временам впадал в задумчивость и однажды намеревался отравиться. Он умер от скоротечной чахотки, когда дочери было 11 лет. Мать обвиняемой, Софья Никитишна Губарева (теперь 50 лет от роду, по профессии – акушерка) – женщина с нервным темпераментом, весьма впечатлительная и вспыльчивая; впрочем, никакими особенными болезнями не страдала; лишь изредка, вследствие домашних огорчений, с нею (по ее собственным словам) случались припадки, подобные истерическим. Бабушка обвиняемой по матери была здорова, но отличалась крайнею раздражительностью и в то же время характером весьма энергическим и «мужественным». Она умерла от рака матки. Между прочими близкими родственниками обвиняемой лиц, прямо страдавших умственным расстройством, не было, но в числе двоюродных сестер Юлии Губаревой находятся несколько невропатических субъектов, страдавших истериею.
У Софьи Губаревой было шесть человек детей; все они оказывались одаренными от природы способностями, превышавшими среднюю норму, у всех их умственное развитие начиналось преждевременно и, по крайней мере вначале, шло необычайно быстро. За исключением Юлии и брата ее Константина, все прочие дети были недолговечны, причем долее других жила одна из младших сестер Юлии, отличавшаяся крайнею впечатлительностью и прямо необыкновенными умственными способностями; она умерла на 11-м году жизни от воспаления мозга. Во время беременности Юлиею Софья Губарева страдала частыми кошмарами, чего не было во время беременности другими детьми; роды были благополучны. С 4-х суток по рождении у Юлии в продолжение двух недель, по словам ее матери, появлялись на голове, при явлениях прилива крови к головному мозгу, абсцессы величиною в грецкий орех, после прорывавшиеся.
В первые восемь лет своей жизни Юлия Губарева была подвержена приливам крови к голове, причем являлись скоропреходящий бред и галлюцинации зрения. Приступ активной гиперемии мозга предвещался тем, что лицо Юлии мгновенно краснело, затем она (по словам ее матери) начинала бредить, причем всего чаще впадала в крайний ужас и металась как обезумевшая; иногда же при этом обнаруживалось, что она видит перед собою то, чего в действительности перед нею в то время не было; например, указывая перед собою, она кричала: «смотрите, смотрите, вон мальчики – лезут на дерево!» Брат Юлии также знает, что она в детстве была подвержена галлюцинациям. Один случай особенно продолжительной галлюцинации до сих пор живо памятен матери, брату, няньке и самой обвиняемой. Это было на 7-м году жизни Юлии Губаревой: девочка, незадолго перед тем возвратившаяся из бани, укладывалась в постель, но вдруг пришла в сильное волнение и стала требовать, чтобы окружающие прогнали чужую женщину, которая будто бы к ней, к Юлии, подходила, нагибалась над нею, затем начала ходить по комнате и рыться в их комодах.
Умственное развитие Юлии Губаревой началось преждевременно и шло быстрее, чем это бывает у большинства детей. На 6-м году жизни, еще прежде чем началось систематическое обучение, она, неожиданно для матери, в одну неделю «шутя» научилась от брата читать. Вообще с раннего возраста и до эпохи половой зрелости Юлия Губарева отличалась не только чрезвычайно живой фантазией, но и необычной восприимчивостью, вместе с экстраординарной способностью запоминания. Как была велика ее впечатлительность, видно из следующего случая, рассказанного ее матерью. Будучи пяти лет от роду, Юлия увидала однажды погребальное шествие – похороны священника, и тотчас же изобразила, как умела, эту процессию на бумаге, не упустив ни одной из мельчайших подробностей: на рисунке были отмечены как кресты на ризах, так и перевитые золотом свечи в руках священнослужителей.
По характеру Юлия Губарева была с детства крайне своенравна, упряма, порывиста, смела, очень вспыльчива, но не зла. С детства она обращала на себя внимание многими странностями, причудами и, между прочим, так называемыми идиосинкразиями. В возрасте от 2 до 4 лет она обнаруживала неудержимое желание есть уголь и сало, причем не брезговала и сальными свечами; в других же отношениях, напротив, выказывала чрезмерную, почти болезненную брезгливость, например, относительно тараканов. С 6-летнего возраста Юлии для окружающих ее стало ясным, что по своему характеру и наклонностям она приближается более к мужскому полу, чем к женскому: так, она не находила удовольствия в обществе девочек, не играла в куклы, но предпочитала бороться и драться с мальчиками, играть первую роль в их играх, взлезать на крыши и на деревья и проч.
В 1867 году Софья Губарева, имея тогда двух дочерей, переселилась из Тулы в С.-Петербург. Юлия 11 лет от роду поступила в 7-й класс Мариинской гимназии, и до 2-го класса училась хорошо, однако не столько вследствие прилежания (по словам матери ее, она была скорее ленивою), сколько благодаря своим способностям. Впрочем, уже и в это время было заметно, что способности ее односторонни, всего легче ей давались те учебные предметы, в которых можно было успеть единственно благодаря способности легкого усвоения (восприимчивости) и памяти, именно история и описательные естественные науки, тогда как в математике, где требуется ясность соображения и точность суждений, она успевала менее.
Юлия Губарева начала менструировать на 16-м году. Регулы у нее всегда были неправильными и весьма часто сопрягались с маточной коликой; количество менструальной крови всегда было значительно меньше нормы.
Половое влечение пробудилось в ней очень рано, на 8–9 году, и с самого начала было превратным («sensus sexualis contrarius»), т. е. оно было обращено на особ того же пола. Уже с детства она, по ее собственным со общениям, «начала ухаживать за красивыми и молодыми женщинами» из числа нанимавших у них комнаты (мать Губаревой имела комнаты для жильцов) или просто знакомых, а когда Юлии Губаревой было 8–9 лет, одна дама ей «особенно понравилась» и, без своего ведома, возбудила в ней чувство, похожее на любовь с сильным половым влечением. Юлия Губарева сама говорит, что это влечение было «чисто животное» и носило на себе характер неодолимости; однако дальнейшего развития это чувство не получило, потому что эта женщина скоро уехала от них. Затем, еще прежде чем Юлии исполнилось 15 лет, ей, как она сама говорит, «стала было нравиться» другая дама, но эта женщина не удовлетворяла эстетическим требованиям Губаревой: «была грубовата», и потому влечение Юлии на этот раз не перешло «в любовь». Как до этого времени, так и после Губарева не чувствовала ни малейшего физического влечения к мужчинам. К самоудовлетворению полового побуждения, т. е. к онанизму, она ни в детстве, ни в позднейшее время жизни никогда не прибегала.
С наступлением половой зрелости произошла резкая перемена в характере, привычках и образе жизни Юлии Губаревой. С этого времени (как заметил ее брат Константин Губарев) не только прекратилось ее нравственное и умственное развитие, но даже прямо началось регрессирование, что выразилось, главным образом, в том, что память ее заметно стала слабеть. Оттого-то она, в детстве отличавшаяся почти необыкновенною памятью, теперь с трудом определяет точное время различных событий из своей прошлой жизни. С 14 лет учение стало даваться ей видимо труднее, чем прежде, а на 16-м году, когда Юлия Губарева была во 2-м классе гимназии, оно ей, по ее собственным словам, «просто опротивело». При таких условиях переходный экзамен не мог быть выдержан, а на экзамене из немецкого языка был получен прямо «афронт», так подействовавший на самолюбивую девушку, что с нею сделался сильный припадок истерики. Несмотря на противодействие родных и знакомых, Губарева вышла из гимназии, не кончив курса.