Страница 24 из 67
СИРИУС (еле разогнувшись от смеха): Ну, крестник, ты исцелил мою душу! Это не тебе у Мародёров надо учиться – это нам, грешным, у тебя надо учиться. Подколоть директора не получалось ни у нас, ни у тех поколений школьных хулиганов, что были до нас! Как же ты его отделал! Даже жёстко как-то.
ГАРИК: Уж как есть, ты, вон, людям тоже поверил, каким не надо было. И что в итоге?
СИРИУС: Что верно, то верно... (озадаченно чешет голову) А ведь не назначь мы тогда Питера хранителем тайны местонахождения твоих родителей, остались бы они живы.
ГАРИК: А еще лучше было бы, если бы вы все заблаговременно отсюда слиняли. На хрен того Дамблдора, на хрен его общее благо, пускай он сам за него воюет. Тем паче, что основная масса народа спала в шапку, пока резать не пришли. Лично я в перспективе так и планирую сделать, ибо есть мнение, что этот ваш фюрер таки не сдох окончательно.
СИРИУС: Почему?
ГАРИК: На первом курсе был у нас преподавателем защиты некто Квиррелл, так он под конец года натурально рассыпался в прах прямо посреди урока, хорошо, не у нас. И вылетел из того праха некий чёрный дух, который что-то шипел непонятное. Фред и Джордж говорили, что там даже череп со змеёй видели.
СИРИУС: Значит, он всё-таки не умер...
ГАРИК: А раз не умер, значит, будет искать пути к воплощению самого себя обратно в жизнь. И, зная его упрямство по прошлому разу, он эти пути найдет. А найдя, устроит примерно то же самое, что делал тогда, по-другому он не умеет. Причем его верные жополизы что тогда, что сейчас в средствах и методах ограничены не будут. А нас будут кидать с голым энтузиазмом и с палочкой наперевес под убивающее проклятие, причем нам будет строго-настрого запрещено применять адекватные меры воздействия.
СИРИУС: Чё-то я тебя, крестник, не понимаю.
ГАРИК: А ты Амелию расспроси, когда мы к ним в гости пойдём, какая тут весёлая жизнь настала. Это ведь от неё я слышал, как здешние менты, то есть авроры, преступников ловят. Им тут на уровне министерских приказов запрещают применять по ворам, убийцам и насильникам что-либо серьезнее ошеломляющих или обезоруживающих заклинаний. А то, видишь ли, драгоценные шкурки кого-нибудь из древних и благородных попортиться могут. Я, вон, Доре уже объяснял, как тут правосудие работает. (Дора согласно кивает).
СИРИУС: Ах, вот ты про что! Да, помню, Дамблдор нам примерно о том же говорил. Сила, мол, в любви и всепрощении.
ГАРИК: Пускай он сам их всех залюбит хоть до потери пульса, петушара бородатый. Со всепрощением та же история, мне Снейпа с Локхартом хватило, которым он спускал с рук что можно и что нельзя. А на том же Малфое, поди, ещё тогда клеймо негде ставить было, а всё же откупился.
СИРИУС: Откупился, да, помню я, его же всё-таки судили. В отличие от меня.
ГАРИК: Ну вот, а тебе теперь купола набивать, ты ведь теперь у нас кент засиженный.
СИРИУС: И откуда ты только в таком возрасте по понятиям ботать научился?
ГАРИК: Вспомни, Бродяга, что я десять лет у тётушки на попечении был. Считай, тоже десять лет нары полировал, там условия быта были примерно такими же, как на зоне. Поневоле озвереешь.
СИРИУС: Тогда понятно.
ГАРИК: Ну так вот. Вернёмся к нашим кроликам. В том, что Малфой отбрехался, а тебя даже не судили, по уши замазан неуважаемый нами Дамблдор с его идиотской концепцией второго шанса для тех, кто этого не заслуживает. Имеем в результате, что клеймёные бандиты и убийцы разгуливают на свободе и творят что хотят, а честные люди и отпор-то дать не могут, иначе попадут под суд за превышение чего-то там. Нет уж, лично мне своя шкура ценнее, нежели эфемерные ценности некоего бородатого пердуна, с которых никто, кроме него самого, ничего толком не поимеет. Неужели ты думаешь, Бродяга, что, когда этот ваш фюрер воплотится обратно, все эти Малфои не придут к нему?
СИРИУС: Да Люциус первый там будет!
ГАРИК: Вот тебе и ответ. И возьмутся они за старое ровно в тот самый момент, когда дух обретет тело. Лично мне такая картина не нужна совершенно. А поскольку легче сходить пешком на Луну, чем убедить английскую аристократию в основной массе своей поднять с дивана главный рабочий орган и начать что-то делать, так пускай со своими страхами они воюют сами. Ну, а раз уж они спят, то пускай спят и дальше. А я уеду отсюда, и заберу с собой тех, кто мне дорог. Вон, до России подамся, там с фюрерами всех мастей разговор короткий. Русские долго рамсы разводить не будут, сразу превентивно шарахнут чем-нибудь повышенной убойности. Магия, она, конечно, магия, но ядерный заряд – это всё-таки ядерный заряд.
СИРИУС: В Россию, говоришь... А чё, это вариант. Только там англичан очень не любят.
ГАРИК: Они не любят тех, кто держит нос выше головы и считает самого себя пупом земли, а всех остальных – недочеловеками. Тех же, кто будет держаться с ними на равных, они и примут как равного. Потому-то русские и не питают к аристократам, а тем более иностранным, никаких нежных чувств.
СИРИУС: Даже так?
ГАРИК: Именно так. А ты, как человек сиделый, впишешься в русскую жизнь сразу, там таких хватает. Тем более настрадался ты от английских властей – там тебя, Бродяга, поймут и примут.
СИРИУС: Серьёзно? Тогда подумаю. Да, кстати, Энди мне тут уже говорила, что ты, Гарри, на гитаре играешь.
ГАРИК: Играю, и Дору учу понемногу.
СИРИУС: А сыграй-ка чё-нибудь? Охота мне послушать.
ГАРИК: Щас и сыграю... (берёт гитару и играет песню «Купола» Михаила Круга...)...
Дом казённый предо мной,
Да тюрьма центральная.
Ни копейки за душой,
Да дорога дальняя,
Над обрывом пал туман,
Кони ход прибавили,
Я б махнул сейчас в закат,
Если б мне поставили...
Ночью в церкви ни души,
Волки в поле воют,
А под расстрельную статью
Ямы быстро роют,
Что же не хватало мне?
Всё теперь на месте,
Был туз бубновый на спине,
А стал в ногах туз крести!
Золотые купола
Душу мою радуют,
А то не дождь, а то не дождь –
Слёзы с неба капают.
Золотые купола
На груди наколоты,
Только синие они,
И ни крапа золота,
И ни крапа золота...
Пока звучит музыка, на лице Сириуса отображается выражение полного понимания.
Сцена меняется, следующая сцена – в банке «Гринготтс», куда пришли Сириус и Гарик. Музыка стихает, когда Гарик подписывает некую бумагу, протянутую Сириусом, а гоблин-кассир ставит на неё печать.
СИРИУС: Ну что, крестник, с этого дня ты официально считаешься наследником дома Блэк, точнее, того, что от него осталось. Так что после меня всё, что есть на моих счетах, перейдёт к тебе.
ГАРИК: Знаешь, Бродяга, и лучше было бы, чтобы мне сие наследство подольше не понадобилось.
СИРИУС: Спасибо, Сохатый Младший (широко улыбается). А то вот этот старый пёс ещё не всё успел сделать, что хотел до посадки. Так, если мне не изменяет память, к нам идёт моя средняя кузина Цисси, она же Нарцисса Малфой. Цисси! Как жизнь?
НАРЦИССА: Сириус? Тебя выпустили?
СИРИУС: Да, Цисси, как видишь, я всё-таки откинулся. И всё благодаря крестнику моему, Гарри, он же теперь и наследник рода Блэк.
НАРЦИССА: Сириус, мне нужна твоя помощь.
СИРИУС: Весь во внимании.
НАРЦИССА: Если ты помнишь, меня выдали за Люциуса силой.
СИРИУС: Так.
НАРЦИССА: Так вот, он... в общем, мы с ним спим в разных спальнях, и мной он пренебрегал с самого начала. Даже на брачную ночь, и то не явился. Так что я до сих пор нетронута.
СИРИУС: Хм, а сыночек его тогда откуда взялся?
НАРЦИССА: Только если от нечистой силы. Люциус, к твоему сведению, на женщин смотрит с глубочайшим отвращением.
СИРИУС: Неудивительно. Вон, и Гарри говорит, что сыночек весь в отца пошёл.
НАРЦИССА: Так и есть. Крэбб и Гойл не случайно постоянно рядом с ним – так Люциус хочет пресечь интерес сына к девочкам.
СИРИУС: Всё мне ясно. Значит, Цисси, ты хочешь...
НАРЦИССА: Хочу, чтобы ты расторг мой брак. На правах Главы рода и всё такое...