Страница 5 из 17
Да и сами либералы чувствовали себя в России чуждым элементом. Совсем не так, как во Франции во время Великой французской революции, в которой они показали свое истинное лицо. Столетия Запад обвиняет Россию в жестокости, а его верные слуги и в настоящее время все наше великое прошлое представляют чередой злодеяний и непродуманных решений. Но достаточно сравнить нашу революцию с французской, чтобы убедиться, что Россия во все времена была самой мудрой и гуманной страной в мире.
Английский мыслитель Томас Карлейль в свои юные годы непосредственно наблюдал последний период французской революции. В 1837 году он издал фундаментальное сочинение о французской революции 1789 года. «Карлейль стремился осмыслить бесчисленные чудовищные злодеяния французских революционеров. Затоплялись барки, чьи трюмы были набиты не принявшими новых порядков священниками; «но зачем жертвовать баркой? – продолжал Карлейль. Не проще ли сталкивать в воду со связанными руками и осыпать свинцовым градом все пространство реки, пока последний из барахтающихся не пойдет на дно?.. И маленькие дети были брошены туда, несмотря на мольбы матерей. “Это волчата, – отвечала рота Марата, – из них вырастут волки”. Потом женщин и мужчин связывают вместе за руки и за ноги и бросают. Это называют “республиканской свадьбой”… Вооруженными палачами расстреливались маленькие дети, и женщины с грудными младенцами… расстреливали по 500 человек за раз…» И вот вывод Карлейля: «Жестока пантера лесов… но есть в человеке ненависть более жестокая, чем эта».
И образчик «предельной» (или, вернее, беспредельной) чудовищности: «В Медоне… существовала кожевенная мастерская для выделки человеческих кож; из кожи тех гильотированных, которых находили достойными обдирания, выделывалась изумительно хорошая кожа наподобие замши… История, оглядываясь назад… едва ли найдет в целом мире более отвратительный каннибализм… Цивилизация все еще только внешняя оболочка, сквозь которую проглядывает дикая, дьявольская природа человека», – так завершает Карлейль.
За четверть века (до начала Реставрации в 1814 году) Французская революция пожрала, по разным оценкам, от 3,5 до 4,5 миллиона человеческих жизней. Это может показаться не столь уж громадной цифрой, если забыть, что население Франции было тогда в 6–7 раз меньше населения России эпохи ее Революции (и, следовательно, гибель 4 миллионов французов соответствовала гибели 25–30 миллионов жителей России) и что в конце XVIII века не имелось тех средств уничтожения, которые «прогресс» создал к XX веку.
Известный специалист в области исторической демографии Б. Ц. Урланис писал о жертвах Французской революции: «…этот урон был настолько значителен, что французская нация так и не смогла от него оправиться и… он явился причиной уменьшения роста населения во Франции на протяжении всех последующих десятилетий». И в самом деле: ко времени Революции население Франции составляло 25 млн человек, Великобритании— 11 млн, Германии – 24 млн, а к концу XIX века соответственно: 38 млн, 37 млн и 56 млн; то есть население Германии выросло в два с лишним раза, Великобритании – даже в три с лишним, а Франции – всего лишь на 50 процентов…
Я обратился к Французской революции, в частности, потому, что варварство Российской революции постоянно пытаются «объяснить» некой специфически «русской» жестокостью. Между тем… ежегодные пышные торжества в Париже 14 июля под звуки «Марсельезы» заслоняют чудовищные зрелища, разыгрывавшиеся перед тысячными толпами (гильотинировались и мальчики 13–14 лет, «которым, вследствие малорослости, нож гильотины приходился не на горло, а должен был размозжить череп»), и заглушают вопли людей, запертых в идущих на дно барках…
Один из вождей Французской революции, Сен-Жюст, обращаясь к соратникам, дал формулу, ставшую своего рода законом: «Вы должны карать не только предателей, но и равнодушных; вы должны карать всякого, кто пассивен в республике» [42, с. 102–104). Бог миловал Россию, и Февральская революция не нашла поддержки среди населения страны.
Существует мнение, что Февральская революция была принесена в страну Западом, являлась инородным для России явлением и поэтому не нашла поддержки внутри страны. Такое мнение нельзя назвать ошибочным. Надо подчеркнуть, что все партии, выступающие против самодержавия, в той или иной степени финансировались Западом и имели одну первостепенную задачу – ликвидировать самодержавие в России. Вероятно, Запад считал, что в результате ликвидации самодержавия рухнет российская государственность и беззащитная Россия окажется в руках Запада. Но Россия и ее государственность, выпавшие из рук самодержавия и Временного правительства, оказались не в руках Запада, а в руках большевиков.
В результате Февральской Революции к власти пришло Временное правительство. Вдохновляемое международными элитными кругами, оно начало проводить во внутренней и внешней политике страны курс, соответствующий интересам Западных стран, прежде всего Англии и США. Антанте не терпелось приступить к разделению Российской империи и уничтожению русской государственности на вечные времена. Без сомнения, указанные страны стремились вместо Российской империи иметь на территории России множество стран, полностью зависящих от Запада. Русская нация теряла свой имперский статус и со временем должна была исчезнуть с лица земли.
Александр Блок записал 12 июля 1917 года: «Отделение Финляндии и Украины сегодня вдруг испугало меня. Я начинаю бояться за “Великую Россию”». «В сентябре вслед за Украиной начал отделяться Северный Кавказ, где (в Екатеринодаре) возникло “Объединенное правительство Юго-восточного союза казачьих войск, горцев Кавказа и вольных народов степей”, в ноябре – Закавказье (основание “Закавказского комиссариата” в Тифлисе), в декабре – Молдавия (Бессарабия) и Литва и т. д. Провозглашали свою “независимость” и отдельные регионы, губернии и даже уезды!» [42, с. 32]. Катастрофический распад страны был следствием именно Февральской революции.
Великий моралист Адам Смит определил буржуазное государство, либеральное гражданское общество, которое могло возникнуть после Февральской революции в десятках вновь образованных на обломках Российской империи государств, следующим образом: «Приобретение крупной и обширной собственности возможно лишь при установлении гражданского правительства. В той мере, в какой оно устанавливается для защиты собственности, оно становится в действительности защитой богатых против бедных, защитой тех, кто владеет собственностью, против тех, кто никакой собственности не имеет» [35, с. 122]. После краха сословной монархии русские люди стремились не к гражданскому обществу свободных индивидов, а к христианской коммуне, то есть к обществу-семье.
Россия никогда не была «гражданским обществом» свободных индивидов. В России было сословное общество (крестьяне, дворяне, купцы да духовенство – не классы, не пролетарии и собственники). Такое общество (как и советское) на Западе относят к тоталитарным обществам. В сознание людей уже вложили понятие о том, что такое общество ужасно. Хотя ужасным является именно гражданское западное общество, породившее фашизм, потому что в гражданском обществе главной ценностью является обогащение, и в нем, можно сказать, морально все, что дает прибыль. Именно так считал Гитлер, убивавший людей миллионами для обогащения Германии. Только Закон, страх сдерживает индивидов Западного гражданского общества от совершения преступлений. Кстати, французское слово тотальный означает всеохватывающий, полный, всеобъемлющий. Тоталитаризм означает по-русски всеединство.
Временное правительство взяло курс на продолжение войны с Германией до победного конца, но не прекратило совершать действия, ведущие к распаду страны. Восстания охватили всю страну. В. Кожинов, анализируя данные события, сказал, что само бытие России невозможно без твердой государственной власти. Без сомнения, он имел в виду власть, которая во внутренней и внешней политике руководствуется интересами своей страны, своего народа.