Страница 3 из 18
Пусть мы пока еще не радуемся жизни, но определенно мы о ней уже и не грустим.
Надежда! Противная девчонка!
– Надеждаааа! Где же ты? Вот ведь противная девчонка!
Я отрываюсь от книжки и выглядываю в окно, пытаясь определить источник шума.
В душе я совершенно согласна, надежда – невероятно глупая девчонка.
На улице такое солнце, что я высовываюсь в окно и с удовольствием верчу головой.
Оказывается нас, таких много: голов шесть или семь тоже пытаются понять, кому же так понадобилась надежда этим солнечным днем.
– Надеждаааа! Вот только дай мне тебя поймать!
Я тихо хихикаю, прикрыв род ладошкой и внезапно, слышу точно такой же деликатный смешок откуда-то сверху. Вообще мое окно находится под декоративным бордюром, на котором стоят атланты. Атланты очень занятые статуи, они держат балкон. Таких балконов у нас два – один держат атланты, а другой деликатно придерживают нимфы. Причуда архитектора. Атланты играют мускулами и делают вид, что у них слишком много дел, чтобы обращать внимания на кокетливых девчонок, которые несмотря на то, что тоже заняты поддержанием пола под ногами тех, кто выходит на балкон покурить и позубоскалить с улицей, все же находят время, чтобы строить глазки несговорчивым каменным дурням.
Наверное, где-то там, точно так же хихикает какой-нибудь мой сосед.
Внизу, тем временем, становится еще интереснее. Из-за угла соседнего дома выбегает ведро. Зеленое такое, солидное, жестяное. Хотя солидные ведра так бегать по двору не будут. Они делом заняты, на рынке. Продают соленые огурцы или ягоды.
В воздухе, в такт мелодии моей мечты, ощутимо повеяло солеными бочковыми огурцами.
– Анька! Ты?
– Надеждаааа! – надрывается голос.
– Я! А ты кто?
– Я Стефка, поверни голову, балда!
Поворачиваю голову и точно! Из соседнего окна высовывает Стефка. И жует огурец, тот самый. Из солидного ведра.
– Огурец будешь?
– А тож!
Кудрявая Стефкина голова на пару секунд исчезает и тут же появляется обратно, следом за головой появляется рука, которая, победно размахивает шампуром с нанизанными на него двумя солеными огурцами, именно этот шампур помогает мне дотянуться до моей сиюминутной мечты.
А я на радостях кидаюсь в Стефку конфетой. Оказалось, что ей так хотелось шоколадных конфет, просто ужас! А дома одни огурцы.
Пока мы обменивались мечтами, ведро уже добегалось, врезалось в дерево, перевернулось и под ним оказалась маленькая одуревшая собака. Только она не лаяла. Стеснялась, наверное, своей пробежки в ведре. Глупая. Не знает еще, что чудачество нынче в моде.
– Надежда! Любимая!
К собаке кидается хозяйка и прижимает ее к груди.
Люблю свой город.
Город, где надежда хоть и молчит, но все-таки прибегает на зов, пусть даже и с таким грохотом. Город, где Атланты и Нимфы находят друг друга, в окнах живут любопытные головы, а мечты обязательно исполняются!
Обязательно!
Свадебные фотографии
Обычно, таким картинам предшествуют шумные, эмоциональные ссоры, долгие споры, крики, может быть, даже битье посуды…Это, временами даже лучше, ведь все знают, что посуда, пусть и в ссоре, бьется к счастью, пусть даже, это будет кратковременное счастье шопоголика купившего новый сервиз. Иногда, наоборот – все происходит тихо и кроме этого акта бессильной злости, когда все слова уже сказаны, а действия хочется, ничего не остается…
Обо всем этом Илона думала, глядя на свой двор этим утром. Вместо снега, которому полагалось лежать в конце ноября, но, как обычно, зима по пути в Москву, где-то задержалась, возможно, перепутала дороги и пришла, допустим, в Краков, за что жители Москвы ей были благодарны, двор был усыпан обрывками свадебных фотографий.
А о чем бы вы подумали, выйдя с утра, на улицу и увидев множество обрывков фотографии? На каждом обрывке был запечатлен фрагмент чьего-то черно-белого счастья. Подол белого кружевного платья, рукав, фрагмент прически. Глаза. Белая роза в петличке. Его рука. Ее…
Илона никогда не была склонна к романтизации окружающей действительности.
Скорее наоборот, она всегда была очень здравомыслящей и слишком взрослой, сначала девочкой, а потом и девушкой. И сейчас взрослой девушкой. Про таких говорят, что они «слишком умные для своих лет».
Сейчас глядя на все это белоснежное, кремовое, забавное, смущающееся и немного неловкое, чудо чужой жизни, Илона вздохнула, подумала, что опоздание на десять-пятнадцать минут на работу она сможет простить самой себе и, аккуратно повесив сумку на ручку входной двери и подобрав полы светлого пальто, Илона педантично собрала все обрывки. Сначала она подумала, сложит их в карман или пакет, но так как в карман они все не помещались, а пакета у девушки не было, Илона сняла перчатку и начала складывать внутрь обрывки фотографий.
Она вовсе не собиралась их склеивать и потом возвращать владельцу.
Во-первых, Илона жила в многоквартирной высотке, переехала туда недавно и не знала своих соседей. А вешать объявление: «Найдены обрывки свадебных фотографий» на двери подъезда ей не хотелось. Ведь сразу понятно, что это, хотели потерять. А значит, пока не стоит возвращать. Хотя бы пока не выветрится пар после ссоры и не наступит сожаление.
А во-вторых, она делала то, что считала нужным в данный момент, зная, что ее разум и интуиция потом все объяснят. Иногда Илона так делала – просто отпускала свое сознание на волю, зная, что бед, захватив руководство телом, оно не устроит. В этой девушке очень гармонично уживались и рассудок, и остро отточенный ум, прагматизм и сильный характер, и, конечно, доброе сердце, которое тоже часто подсказывало неплохие решения.
А чувства были прекрасным наполнителем, как шарики пенопласта, которыми пересыпают в коробках хрупкие изделия, чтобы они не побились при транспортировке.
Собрав полную перчатку обрывков, Илона аккуратно положила ее в сумку и пошла на свою остановку.
Несмотря на то, что уже давно балом общественного транспорта, в городе правило метро, или многочисленные маршрутные такси, девушка предпочитала передвигаться на трамвае. На нем было удобнее всего добираться до работы и с появлением в ее районе станции метро, трамваям стало гораздо легче дышать. Илона всегда садилась у окна и наслаждалась прекрасным видом любимого города, небольшого парка, который она проезжала по пути на работу и слегка размытыми, через стекло, и от того слегка нереальными, прямыми улицами. Прямых улиц в их городе было гораздо больше, чем традиционных, кривых, которыми славятся города с долгой и красивой историей. И Илоне это тоже нравилось. Она любила думать прямо и никуда не сворачивая.
В этот раз, в дороге Илона размышляла. А хотела бы она, выкинуть все лишнее – вот так вот, в окно? И действительно ли, все было настолько плохо, что кто-то не пожалел времени и изодрал несколько свадебных фотографий вот так вот? Чтобы хватило на полную перчатку?
Илоне даже показалось, что ее перчатка стала какой-то иной. Слегка волшебной.
В волшебство Илона верила. Но тоже с легкой ноткой прагматизма – ведь, если очень многое вокруг указывает на существование волшебства, так как же в него не верить?
Но и тратить время на размышления об этом девушка тоже не хотела. Время, пока она добиралась на работу, было только ее временем. В эти минуты, она прикрывала глаза, прислонялась к стеклу виском и позволяла всем своим мыслям выйти наружу из ее головы. Медленно, временами неохотно, они заполняли трамвай. Каждой мысли Илона давала лицо, наряжала ее и усаживала на какое-нибудь место. А потом отпускала их, позволяя некоторое время, пусть даже в течение нескольких остановок, побыть отдельно от нее. Таким образом, те мысли, что доезжали с ней до работы и были по-настоящему важными, а те, что выходили где-то по пути, покидали девушку.