Страница 24 из 34
Последний должен был координировать деятельность Заведующего, исходя из инструкций Министерства иностранных дел России. В такой ситуации, особенно при неопределенности для А. И. Домонтовича его роли и функций, между ним и И. А. Зиновьевым не могло не возникнуть конфликта. Полковник действовал, исходя из профессиональных соображений. Они могли не всегда совпадать с мнением дипломата и Министерства иностранных дел, которых он не знал и узнавал о них только от посланника. К тому же, формально А. И. Домонтович по воле шаха вынужден был заниматься тем, чего делать без санкции Санкт-Петербурга права не имел, например, вопросами реформирования всей армии, участием в государственных совещаниях при шахе. В свою очередь, излишнее рвение и профессионализм А. И. Домонтовича могли восприниматься И. А. Зиновьевым как стремление сделать карьеру и умалить его роль при персидском дворе. Мнение Н. К. Тер-Оганова, что «Домонтович добивался статуса официального военного агента для того, чтобы впредь не зависеть от русской дипломатической Миссии в Тегеране, то есть не подчиняться требованиям российского посланника»[409], нуждается в корректировке. Полковник действительно стремился к этой должности, чтобы отчасти развязать себе руки. С 1863 г. официальные военные агенты были выведены из-под контроля Министерства иностранных дел и подчинены военному ведомству[410]. Но согласно инструкции военным агентам (или лицам, их заменяющим) от 18 декабря 1880 г., лица, занимавшие эти должности при Миссиях, в вопросах политического характера должны были руководствоваться инструкциями посланника. Тем не менее в случае перехода на должность официального военного агента, А. И. Домонтович получил как бы «автономию» от посланника, поскольку в вопросах военного характера должен был зависеть даже не от Тифлиса, а непосредственно от Петербурга, от Главного штаба. Это, естественно, подняло бы его статус и несколько «развязало руки» в принятии решений и их реализации.
Во многом конфликт был результатом несогласованности в целях и действиях военного и дипломатического ведомств России относительно Ирана. В частности, А. И. Домонтович не получал от военного начальства четких целевых инструкций относительно своей военной деятельности. Сюда следует добавить снобизм дипломатов по отношению к военным, которых они (впрочем, вполне обоснованно) стремились во всём контролировать. Таким образом, в 1882 г. вопрос стоял не о формировании новых вооруженных сил, а о личных амбициях двух людей и о разном понимании ими своего места во внешней политики России в Иране.
Глава 2
Развитие ПКБ при П. В. Чарковском (1882–1885)
2.1. Назначение нового Заведующего
Переходя к рассмотрению истории ПКБ после А. И. Домонтовича, следует немного остановиться на изменениях внутриполитического характера, происшедших в России и обусловивших в дальнейшем русско-иранские отношения почти на целое десятилетие. 1 марта 1881 г. после очередного покушения на его жизнь умер царь Александр II[411]. Престол наследовал его сын, вступивший на него под именем Александра III (короновался 15 мая 1883 г.)[412]. Внешнюю политику он считал исключительно своей «вотчиной»[413]. Однако, несмотря на такое желание, самодержец не мог самостоятельно охватить и выполнять все функции, связанные с внешними связями. Поэтому ему нужен был умелый исполнительный министр иностранных дел. До 1882 г. этот пост занимал Александр Михайлович Горчаков. Однако уже в конце 1870-х гг. его возможность исполнять свои обязанности в силу старости и болезней вызывала сомнения[414]. Поэтому уже с 18 мая 1880 г. временно управляющим Министерством иностранных дел был назначен товарищ министра – Николай Карлович Гире. 28 марта 1882 г. Н. К. Гире был утвержден министром иностранных дел (пробыл на должности до 14 января 1895 г.). Новый управитель внешнеполитического ведомства имел свои взгляды на вверенное ему дело, однако оставался прекрасным подчиненным[415]. Как показала дальнейшая практика, фактически он стал секретарем императора по вопросам внешних сношений[416], «товарищем министра», функции которого выполнял правитель. Принятие внешнеполитических решений в царствование Александра III было строго централизовано. Фактически вся пирамида чиновников завершалась царем. При этом во все перипетии отношений России с внешним миром в течение царствования было посвящено только три человека – сам император, его министр иностранных дел и директор канцелярии министерства. В 1882–1896 гг. последнюю должность занимал Владимир Николаевич Ламсдорф[417].
Внешнеполитические приоритеты Александра III вплоть до конца 1880-х гг. были сосредоточены на европейских делах, Ближнем Востоке и Центральной Азии, причем главенствующими были первые два направления. Личное кредо во внешней политике Александр III изложил 25 апреля 1881 г. в резолюции на донесении русского посла в Берлине П. А. Сабурова: «Я понимаю одну политику: извлекать из всего всё, что нужно и полезно для России, и меньше женироваться для извлечения этой пользы, а действовать прямо и решительно. Никакой другой политики не может быть у нас, как чисто русская, национальная; никакой другой политики быть не может и не ДОЛЖНО»[418].
Политику относительно Ирана долгое время курировал И. А. Зиновьев. 25 февраля 1883 г. он был заменен на должности посланника в Тегеране Александром Александровичем Мельниковым и назначен директором Азиатского департамента. С этого времени вплоть до 1891 г. в руках И. А. Зиновьева находилась внешняя политика империи Романовых в Азии. «С 1883 по 1891 г., – писал он в одной из своих работ, – я занимал должность начальника Азиатского департамента, и потому наши сношения с Персией находились в моём ведении»[419]. Как свидетельствуют дневники В. Н. Ламсдорфа[420], большая часть инициатив России здесь исходила от него. Он же, несмотря на критику со стороны министра и некоторых царедворцев, был наиболее компетентным человеком в персидских делах[421]. И. А. Зиновьев стал своего рода «связующим звеном» между императором и азиатским внешнеполитическим курсом.
В Тегеране с 25 февраля 1883 г. по 22 октября 1886 г. чрезвычайным посланником и полномочным министром при Персидском дворе был действительный статский советник Александр Александрович Мельников, бывший вице-директор Азиатского департамента Министерства иностранных дел.
Смена произошла и в руководстве, от которого непосредственно зависел Заведующий. С 22 мая 1881 г. управляющим Военным министерством, а с 1 января 1882 г. военным министром был назначен генерал-лейтенант Пётр Семёнович Ванновский[422]. Новый военный министр имел репутацию человека сурового, умеющего наводить порядок и поддерживать дисциплину, но при этом справедливого начальника[423]. Он имел значительный опыт строевой службы, поэтому хорошим дополнением главе военного ведомства стал новый начальник Главного штаба – генерал-лейтенант ГШ и генерал-адъютант Николай Николаевич Обручев. В отличие от П.С. Ванновского, он большую часть своей карьеры занимался работой офицера ГШ и был великолепным штабным работником. В феврале 1881 г. он был назначен помощником начальника Главного штаба. 10 июня 1881 г. Н.Н. Обручев стал начальником Главного штаба и председателем Военно-ученого комитета при военном министре[424]. П.С. Ванновский и Н.Н. Обручев – люди очень разные – составили в военном ведомстве великолепный тандем характера и ума соответственно[425]. Хорошим дополнением им стал генерал-майор ГШ Фёдор Александрович Фельдман. Он был назначен руководителем главного центрального органа военной разведки – Военно-ученого комитета Главного штаба.
409
Тер-Оганов Н.К. Из истории разведки ШКВО в Турции и Иране (1870–1918). К истории разведывательной деятельности негласных военных агентов Штаба Кавказского ВО в Турции и Иране (1870–1918 гг.). Саарбрюккен: LAP Lambert Academic Publishing, 2015. С. ИЗ.
410
Алексеев А. Лексика русской разведки. М.: Международные отношения, 1996. С. 46.
411
Ляшенко Л. М. Александр II, или История трех одиночеств. М.: Молодая гвардия, 2003. С. 288–331.
412
Александр III. Воспоминания. Дневники. Письма. СПб.: Издательство Пушкинского Фонда, 2001. 418 с.; Барковец О., Крылов-Толстикович А. Неизвестный император Александр III. М.: Рипол Классик, 2003. 320 с.; Боханов А. Н. Император Александр III. М. Русское слово. 1998. 512 с/,Дронов И.Е. Сильный, Державный…: Жизнь и царствование Императора Александра III. М.: Русский издательский центр, 2012. 752 с.; Император Александр III. СПб.: Типография князя В.П. Мещерского, 1894 [1895]. 634 с.; Михайлов О. Н. Александр III. Забытый император. СПб.: Армада, 1996. 457 с.; Родина. 2015. № 2; Троицкий Н.А. «На земле стоит комод…». Александр III: время, правление, личность // Свободная мысль. 2000. № 5. С. 88–98; Толмачёв Е.П. Александр III и его время. М.: Терра – Книжный клуб, 2007. 720 с.; Чернуха В. Г. Александр III // Вопросы истории. 1992. № 11/12. С. 46–63; Чулков Г.И. Императоры: Психологические портреты / вступ, ст. и коммент. В. Баскакова. М.: Худож. лит., 1993. 382 с.
413
Император Александр III. Сборник материалов. СПб.: Типография князя В.П. Мещерского, 1894. С. 498.
414
Лопатников В. А. Пьедестал: время и служение канцлера Горчакова. М.: Молодая гвардия, 2003. С. 324.
415
О его деятельности см.: Очерки истории Министерства иностранных дел России. 1802–2002: в 3 т. Т. 3: Биографии министров иностранных дел. 1802–2002. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002. С. 135–155. Следует отметить, что в указанной работе роль Александра III как «решающего фактора» в определении внешней политики империи показана очень слабо.
416
С. Ю. Витте в своих воспоминаниях называл его «секретарём по иностранным делам» [Витте С.Ю. Воспоминания. Детство. Царствование Александра II и Александра III (1849–1894). С. 297 [Электронный ресурс]. URL: http://az.lib.ru/w/witte_sj/ text_0010.shtml].
417
Ламсдорф В.Н. Дневник. 1894–1896. М.: Международные отношения, 1991.
418
Айрапетов О. Внешняя политика Российской империи (1801–1914). М.: Европа, 2006. С. 361.
419
Зиновьев И.А. Россия и Англия в Персии. СПб.: Типография А. С. Суворина, 1912. С. 6.
420
Дневник В. Н. Ламсдорфа (1886–1890). М.-Л.: Гос. изд-во, 1926.
421
Справедливости ради следует заметить, что Н. К. Гире также был некоторое время связан с Ираном: с 1863 по 1869 гг. он был посланником при шахе. Именно поэтому, имея собственные воззрения на политику здесь, он далеко не всегда соглашался с И. А. Зиновьевым. Хотя негативное отношение это объяснялось и тем, что министр видел в И. А. Зиновьеве человека, претендовавшего на его место. Тот же, в свою очередь, высказывал желание быть товарищем министра иностранных дел и был разочарован, когда на этот пост назначили другое лицо.
422
Альманах современных русских государственных деятелей. СПб.: Типография Исидора Гольдберга, 1897. С. 73–75; Кочуков С.А. П. С. Ванновский военный министр России, 1881–1898 гг. Дисс… кандид. ист. наук. Саратов, 2003. 241 с.; Столетие Военного министерства. 1802–1902. Т. 3. Отд. 6. Затворницкий Н.М. Военные министры и главноуправляющие военною частью в России с 1701 по 1910 год. СПб.: Типография Поставщиков его императорского величества товарищества М. О. Вольф, 1911. С. 262–279. О его управлении Военным министерством см.: Меннинг Б. У. Пуля и штык. Армия Российской империи, 1861–1914. М.: Модест Колеров, 2016. С. 128–180.
423
Айрапетов О.Р. Забытая карьера «Русского Мольтке». Николай Николаевич Обручев (1830–1904). СПб.: Алетейя, 1998. С. 222.
424
Там же. 320 с.; Альманах современных русских государственных деятелей. СПб.: Типография Исидора Гольдберга, 1897. С. 104–106.
425
Воронихин А.Н. «Ум» и «характер» военного министерства (Н.Н. Обручев и П.С. Ванновский) // Военно-исторические исследования в Поволжье: Сб. науч. трудов. Саратов, 2003. Вып. 5. [Электронный ресурс]. URL: www.reenactor.ru/ARH/PDF/ Voronixin.pdf.