Карие глаза продюсера

- Либо ты, либо я через СМИ ВСЕЙ гребанной стране, Уоллес, и тебя мало того, что никуда не пристроят, так еще и в психушку упекут. Уж я позабочусь об этом, - Ким встал с места, и Райли то же, чуть выйдя из-за его широкой спины.

- Блять, - только и смог выдавить Норт, прежде чем приступить к недолгой, но весьма увлекательной истории. И только Тэхен, как мужчина, сумел уловить в его голосе наслаждение, смешанное с икренним желанием повторить содеянное. Показалось, или он заметил, как в штанах этого ублюдка стало тесно?

После услышанного Гарднер ошарашенно села назад, принявшись опустошать бутылку с водой, а Глория начала реветь настолько истерически громко, что, казалось, у нее вот-вот сорвет крышу. Сквозь крики “Как ты мог” и “Почему ты не говорил” были слышны только немые возгласы помощи и булькающие всхлипы. Девушка изводила саму себя на глазах у десятков других пассажиров, буквально срывая на себе волосы и продолжая корить за то, что сразу не узнала всей правды. Теперь она вскрылась совершенно некрасивым образом, отчего становилось еще мучительнее. Райли не могла просто смотреть на это душераздирающее зрелище. И все, кто находились в самолете, не имели ни малейшего понятия, как помочь бедняжке. Та более менее успокоилась, отработав несколько мощных ударов на Норте, но затем, видимо, ощутив полную гамму пренебрежения и отвращения, резко отстранилась. Даже Тэхен сидел абсолютно молча, не посмев лишний раз злорадно прыснуть, ведь ему прежде никогда не доводилось видеть человека в таком состоянии полного безумия.

- Посадите самолет, - неожиданно произнесла девушка, кое-как вытерев потекшую тушь рукавом легкой блузы. - Пожалуйста.

- В смысле? - Гарднер испугалась, думая, что подруга начала бредить. Но ее слова звучали предельно убедительно.

- Прошу, посадите самолет.

- Как скажешь, - ответил продюсер и, бросив понимающий взгляд на свою спутницу, скрылся за дверью кабины пилота.

- Глория, - обратилась Райли, снова поднявшись с места, - зачем?

- Прости, - им обеим хотелось бы получить ответ на простой вопрос, но пока все, что получалось, это глупое и мелочное “Не знаю”.

- Уважаемые пассажиры, убедительная просьба занять свои места и пристегнуть ремни безопасности. Мы приступаем к аварийному снижению, - прозвучала команда, и подруги разошлись по разным углам салона. Остаток полета прошел в напряженном молчании.

***

“Мы даже не попрощались”, - думала Райли, вглядываясь в очертания отдаляющегося аэропорта. Глория хоть и не стала для нее идеальной подругой, но за все это время на проекте со знакомым лицом было гораздо легче проводить время. Девушки, возможно, и могли бы общаться дальше, если бы не навязчивая мысль о том, что Норт, к которому последняя питала искреннее и нежное чувство не смотря на его скотство и откровенно ублюдское поведение, оставит в воспоминаниях обеих свежий шрам. Глория хотела бы стать настоящей моделью со своим шикарным ростом и статной походкой, но то, что осталось за кадром, останется за кадром.

- Как ты? - мягко спросил Тэхен, подсаживаясь рядом со стаканом ромашкового чая.

- Не…, - “Да ну, не смей”, - Наверное, получше.

- “Не наверное”? - улыбнулся юноша и сверил часы с таблом на переднем сидении. - Через двадцать минут должны приступить к посадке. Ты точно в порядке?

- Не делай из меня раненную антилопу, - отшутилась Гарднер, но получилось еще более жалостливо, - я уже достаточно взрослая, чтобы контролировать свои эмоции.

- Да уж. Во всяком случае, у Глории это явно получается гораздо хуже.

Райли осторожно погладила ладонь юноши и провалилась в легкую дрему.

Их осталось всего десять.

***

- Неужели им было так сложно выдать нам хотя бы еще комнатку? - казалось, еще даже минуту нытья Райли не выдержит. Девушек и парней осталось поровну, словно по заказу, поэтому их расселили по пять человек в две довольно просторные комнаты на разных углах коридора.

Само здание находилось уже не на берегу, а в небольшой низине, окруженной вереницей холмиков. Внутри них, по словам администратора отеля, текла живописная река. По сути, это был как бы “отросток” со стороны Тихого океана, ответвившийся со стороны Калифорнийского залива. Наслушавшись бесконечного бурчания сожительниц, Райли решила направиться именно туда.

Девушка шла минут пятнадцать, прежде чем, наконец, наткнулась на примятую, пожелтевшую от палящего солнца тропу. Вид со стороны подножья холма открывался завораживающий: череда редких прибрежных бунгало перебивалась извилистыми змейками белоснежного песка. Океан казался бескрайним полотном голубых и изумрудных переливов, со спокойным, мирным течением. Вскоре немного сгустились облака, и стало будто бы проще дышать. Пользуясь моментом одиночества, Райли решила позвонить близким.

- Мам? - она выдохнула, услышав на другом конце устройства тихое сопение. - Мы в Сан-Хосе-дель-Кабо, все у меня хорошо.

- Милая! Как же долго ты мне не звонила! - возмутилась женщина. - Я тебе здесь шарф на осень связала.

- Ты же помнишь, что у нас отбирали мобильники, - девушка легла на траву и прикрылась ладонью от яркого белесого неба. - Я скучаю.

- Я тоже, детка. У тебя точно все в порядке?

- Моих друзей выгнали, и я осталась здесь одна.

- Ну как же, милая, осталась всего неделя, и ты вернешься домой, - вздохнула миссис Гарднер. - Все будет хорошо.

- Нет, не хорошо, - Райли почувствовала, как к горлу подходит горький ком сожаления и боли, который каждый раз, каждый день третий год подряд отравлял и без того еле бьющееся сердце. - Я…Мне нужно кое-что тебе сказать. Только не перебивай, хорошо?

Девушка еще раз отдышалась, будто в последний раз, жадно глотая дрожащими губами жженый кислород. Все вокруг застыло, и даже, казалось, волны перестали биться об берег, шурша песчинками.

- В общем, - вдох. Сердце сжалось до размера иссохшего изюма. - Чуть более двух лет назад… Мы с Лиз пошли в бар на Харпер-драйв и Оушен авеню. Там мы познакомились с двумя парнями, одного из которых звали… Впрочем, неважно. В тот вечер он попытался меня… А теперь он здесь, на проекте. Мама, любимая прости, пожалуйста, - сквозь редкие всхлипы промямлила Райли, - прости, что не говорила. Я не знала, как подавить в себе это чувство. Тревога и отчаяние. Мне следовало рассказать тебе все. Но я, наверное, должна была справиться с этим самостоятельно. Сквозь время и…

- Детка, - неожиданно сказала мама девушки, перебив ее на полуслове. - Ты у меня самая сильная, самая мужественная. Я никогда не сомневалась в твоей разумности и смелости.

- Ты… не злишься? - робкая улыбка появилась на лице младшей Гарднер.

- На что? Милое мое дитя, конечно, нет. Хоть ты и не рассказывала о таком почти три года, я более чем уверена, что оно было и к лучшему. Знаю, что на старости лет грешно такое говорить, но ты не единожды доказала мне свою зрелость и способность жить самостоятельно. Ты справилась с этим без чьей-либо протянутой руки, - женщина на секунду затихла, - я горжусь тобой.

- Как бы я хотела сейчас быть рядом, - прошептала девушка и облизнула губы.

- И я так же, - ответила мать. - Все будет хорошо, доченька. Я люблю тебя.

- И я тебя люблю.

Разговор с матерью стал глотком по-настоящему свежего воздуха, наполненного ароматами душистых трав прованса. Все, что им еще предстояло обсудить, не заставляло Гарднер нервно содрогаться в нежелании выставлять чувства напоказ. Отчасти она была благодарна человеку, заставившему ее посмотреть на мир сквозь другую призму, поменять за считанные недели покрывшееся плесенью узкое мнение о мужчинах. “Тэхен, - думала Райли, вытирая остатки слез с покрасневших щек, - я действительно люблю Вас”.

Своей “дорогуше” Лиз девушка отправила длинное голосовое сообщение за нежеланием разговаривать лично и отмазкой с отбиранием телефонов. Не дожидаясь ответа, она поспешно поднялась на ноги, аккуратно вытерла глаза, на ощупь не размазывая тушь, и направилась обратно к гостинице. В метрах десяти чуть ниже умиротворенно стыла та самая река, казавшаяся всего лишь ответвлением Калифорнийского залива. По ее глади бегали редкие солнечные блики, играя с едва видневшимися волнами. Природа будто заново просыпалась каждый день здесь, у берегов Тихого океана, где человек оставался наедине с мирозданием и собственными мыслями. Райли чувствовала себя маленькой случайной точечкой на широком холсте вселенной. Такое происходит, когда нам необходимо многое понять. Или принять, смириться. Девушка выбрала путь наименьшего сопротивления, который, по сути, принес больше всего боли и страдания.