Страница 14 из 15
Он преспокойно устроился в кресле и вытянул ноги в проход, загородив мне дорогу (точно Фибка).
– Я хорошо знаю обстановку в своей Alma Mater[24], поэтому считаю своим долгом сопровождать тебя, – с ударением сказал он. – И вывести без потерь, а что касается «извозчика», Танюша здесь ни при чем, я сам вызвался. Мне хотелось сделать приятное себе лично, а не Коняевым.
Итак, это не я его сразила, а он меня. Я только сделала так, как ему хотелось: все лучше провести вечер в обществе красиво одетой спутницы, чем училки с «дулькой» на затылке. Впору взорваться от его нахальства, но я молча топаю по коридору за плащом.
Он опередил меня, подал плащ, сумочку, по-хозяйски закрыл за собой дверь и положил мои ключи себе в карман:
– Это чтобы ты не сбежала.
Я промолчала, но не сдалась. Откуда он взялся на мою голову? Неужели окружающие так и будут пользоваться мною по своему усмотрению? Я для всех удобна: для Павла – внимательный слушатель, причем безмолвный, для Фибки – палочка-выручалочка, для Мадам – подопытный кролик для ее теорий, для Танюши – витрина, в которой выставлены все достижения семьи, для Золотого Мальчика – …не знаю, но чувствую, что он играет со мной в кошки-мышки. Впрочем, рассуждения на тему «кому и что от меня надо» – слишком частое явление. Пора подумать и над ответом! Да, картинка мрачноватая. Я бормочу себе под нос песню, которую слушаю последние две недели:
Он время от времени поглядывает в мою сторону и, наверно, думает: «А малышка-то с придурью». Ну и пусть, очень хорошо, замечательно. Мы всю дорогу молчим. Прекрасно, потому что мне совершенно нечего ему сказать.
В вестибюле полно народу. Все смеются и громко разговаривают. Я тяну время, поправляя прическу перед зеркалом (надо что-то сделать, надоело возиться с волосами каждый день) и вижу позади себя отражение Танюшиного друга, следящего за моими руками, нарочито медленно провожу по бедрам, поправляя платье. Интересно, что он чувствует, когда Танюша вот так прихорашивается перед зеркалом? Мое настроение значительно улучшилось за последние пару часов, а немного пудры и десятисантиметровый каблук придали уверенности в себе (комплекс маленькой женщины). Теперь мой кавалер всего лишь на голову выше меня. Уродившись ростом с Венеру Милосскую, я перепутала эпоху. Эталон красоты греков давно устарел. Я имею в виду рост, а не пропорции. Пропорциями на славу удалась Танюша, за что я на судьбу вовсе не в обиде.
Мне приятно смотреть на Илью, лениво прислонившегося к стене, явно скучающего. Это не его стихия. И не моя. Как удалось Танюше, обожающей всевозможные шумные вечеринки и презентации, заполучить этого уверенного в себе, не красующегося и не ищущего внимания, независимого мужчину? Наши дамы бросают заинтересованные взгляды, словно спрашивают: ты чей? Но он настолько спокоен и невозмутим, что остается только предположить: это самый равнодушный мужчина, которого я когда-либо встречала, или он страстно увлечен кем-то. Снимаю воображаемую шляпу перед Танюшиным искусством завораживать, очаровывать и приковывать. А что если… Почему бы хоть раз в жизни не попробовать взять принадлежащее якобы кому-то, но между тем желающее, чтобы его взяли? Танюшины громы-молнии – вполне осязаемое явление. Неужели я ее боюсь? Ну уж нет, чего-чего, а писклявых толстых баб никогда не боялась. Мои коварные планы прервал Золотой Мальчик: сказал, чертыхнувшись, что забыл зарядить мобильный телефон.
Ах, с ним и такое случается?! Mister Perfect сегодня не на высоте!
А дорогая Танюша, наверное, сидит на даче, и в трубке вежливо-безразличный голос сообщает, что «абонент недоступен».
Пробравшись сквозь плотную толпу приглашенных, я провела его на кафедру.
– Не уходи, – сказал он, удерживая меня, присев на краешек моего рабочего стола.
Я так и осталась стоять рядом, а он крепко держал мою руку в своей.
Набрав свободной рукой номер, как бы извиняясь, пожал плечами. Мне было неловко и тревожно, как в детстве. Я смотрела на его тонкие пальцы, крепко обхватившие мое запястье, и чувствовала, как краснеет лицо, заливает жаром все тело. Мне хотелось вырваться и удрать, спастись, потому что это уже не похоже на сон, это реальность, которая может быть не такой нежной и приятной.
– Это Зимин… – Его лицо напряглось, стало жестким и незнакомым. Я попыталась высвободиться, он притянул к себе и положил свою ладонь на талию, крепко сжав пальцы: ты попалась, поэтому стой спокойно.
– Приеду через час.
Это была явно не Танюша. Слишком по-деловому, отрывисто и зло, вместо воркотни и сюсюканья.
Он придвинулся совсем близко, внутри что-то оборвалось и замерло.
– Если я волнуюсь – то глохну… – прохрипела я, – так что лучше не…
– Пока ты со мной, ничего не случится… – отчетливо услышала я над ухом. И вдохнула. Нас прервали на самом интересном месте, я как раз собиралась попросить объяснения сказанному. Но в этот вечер, вероятно, не только нам хотелось сбежать ото всех. Я ошиблась – это Кукин собирал в кучку нашу кафедру. Вероятнее всего, проверив всех по списку и не найдя меня в зале, он бросился на поиски.
– Кукин, я здесь и даже не одна, для численности привела с собой кавалера, – помахала я рукой и потащила Илью к выходу.
Я чувствую его ладонь на талии и кляну себя за упрямство и ужасный характер. Я как китайский комсомолец: создаю трудности и успешно их преодолеваю. Кто это сказал? Неважно, но эти трудности, по-моему, мне никогда не преодолеть. Надо решиться раз и навсегда: или – или. Но это труднее всего. Инка в таких случаях говорит: «И хочется и колется» – правда, до недавнего времени это касалось только ее вечной диеты. Но остановиться всегда трудно. В данный момент мне нравится ощущать тепло его руки, его бедро, плотно прижатое к моему, его присутствие и заинтересованные взгляды коллег женского пола. Он склоняется, притиснутый ко мне почти вплотную веселой толпой химиков. Все громко разговаривают, но я слышу только гул и не могу различить ни единого слова. В таком состоянии мне хочется заткнуть уши и бежать, спасаться.
– Злые языки утверждают, – говорит он, перекрикивая шум, – первая леди получила в подарок картину…
Его тоже не обошла стороной сплетня о неком молодом и подающем надежды художнике, рискнувшем в нашем зимнем саду выставить свои картины. После закрытия недосчитались одной, самой удачной, отмеченной несколькими премиями. Он пытается меня развлечь, и только. Судя по всему, его не очень интересуют наши сплетни и ему так же наплевать, сколько унитазов и компьютеров стащили в институте.
Мимо проплыла Холера и одарила всех ядовитой улыбкой. Не удостоив меня вниманием, она что-то ласково сказала Цыпочке и дружески похлопала по плечу Кукина. Ушла, обдав всех волной духов, под аккомпанемент цепочек и браслетов. Надо подкинуть Танюше идею пригласить Холеру в гости. Жена преуспевающего бизнесмена, чем не дамочка из Холериного общества? Их величества любят застолья, когда все даром и надувание щек, когда вокруг полно непосвященных, преклоняющих колено перед высокими чинами. Они сойдутся по всем параметрам.
Холера двигается дальше в своих золотых одеждах, словно перешитых из театральных костюмов. В жестах, голосе, манере говорить звучит что-то фальшивое. Фибка называет ее «актрисой из погорелого театра». Мою бы мамочку сюда. Вот бы кому поучить ее манерам, хотя с этим или рождаются, или нет. Мне тоже не дано так гордо держать голову и вести беседу. Я не умею сказать на прощание: «Ах, нам будет вас не хватать» или, столкнувшись со злейшим врагом лицом к лицу, расплыться в сахарной улыбке, воскликнуть: «Какая приятная встреча!»
Мамочка умеет, но пользуется своими талантами умеренно Taktvoll[26]. Холера же ведет себя, как левой ноге хочется (утверждает Фибка).
24
Старинное неформальное название учебного заведения. Дословно «мать-кормилица» (лат.).
25
Две тысячи часов я ждал (нем.).
26
Тактично (нем.).