Страница 79 из 85
Я помню, что даже будучи маленькой девочкой, считала его красивым.
Он все ещё оставался красивым, его точёные черты лица не постарели, бледно-зелёные глаза казались все такими же поразительными под темными бровями и светлыми волосами. На сильном подбородке виднелась лёгкая щетина. Он был одет в зелёную рубашку под цвет глаз и чёрный костюм идеального покроя с продольными полосками, которые подчёркивали его рост и худое, но мускулистое телосложение.
Поверх костюма он надел плотное чёрное пальто, также хорошего кроя, дорогое с виду и безупречно сидевшее на его фигуре.
Он подошёл прямо ко мне, зелёные глаза всматривались в моё лицо, а уголки губ приподнялись в улыбке. Вместо того чтобы остановиться передо мной, он продолжил идти и обнял меня сильными руками, крепко прижимая к груди и целуя в обе щеки.
Я обняла его в ответ, и меня омыло потоком противоречивых чувств.
Я невольно чувствовала себя предательницей, даже зная все то, что мне известно.
Чарльз был семьёй. Он был единственной семьёй, которая у меня осталась.
Если верить его словам, вампиры убили мою сестру и моих родителей.
Вампиры - причина, по которой в детстве моя жизнь покатилась в ад. Они - причина, по которой в двадцать с небольшим лет мне стало ещё хуже, когда мою сестру убили.
Вампиры забрали у меня все. И все же прямо сейчас я заключила союз с этими существами против единственного оставшегося у меня кровного родственника. Против мужчины, который только и делал, что боролся с теми существами, которые убили Зои и родителей.
Но я знала правду о Чарльзе.
Я не знала всего - в основном потому, что Блэк из кожи вон лез, чтобы по понятным причинам не рассказывать мне слишком много.
Я знала достаточно.
Я знала, что он лжец.
Я знала, что он убийца, и в том числе он убивал детей.
Я знала, что он жертвовал жизнями сотен, может, даже тысяч людей, чтобы заплатить дань вампирам, выиграть время для своей расы, и нарастить против них силы видящих.
Я знала, что он пытался убить Блэка - и не один раз.
Мой дядя отпустил меня, всматриваясь в моё лицо, в мои глаза.
Я вновь поразилась, увидев, что в его бледно-зелёных глазах стояли слезы.
Он улыбнулся мне сквозь эти слезы, и улыбка получилась такой настоящей, что я невольно ощутила её где-то в груди. Пристально всматриваясь в его выражение лица, подавляя свои реакции на теплоту, исходившую из его света, от самой его кожи, я в итоге поморщилась и сделала шаг назад.
Я никогда не умела хорошо притворяться с теми, кого любила.
А Чарльза я любила.
Даже после всего этого я его любила.
- Ты в порядке? - спросила я, кусая губу. - После Нью-Мехико. Ты в порядке?
Он улыбнулся ещё шире.
- Я в норме, милая Мириам. И я испытываю просто неописуемое облегчение, видя, что ты так хорошо выглядишь. Не могу передать словами, как я беспокоился.
Он продолжал изучать мои глаза, моё лицо, и улыбка на его губах становилась ещё шире.
Судя по его выражению лица и свету, я понимала, что он ощутил моё раздражение, мою злость на него, мои противоречия, мою печаль - но он так счастлив видеть меня, что ему почти все равно. Кажется, он не мог подавить это счастье, даже зная, что мои чувства далеко не так ясны и прямолинейны.
- Что ты делаешь, дядя Чарльз? - спросила я наконец.
Я показала вокруг нас, на парк, на Вашингтон, округ Колумбия - может, на Соединённые Штаты, или даже на весь мир в целом.
- Что ты делаешь? - повторила я.
Почему-то казалось, что лишь в этом вопросе есть смысл.
- Мири, - он шагнул в мою сторону, потянулся ко мне, но в этот раз я сделала шаг назад и покачала головой. Он остановился, опустил ладони и руки по швам. - Мири, - повторил он. - Все кончено. Все наконец-то кончено. Теперь все будет иначе.
Нахмурившись, я покачала головой.
Подняв на него взгляд, я нахмурилась ещё сильнее.
- Что это значит?
Чарльз расплылся в широкой улыбке. От этого он казался таким молодым, таким абсолютно и простодушно счастливым, что я могла лишь моргать и таращиться на него.
- Это значит, что мы победили, Мири, - сказал он. - Это значит, что мы, черт подери, ПОБЕДИЛИ.
Я уставилась на него.
Всюду вокруг него я ощущала то же чувство, которое не покидало меня последние несколько дней.
Я ощущала это тлеющее, тёмное чувство, словно переворот уже свершился, словно он произошёл в равной мере, или даже в большей мере в Барьере, чем на земле. Что-то в мире изменилось. Изменилось настолько фундаментально и в то же время так бесшумно, так совершенно невидимо, что я не могла уложить у себя в голове реальность этой перемены.
Ощущалось все так, словно на каком-то уровне борьбе уже пришёл конец - настоящей борьбе, которая действительно имела значение.
Я не могла осмыслить это чувство, но оно вызывало у меня тошноту, физическую тошноту, почти головокружение. Это была не тошнота из-за разделения, как бывало у меня с Блэком. Это другое. Эта тошнота вплеталась и скручивала моё нутро, переполняя меня глубинным ужасом, который я никак не могла из себя извлечь.
И кажется, это же чувство делало дядю Чарльза безумно счастливым.
- Мы победили? - я посмотрела на него, качая головой. - Что это значит?
Дядя Чарльз осмотрелся по сторонам, все ещё улыбаясь той мальчишеской улыбкой.
- Блэк здесь? - спросил он. - Я хочу рассказать это и ему тоже. Я знаю, он не ушёл бы далеко, пока ты здесь. Скажи ему выйти. Ему нечего страшиться от меня. Ему вообще теперь ничего не нужно бояться. Никому из нас не нужно бояться.
Я продолжала таращиться на него, все ещё пытаясь осмыслить его слова и то, что я от него ощущала.
Все, что я знала наверняка - это то, что Чарльз являлся источником ужаса, который я ощущала. Он был источником этой тяжести, этой перемены. Он был источником всего этого. Я не знала, как или что именно это означало, но это исходило от него как лучи солнца, лишённого света.
- О чем ты, черт подери, говоришь? - взорвалась я. - Ты пытался его убить!
Чарльз впервые перестал улыбаться.
Он моргнул, уставившись на меня.
- Что? - в его голосе звучал искренний шок. - Нет, я этого не делал, - все ещё уставившись на меня, он сделал ещё один шаг в мою сторону, но я шагнула назад. - Мири... gaos. Я не пытался убить Блэка! С чего ты это взяла? Зачем мне это делать? Он твой муж! Ты действительно думаешь, что я попытался бы убить мужа своей единственной племянницы?
Я покачала головой, стискивая зубы.
- Ты послал тех агентов, - сказала я, все ещё качая головой. - Ты послал тех агентов национальной безопасности на похороны полковника. Ты пытался арестовать его...
- Да! - взорвался Чарльз, и в его словах все ещё звучал шок. - Я это сделал! Я пытался его забрать! Но с чего, во имя всего святого, ты решила, что я хочу его смерти, Мири?
Я уставилась на него, все ещё качая головой.
В тот момент я чувствовала себя так, словно отгоняю его, отгоняю свет и то, как он пытался заставить меня посмотреть на вещи с его стороны - чем бы все это ни было. Я чувствовала его абсолютную и безоговорочную уверенность, что как только я все пойму, я буду смотреть на вещи так же, как он. Более того, он считал, что я поблагодарю его, как только пойму.
Эта мысль привела меня в ужас.
Думаю, я ужаснулась во многом потому, что боялась, что он прав.
- Мири.
Голос Чарльза разорвал эту бешеную петлю в моем сознании. Он вновь звучал тепло, с мольбой, с уговором - с любовью.
- Мири, дорогая, я пытался его защитить. Я пытался защитить вас обоих!
Я непонимающе уставилась на него, все ещё стараясь увидеть его сквозь это густое облако света. Я чувствовала, как моё недоумение усиливается до такой степени, что я уже сдерживала слезы.
Если мой дядя и заметил, то это не помешало ему продолжить говорить, обвить своим светом мой свет, ещё сильнее сбивая меня с толку, ещё сильнее вовлекая меня в своё видение ситуации.