Страница 27 из 34
Структура бригады стала выглядеть следующим образом. Во главе ее стоял полковник русского ГШ – Заведующий обучением персидской кавалерии; русские офицеры и урядники считались его помощниками – наибами. Составляли ПКБ 3 полка: 2 из мухаджиров, 1 – из добровольцев. «При сформировании, по штату в каждом полку полагалось по 4 эскадрона, а в 3-м – только кадры для 4-х эскадронов»[473]. «Русскими инструкторами в настоящее время сформирована “казачья” бригада, состоящая из 3-х полков, 1 гвардейского эскадрона, 1 эскадрона мухаджиров-кадама (инвалидов) и 1 конной полубатареи, – сообщалось в секретном сборнике Военно-ученого комитета Главного штаба. – 1-й и 2-й полки состоят из 4-х эскадронов, а в 3-м полку сформировано пока 4 эскадрона в кадровом составе. Каждый комплектный эскадрон состоит из 50–60, а кадровый – из 30–35 боевых коней. При бригаде содержится отдельный хор трубачей»[474]. Кроме того, при ПКБ числились еще и нестроевые чины. Таким образом, официально в полках должно было быть по 200–240 в первых двух и 120–140 человек в третьем, всего – от 520 до 620 «казаков». С включением дополнительных мухаджиров численность полков бригады по спискам стала составлять около 800–900 человек[475]. «В 1-м и 2-м полку по 300 человек, в третьем около 150 и в батарее около 50[476]», – писал Мисль-Рустем[477]. Помимо них считались гвардейский эскадрон, эскадрон «Кадам» и музыкантский хор[478]. Во главе каждого полка стоял иранский офицер в звании сарханга (полковника) или сартипа (генерала)[479]. Он, однако, обычно находился в подчинении у младшего по званию русского офицера-инструктора. Эти русские офицеры и были фактическими командирами полков. В каждом полку в распоряжении российского офицера находилось по одному уряднику, с чьей помощью он обучал полк[480]. «Они в большом почёте у персидских офицеров, – писал Мисль-Рустем, – которые здороваются с ними за руку и во всём их слушаются. Это происходит от того, что русские урядники гораздо больше образованы и умеют важнее себя держать с нижними чинами»[481]. Как отмечал служивший в начале XX в. в ПКБ российский офицер, «во внутренние дела бригады шах никогда не вмешивался», а начальник бригады получал от него титул «сардара» – так именовали в Иране полководцев разного уровня. Сардар часто считался даже старше генерала. От шаха он получал ленту ордена Льва и Солнца, а также «Тимсал» – портрет шаха, украшенный алмазами, для ношения на груди. «Офицеры-инструкторы получали орден Льва и Солнца с лентой “сартипа”, то есть генерал-майора, а потом и “мир-пенджа”, генерал-лейтенанта. Так как русские офицеры являлись не только инструкторами, но и начальниками персидских офицеров, эти ленты жаловались им для того, чтобы персидским генералам и офицерам не было бы обидно подчиняться русским офицерам в таких малых чинах. Кроме того, офицеры-инструктора жаловались шахом еще и почетной шашкой, украшенной драгоценными камнями. Инструктора-нижние чины награждались орденом Льва и Солнца 5-й степени, который носился в колодке, а старые и особенно заслуженные получали звезду (4-ую степень) для ношения на шее»[482]. Впрочем, такая поддержка авторитета складывается только со второй половины 1890-х гг. В рассматриваемое же время Заведующие, начиная с первого, действительно получали титул «сардара» и ленту с орденом Льва и Солнца[483]. То же касалось и новых чинов для офицеров-инструкторов. Относительно наград сказать что-то конкретное для рассматриваемого времени сложно. Инструкторы действительно награждались шахом, но делалось это чаще всего или в течение службы, или по ее окончании.
Члены военной миссии, не знавшие местных языков, общались со своими подчиненными через переводчика бригады – армянина Мартироса (Мартирос-хана)[484].
Полк или фоудж делился на 4 эскадрона (сотни), которыми командовали иранские штаб-офицеры. По сообщению служившего в ПКБ Мисль-Рустема, последние «стараются набрать в свои эскадроны как можно больше людей из своих “нукеров”, т. е. слуг, или крестьян своих деревень и родственных селений. С такими нукерами им лучше, больше получается наживы да и легче с ними управляться»[485]. Каждый эскадрон делился на 4 десте (взвода)[486]. В каждом полку имелось знамя с персидским гербом.
«Прибитое к штангу наподобие русских, – писал Мисль-Рустем, – не так, как во всей остальной персидской армии – пристёгиваемое: оно хранится или в квартире бригадного командира, т. е. русского полковника, или в дежурной комнате, устроенной по-европейски. На учение оно вывозится по русскому уставу, т. е. со встречей, что в Персии не делается»[487].
В распоряжении бригады находились казармы, конюшни, помещения с несколькими дворами, колодец для водопоя, кладовые для фуража. Были также небольшие мастерские (в которых сами же «казаки» производили ремонт оружия и снаряжения), цейхгаузы, кузница, кухня и лазарет. Всё это располагалось в центральной части Тегерана[488].
Офицеры ПКБ, в том числе и Заведующий, жили в домах, расположенных напротив казарм[489]. Что до «казаков», то те, кто не находился в отпусках, жили частью в казармах, частью в различных частях Тегерана на квартирах[490]. «Нижние чины, – сообщал Мисль-Рустем, – большею частью женаты и ночуют дома: да к тому же на казармы и дров не отпускают. В них ночуют одни “байгуши”, т. е. одинокие бедняки, и заставить ночевать там всех невозможно»[491]. П.В. Чарковский стремился к обустройству вверенного ему подразделения по образцу европейских армий. Его усилиями внешний вид помещений (особенно лазарета, кухни и казарм) поддерживался в чистоте и порядке. «Все приезжающие и посетители казарм удивляются, как там всё хорошо устроено русскими», – писал Мисль-Рустем[492]. В 1883 г. по приказанию полковника была сделана дежурная комната. «Там был даже деревянный пол, – отмечал Мисль-Рустем, – что большая редкость в Персии, устроенный им из досок ящиков, в которых привезли орудия из России. На стенах были портреты шаха, разных персидских знаменитостей и картины; в подставках стояли знамёна; было даже кресло с серебряной дощечкой, имевшей надпись, что шах в 1883 году удостоил, при посещении казарм, сесть на него»[493].
Внешний вид «казаков» был максимально приближен к таковому у российских. Вся бригада была обмундирована по образцу кавказских казаков. Русские инструкторы должны были носить «форму кавказских казаков, даже полковники, хотя бы в России они не служили в казаках»[494]. 1-й полк был одет в обмундирование Кубанского казачьего войска с красными бешметами и верхами у папах. 2-й полк носил форму Терского казачьего войска с голубыми бешметами и верхами папах. 3-й отличался зелеными бешметами и верхами папах. На погонах «казаков» были вышиты «инициалы» полка, к которому он принадлежали. Обмундирование артиллеристов копировало таковое у кубанских русских батарейцев. Гвардейский эскадрон был экипирован в форму российского Лейб-гвардии казачьего полка. В торжественных случаях его солдаты и офицеры носили красные мундиры, а в быту – синие, обшитые галунами, и черкески. Черкески и бурки были закуплены в России[495]. Вооружение состояло из кавказских кинжала и шашки, а также винтовки системы «Бердан № 2». Последние, правда, выдавались на руки только на время учений, командировок или смотров, а остальное время хранились в цейхгаузе[496]. Нужно заметить, что за внешним видом «казаков» и своим собственным русские инструкторы следили, начиная от создания части. Объяснялось это психологическим воздействием, которое оказывали ладно и эффектно обмундированные кавалеристы не только на шаха, его окружение, да и жителей Ирана вообще (повышая таким образом статус России в их глазах), но и на сторонних наблюдателей-иностранцев. Так, на торжественных выходах шаха, русские инструкторы смотрелись очень эффектно на фоне остальных придворных и военных. «В другом углу залы, – описывал один такой салам Мисль-Рустем, – тоже на стульях сидят русские инструкторы в своих кавказских черкесках и папахах и с дорогим оружием. Это самая красивая группа»[497]. Возможно, именно из-за внешнего эффекта, вызванного в том числе и формой «казачьих» полков, даже в худшие моменты существования ПКБ для европейцев, видевших ее, часть эта казалась наиболее боеспособной и пригодной во всей стране для несения воинской службы. В качестве типичного свидетельства роли внешнего вида чинов ПКБ для упрочения русского влияния на шаха и его подданных приведем высказывание английского посланника в Тегеране в 1900–1906 гг. Артура Генри Гардинга (Arthur Henry Hardinge). Предлагая в начале XX в. поднять пошатнувшийся британский авторитет в Персии, он советовал организовать охрану консульств Великобритании из индийских сипаев. «Одна их красивая внешность, – писал дипломат, – поднимет британский престиж в провинциях и уравновесит влияние русских агентов, основанное на присутствии “казаков”»[498].
473
РГВИА. Ф. 401. 1901. Оп. 5. Д. 481. Л. 5.
474
Сборник новейших сведений о вооружённых силах европейских и азиатских государств. СПб.: Военная типография, 1887. С. 556.
475
В одной из последних работ по истории внешней политики России приводится несуразная цифра «2 000 хорошо вооружённых кавалеристов», предназначенных стать личной гвардией шаха [Сергеев Е.Ю. Большая игра, 1856–1907: мифы и реалии российско-британских отношений в Центральной и Восточной Азии. М.: Товарищество научных изданий КМК, 2012. С. 175].
476
Численность офицеров и нижних чинов батареи русскими военными определялась в 56 человек [Сборник новейших сведений о вооружённых силах европейских и азиатских государств. СПб.: Военная типография, 1888. С. 42].
477
Мисль-Рустем. Персия при Наср-Эдин-Шахе с 1882 по 1888 г. СПб.: Типография и литография В. А. Тиханова, 1897. С. 146.
478
С 1885 г. в специальных сборниках российского Военного министерства численность ПКБ определялась в 1000 человек [Сборник новейших сведений о вооружённых силах европейских и азиатских государств. СПб.: Военная типография, 1885. С. 567; Сборник новейших сведений о вооружённых силах европейских и азиатских государств. СПб.: Военная типография, 1887. С. 559; Сборник новейших сведений о вооружённых силах европейских и азиатских государств. СПб.: Военная типография, 1888. С. 45; Сборник новейших сведений о вооружённых силах европейских и азиатских государств. СПб.: Военная типография, 1890. С. 673]. Однако, как видно из приведенного материала, цифра эта была условной. На самом деле она колебалась вокруг этой численности и не была постоянной.
479
Такова была практика персидской регулярной армии. Командир фоуджа полагался в чине сарханга или сартипа и являлся полновластным хозяином командуемой части [Артамонов Л. К. Северный Азербайджан. Военно-географический очерк. Тифлис: Типография канцелярии Главноначальствующего гражданской частью на Кавказе, 1890. С. 58]. Гвардейский эскадрон возглавлял майор (явер) «из кавказских уроженцев» [Алиханов-Аварский М. В гостях у шаха. Очерки Персии. Тифлис: Типография Я. И. Либермана, 1898. С. 202].
480
Красняк О.А. Русская военная миссия в Иране (1879–1917 гг.) как инструмент внешнеполитического влияния России [Электронный ресурс]. URL: http://www.hist.msu. ru/Science/Conf/01_2007/Krasniak.pdf. С. 4; Мисль-Рустем. Персия при Наср-Эдин-Шахе с 1882 по 1888 г. СПб.: Типография и литография В. А. Тиханова, 1897. С. 148.
481
Мисль-Рустем. Персия при Наср-Эдин-Шахе с 1882 по 1888 г. СПб.: Типография и литография В. А. Тиханова, 1897. С. 148.
482
Высоцкий. Персидская казачья бригада // Военная быль. Париж. 1968. № 89. С. 13–14.
483
Правда, награды эти Заведующие получали не в начале служба. А. И. Домон-тович получил орден в 1881 г., П.В. Чарковский в 1886 г., Н.Д. Кузьмин-Караваев имел орден 2-й степени за персидско-русское разграничение с 1882 г. Н.Я. Шнеур получил орден 2-й степени в 1892 г. в результате решения кризисной ситуации, речь о которой пойдет ниже. В. К. Бельгард был награжден орденом Льва и Солнца 2-й степени в 1895 г., по отъезде из Персии. И только В. А. Косоговский в 1895 г. был награжден шахом лентой эмир-тумани, а в 1896 г. (помимо прочих наград) орденом 1-й степени и тимсалем. Скорее всего, традиция в той форме, в которой изложил ее Высоцкий, была сформирована именно В. А. Косоговским. До этого же такой строгости в ней не было.
484
Из тегеранского дневника полковника В. А. Косоговского. М.: Изд-во восточной лит-ры, 1960. С. 9; Из тегеранского дневника полковника В. А. Косоговского. М.: Изд-во восточной лит-ры, 1960. С. 165–166; Мисль-Рустем. Персия при Наср-Эдин-Шахе с 1882 по 1888 г. СПб.: Типография и литография В. А. Тиханова, 1897. С. 56.
485
Мисль-Рустем. Персия при Наср-Эдин-Шахе с 1882 по 1888 г. СПб.: Типография и литография В. А. Тиханова, 1897. С. 148. Здесь также проявились укоренившиеся в иранской регулярной армии традиции феодальной эпохи. «Значительная часть пехотных офицеров до чина султана (капитана) является на службу по набору, вместе с сарбазами, т. е., напр., магал или группа селений или одно большое селение, должны выставить известное число сарбазов и кроме того и несколько офицеров (наибов – субалтерн-офицеров и султанов), которые комплектуются среди беков и ханов, утверждаясь в своих чинах властью валиата», – характеризовал положение в лучшей части иранской пехоты Л. К. Артамонов [Артамонов Л. К. Северный Азербайджан. Военно-географический очерк. Тифлис: Типография канцелярии Главноначальствующего гражданской частью на Кавказе, 1890. С. 57–58].
486
Мисль-Рустем. Персия при Наср-Эдин-Шахе с 1882 по 1888 г. СПб.: Типография и литография В. А. Тиханова, 1897. С. 148. Десте (дэстэ, дасте) – аналог европейской роты в пехоте персидской регулярной армии (среди русских военных существовал разнобой во мнениях, объяснявшийся запутанностью для внешнего наблюдателя внутренней структуры персидской регулярной армии. В. А. Франкини указывал, что «десте» – это 2 роты, сведенные вместе, аналог европейского дивизиона [Франкини. Записка о персидской армии генерал-майора Франкини от 20 сентября 1877 г. // СМ А. 1883. Вып. 4. С. 32], Мисль-Рустем писал, что пехотные полки делятся на сотни или роты, а роты – на «десте», т. е. взводы [Мисль-Рустем. Персия при Наср-Эдин-Шахе с 1882 по 1888 г. СПб.: Типография и литография В. А. Тиханова, 1897. С. 122], Л. К. Артамонов отмечал, что пехотные фоуджи иранской армии в Азербайджане состояли из 8-10 десте, а 2 десте составляли роту [Артамонов Л. К. Северный Азербайджан. Военно-географический очерк. Тифлис: Типография канцелярии Главноначальствующего гражданской частью на Кавказе, 1890. С. 51]. Численность десте в пехоте должна была составлять 100 сарбазов [Артамонов Л. К. Северный Азербайджан. Военно-географический очерк. Тифлис: Типография канцелярии Главноначальствующего гражданской частью на Кавказе, 1890. С. 59]. У кочевников «десте» – объединение нескольких близких родов (родство чаще всего является формальным, воображаемым), подплемя, ядро которых составляет семья кетходы или мелкого хана [Трубецкой В.В. Бахтиары (оседло-кочевые племена Ирана). М.: Наука, 1966. С. 142]. «Десте» соответственно называли отряды в 50-100 кавалеристов иррегулярной кавалерии, выставлявшихся по требованию шаха такими подплеменами. Однако в регулярной кавалерии, созданной европейскими инструкторами, место роты «заступал» эскадрон. Поэтому здесь так именовали взводы.
487
Мисль-Рустем. Персия при Наср-Эдин-Шахе с 1882 по 1888 г. СПб.: Типография и литография В. А. Тиханова, 1897. С. 148–149.
488
Там же. С. 142–146.
489
Красняк О. Л. Русская военная миссия в Иране (1879–1917 гг.) как инструмент внешнеполитического влияния России [Электронный ресурс]. URL: http://www.hist.msu. ru/Science/Conf/01_2007/Krasniak.pdf. С. 3; Мисль-Рустем. Персия при Наср-Эдин-Шахе с 1882 по 1888 г. СПб.: Типография и литография В. А. Тиханова, 1897. С. 142–146.
490
РГВИА. Ф. 401. 1901. Оп. 5. Д. 515. Л. 204.
491
Мисль-Рустем. Персия при Наср-Эдин-Шахе с 1882 по 1888 г. СПб.: Типография и литография В. А. Тиханова, 1897. С. 144.
492
Там же. С. 145.
493
Мисль-Рустем. Персия при Наср-Эдин-Шахе с 1882 по 1888 г. СПб.: Типография и литография В. А. Тиханова, 1897. С. 143.
494
Там же. С. 150.
495
Там же. С. 144.
496
Там же. С. 141. Связано это было не столько с тем, что русские офицеры и урядники не хотели обучать «казаков» обращению с огнестрельным оружием, сколько с опасением за его сохранность. В персидской армии солдаты небрежно обращались с винтовками. Несмотря на более высокий уровень подготовки и дисциплины, ПКБ не была исключением из этого правила. «Берданка» в силу своей несовершенности, требовала умелого и бережного обращения. Многие же «казаки», несмотря на старания инструкторов, относились к винтовкам без понимания этого. Кроме того, комплект винтовок и боезарядов в персидских условиях не мог «ни освежаться, ни пополняться» [Ф. 401. Оп. 5. 1898. Д. 61. Л. 31].
497
Мисль-Рустем. Персия при Наср-Эдин-Шахе с 1882 по 1888 г. СПб.: Типография и литография В. А. Тиханова, 1897. С. 76.
498
Медведик И. С. Британские дипломаты в Тегеране: взгляд на англо-российский конфликт в Персии в конце XIX – начале XX века // Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 6 (144). История. Вып. ЗО. С. 120.