Болотный клад

– А похож, – одобрил Алешка. – Будто настоящий журавель на одной ноге стоит. И шея длинная. И своим клювом из колодца лягушек вытаскивает.

– И скрипит, – сказала Танька. – Будто курлычет. Потому деревня и прозывается Журавли. Здесь у всех такие колодцы – деревня на горке, вода глубоко, без журавля никак воды не достать.

Бабулька тем временем поставила одно ведро на траву – коза тут же подошла и жадно припала к воде.

– Любит Майка живую воду, – объяснила бабулька, перевязывая платочек на седой голове. – И молоко от ней такое чистое, светлое. Пользительное, вроде аспирина. Хотите спробовать?

Я ничего не успел сказать, как Алешка уже выскочил:

– А то! Я козлиное молоко только раз в жизни пробовал. В далеком детстве.

Соврал, как обычно. Чтобы приятное человеку сказать.

– Сей момент, – поспешила бабуля. Подхватила было ведра, но мы с Танькой успели ее опередить. – Вот спасибо, милки. Такие вы симпатичные. Прямо жених и невеста.

– Это я жених, – сказал Алешка. – А он брат жениха.

Танька рассмеялась, бабулька тоже, прижимая ладошку к сухонькому рту. Она загнала Майку во двор и вынесла кружки и банку с молоком. Да еще и черный хлебушек.

– Аржаной, – похвалилась бабулька. – Сама испекла. Малой, ну-ка бери горбушечку, в ней вся хлебная сила.

Алешка не подкачал насчет хлебной силы. Смолотил две горбушечки и выдул две кружки молока. Отдышался:

– Давненько я аржаного хлебушка с козлиным молочком не пробовал. Лет десять, наверное.

Бабулька посмотрела на него, с сочувствием склонив к плечу голову:

– А то пойдем, малой, я тебе щец налью. Уж больно ты худощавенький. В папку али в мамку?

– В братика, – сказал Алешка.

Я давно уже выбирал время, чтобы дать ему «ползатыльник», но Алешка меня опередил:

– Ну и чего ты расселся? Мы что, молоко пришли обедать? Или журавлей ловить? А танки кто будет из грязи вытаскивать?

– Танки грязи не боятся! – сказала Танька и смахнула с губы молочные усы. – Пошли!

Дед Семен Михеич Федосеев жил на самом краю Журавлей, над заросшим оврагом. Но мы в тот день до него так и не дошли. Едва отдышались от неожиданного угощения, а навстречу нам затарахтел трактор дяди Юры с прицепленной тележкой на разных колесах. Одно колесо вовсю болталось, вот-вот сорвется с оси.

Я замахал дяде Юре, он остановился и наполовину высунулся из кабины.

– Дядь Юр, колесо потеряешь.

– Наплюнуть. У меня этих колес полон двор. – Ему было просто лень заниматься колесом: все ехал бы и ехал – туда – не знаю куда.

– Давайте нам домкрат и ключ, поможем.

– И где я его возьму, этот домкрат? Поди, дома остался. – Дядя Юра поскреб затылок. – Однако ключ есть.

Мы стали кое-как затягивать гайки на колесе. Дядя Юра топтался рядом. Одной гайки не хватило – успела соскочить и потеряться.

– Наплюнуть, – сказал дядя Юра. – У меня этих гаек цельное ведро. Ну что, готово, буду ехать?

И тут Алешка выдал:

– Дядь Юр, тебя наш папа просил зайти.

Дядя Юра облизнулся:

– На шашлык?

– На березовую кашу, – сказал Алешка.

– Почто? – удивился дядя Юра. Но не очень.

– Папа хочет спросить, дядь Юр, – брякнул Алешка, – ты кому школьное отопление продал?

У дяди Юры воротами распахнулся рот, а потом лязгнули зубы:

– Ты что, малой? Какое-такое отопление?

– Это тебе папа объяснит, – Алешка разве что не зевнул с безразличием и повернулся к нему спиной: – Едем дальше.

– Постой, постой! – дядя Юра засуетился. – Это кто же на меня набрехал? Что проспал ту ночь, не отказываюсь. Неведомо, как сон меня сморил. Но чтоб чужое продать, у Юрки не водится. Так и скажи бате. У Юрки крадут, а сам Юрий Иванович – никогда!

– А у вас что украли? – спросил я, сам не зная почему.

– Как же! Бороны железные, целую сцепку, аж шесть штук. И проболки моток.

– Дядь Юр, – засмеялась Танька, – ну кому нужны твои бороны? Ты у нас один тракторист на весь край. Потерял небось, когда с поля ехал.

– Стало быть, кому-то глянулись.

– А батареи кому глянулись? – опять за свое Алешка.

– Откель мне знать? Ты, Леха, прям как наш участковый. Тот тоже все выспрашивал: с кем общался, с кем видался, куда ходил? Да ни с кем я не ходил! Всю ночь на крыльце просидел. Одного только мужика и видал.

– Какого мужика? – это мы с Алешкой в один голос спросили.

– Обыкновенного. В куртке и в штанах.

Ну, это понятно. Зимой все мужики ходят в штанах и в куртке.

Танька в наш разговор не мешалась, только глаза туда-сюда гоняла, а в глазах – явное одобрение.

– Интересное дело, – пробормотал Алешка. – Чего это у вас мужики зимними ночами бродят. В штанах и в куртках.

– А без штанов холодно, – по инерции объяснил дядя Юра. И спохватился добавить: – Он заблудился. Ехал на фуре в Подлипки и дорогу потерял. Стал у меня спрашивать. Хороший мужик. Сигареткой меня угостил. Я хоть и некурящий, а сигаретку взял. Даром же.

– А что потом? – спросил я.

– А ничего. Сел да уехал. А я еще на крылечке посидел, подмерзать стал. Дай, думаю, чужой сигареткой согреюсь.

– Согрелся?

– Не то чтобы очень… Но вроде ничего. На ступёнки присел – и сморило меня. Стало быть, согрелся. – Тут дядя Юра немного опомнился: – А чего вы ко мне пристали, мальцы? А ну кыш по домам!

– Ладно, – согласился Алешка, – можешь к полковнику не ходить. Только скажи, как этот добрый мужик выглядел?

– В куртке…

– И в штанах. Не повторяйся. Ты лицо его разглядел?

– А то! Еще как! Только темно было – не очень видать. Да еще у него воротник поднятый был и шарфом укутанный. Вот шарф хорошо разглядел. Такой из себя шерстяной, почти до носа.

Мы с Алешкой вздохнули. Дядя Юра хлопнул дверцей и уехал. Алешка едва успел забросить гаечный ключ в тележку. Танька усмехнулась:

– Ну, великие сыщики, много узнали?

– Сколько надо! – огрызнулся Алешка.

– А мне понравилось. – Не поймешь, правду сказала или в шутку.

Тут мы спохватились, что «день клонился к закату» и «солнышко уже присело».

– Попадет? – спросил меня Алешка.

– По полной программе.

– Хотите, я с вами пойду? – предложила Танька. – Скажу вашей маме, что я вас дровами задержала.

– Не надо этих жертв. – Но я заметил, что Алешке это предложение пришлось по вкусу. И он взял его на заметку – пригодится!

Мы сели на велосипеды и помчались по домам.

– А танк я вам найду! – крикнул Алешка вслед Таньке. – И печку школьную тоже! Гуд бай, май лав, гуд бай!

– Лех, – спросил я, когда мы немного отъехали, – зачем ты так круто с Юрой? Ведь ясно, что он ничего не крал.

– Я знаю, Дим. Я нарочно его встряхнул. Чтобы вспомнил. И чтобы о себе подумал. А то он весь вареный и задумчивый.

Кто знает, может, он и прав. Доктор ведь тоже больному иногда больно делает, чтобы его вылечить.

Глава III

«Кто стрелял?»

Когда мы слезли с велосипедов возле нашей калитки, солнце уже спряталось за дальними елями, а нас уже дожидались наши неугомонные строители. Во главе с главным полковником.

– Здравствуйте, – вежливо сказала мама, будто не узнав нас. – Вы к кому?

– Наверное, к Димке, – сказал папа. – Или к Алешке.

– А их еще нет, – сказал дядя Боря, трогая на поясе свой широкий армейский ремень. – Шляются где-то. Два наряда вне очереди! Более-менее.

Но нас такими штучками не возьмешь. Мы переглянулись, пожали плечами и взялись за велосипеды.

– Ладно, – сказал Алешка, – мы завтра зайдем. Рано утром. С восхода до заката.

– Передавайте им привет, – сказал я.

– Я им сейчас такой привет передам, – сказала мама, – мало не покажется! И с восхода, и с заката. Весь день где-то пробегали, а мы тут крутимся как белки в колесе. Идите ужинать!

– Руки мыть? – безнадежно спросил Алешка, протягивая ладони.

– Еще как! – ахнула мама. – А перед сном и ноги тоже.