Родная

Когда я вышла, вампир уже оделся, даже соизволил заправить рубашку, пригладил волосы и, тихо насвистывая, складывал в сумку свои бумаги и мелочи. Заправив волосы за уши, я взялась за свою одежду, которую явно только принесли — выстиранную, отглаженную и сложенную ровной стопочкой. А ведь когда-то надо было стирать самой, да еще и частенько в холодной воде, а руки потом краснели, пальцы плохо гнулись. С того дня, как Киар меня забрал из дома отца, мне не приходилось стирать, гладить, носить тяжести, даже готовила я только по его просьбе. Иногда в нем просыпается зверская жажда отведать вампирское блюдо, которое здесь не найти. Конечно, я готовлю далеко не так, как повара-кровопийцы, и рецепты очень сложные с десятками специй, но, как говорит ценитель, получается очень даже сносно. Сам он в бытовом плане абсолютно беспомощен, что убеждает меня лишний раз в его высоком происхождении. Но это, если честно, очень мило, когда он почти с восхищением наблюдает за процессом приготовления и удивляется мелочам. Например, он долго хохотал и звал меня ведьмой, когда я положила деревянную ложку поперек котелка, и вскипевшее варево не перелилось через край, а мирно бурлило у самого верха посуды.

— Фу, солнце, — разочарованно простонал Киар, чуть отодвинув портьеру и скривившись.

Я только фыркнула, обводя взглядом комнату в поисках гребня. Будет, бедолага, париться в своем плаще, хотя ему и не бывает жарко. И взгляды будет лишние привлекать, что очень не любит. Хотя, по-моему, редкая женщина не проводит его статную фигуру заинтересованным взглядом.

Найдя, наконец, гребень, я вместе с ним села на пуфик у туалетного столика и приготовила шнурок. На глаза попались тонкие ножницы, тоже позолоченные, и я вспомнила, что Киар хотел подровнять мне кончики волос, так что положила их на видном месте рядом с гребнем в качестве молчаливого напоминания.

— Тея, я так обожаю твои волосы, — проворковал вампир, пальцами расчесывая чуть спутавшиеся за ночь пряди, — они просто невероятно восхитительны. И твой запах. И твое очарование. Ты вся будто эссенция лучших человеческих качеств, иногда просто не могу поверить, что ты моя.

— Иногда просто не могу поверить, что тебе не стыдно так льстить, — усмехнулась я, разглядывая его умиротворенное лицо в зеркале.

— Это не лесть, — оскорбился брюнет, — ты что, комплименты от лести отличить не можешь?

— А разве комплименты не содержат частичку лести? — улыбнулась я.

— Те, которые я говорю тебе — не содержат, — вздернул подбородок он, высокомерно хмыкая, — и вообще, да разве же мне когда-нибудь в жизни было стыдно?

Рассмеявшись, я покачала головой. На моей памяти пристыдить его никому не удавалось, даже в самых пикантных и откровенных ситуациях, это я раньше все краснела за двоих, а теперь почти такая же бесстыжая. Что он со мной делает, этот кровосос…

Быстро щелкая ножницами, он аккуратно и ровно под гребень срезал примерно сантиметр волос, небрежно роняя их на пушистый ковер, ласково расчесал локоны и ловко заплел сложную и красивую косу, как обычно.

Окончательно собравшись, мы вынесли сумки в столовую, где уже был накрыт завтрак и ждал нервный даже на вид молодой человек с толстой тетрадью в руках и небольшими счетами.

— Господин Киар, меня прислал…

— Да, я в курсе, — прервал его взмахом ладони вампир, вручил небольшой туго набитый и недвусмысленно звякающий мешочек, — передай хозяину мою благодарность за его гостеприимство.

— Обязательно, господин, — чуть поклонившись, посыльный или кто это вообще такой, добавил: — хозяин желает вам приятного плавания и надеется еще встретиться с вами.

— Думаю, встретится, — усмехнулся вампир, усаживаясь за стол, и поманил меня.

Еще раз поклонившись, молодой человек тихонько испарился. Я заняла свое привычное место на жестких бедрах и приобняла мужчину за плечи, цапнув с тарелки бутерброд.

— Точно, надо же хорька не забыть! — всполошилась я. — Где он вообще? Ты не видел?

Брюнет пожал плечами, жуя тарталетку с икрой, так что я встала и пошла искать своего питомца сама. Вот же вредный вампирюка, уверена, он чует зверька, просто не любит его. Явно надеялся, что я забуду и спохвачусь уже далеко отсюда. Вот устроила бы скандал и заставила бы вернуться, и не волнует меня, сколько бы мы проплыли к тому моменту! Гневно выдохнув носом, я поправила завернувшуюся манжету, и случайно брошенный взгляд упал на безмятежно дрыхнущего в кресле в холле хоря. Бедный пушистик, надо было его вообще не покупать, и как я не подумала, что чувствительный нюх вампира будет раздражен запахом животного, да и еще собственничество его задето… Но теперь уже что сделаешь, не выкинуть же малыша, да и нравится он мне, не буянит, не шалит. Уж придется Киару немного поделиться мной с малявкой, раз уж купил, сам должен был предвидеть все проблемы, между прочим, вот!

Вернувшись в столовую, я хотела было отложить пару вкусностей хорьку на тарелку, но вампир взмахнул вилкой:

— Посади его на стол, пусть самостоятельно ест, а то и так тебя отвлекает.

Улыбнувшись, я так и сделала, мысленно раскаиваясь за свое раздражение и резкие слова, пусть и не сказанные вслух. Может, он и ревнует, но все равно позволяет мне творить все, что я хочу, да еще и так балует. В конце концов, хорька и купили потому, что он мне понравился, а это значит, что Киар пожертвовал некоторыми аспектами своего комфорта ради удовлетворения моей прихоти, а я тут фыркаю и думаю о нем так плохо.

— Я так тебя люблю, — наклонившись, я крепко обняла своего мужчину, зарываясь носом ему в волосы и очень, очень глупо улыбаясь.

Усмехнувшись, Киар приобнял меня за бедра, вдруг резко дернул, разворачивая, и я оказалась сидящей на своем законном месте, на его коленях. Небрежно положив ладонь мне на талию, он чмокнул меня в щеку и спокойно продолжил завтракать. Вот все этот древний засранец понимает! Иногда мне кажется, что вампиры умеют читать мысли, но, скорее всего, это просто значительный опыт и умение наблюдать за гаммой эмоций на лице.

Когда он потянулся за чашкой с отваром, рукав его рубашки немного задрался, и я увидела что-то, подозрительно похожее на синяк, на внутренней стороне его запястья. Но у него синяки проходят за секунды, это не может быть такой темный кровоподтек.

— Что это? — взяв его за руку, я постаралась повнимательнее рассмотреть.

Темный символ, очень похожий по стилю на вампирские руны, почти черный, будто въевшийся в кожу. Но я раньше его никогда не видела.

— Это? — рассматривая знак с какой-то тоской, вампир грустно улыбнулся. — Это клеймо, родная, знак моего проклятия.

— Не понимаю, — потерев пальцем руну, я убедилась, что она не нарисована. Ну, по крайней мере, не стирается, — какого проклятия?

— Надеюсь, ты никогда этого не узнаешь, — приложив ладонь к моей щеке и прервав мои изыскания, он заглянул мне в глаза, — если когда-нибудь… Ладно, неважно. В общем, оно появляется только тогда, когда я злюсь. И не предвещает ничего хорошего.

— Ты злишься? — растерянно спросила я, разглядывая его лицо. Но выглядит так спокойно, я не понимаю… — Это из-за хорька? Киар, я…

— Нет, нет, родная, я не злюсь, — мягко произнес брюнет, гладя большим пальцем мою скулу, — я никогда на тебя не злюсь, моя девочка. Оно просто пропадает не сразу, а злился я на Тимана. Все хорошо, моя красавица.

Уткнувшись носом ему в шею, я вздохнула и прикрыла глаза. Не на меня злился. Как хорошо, что не на меня. Я не переживу, если когда-нибудь чем-нибудь его разозлю или расстрою. А вообще, надо было, наверное, просто не так вызывающе себя вести, чтобы не было такого, потому что, выходит, косвенно я виновата в инциденте со старпомом. Но ведь Киар сам меня так одевает, сам взял на руки, то есть, моего умысла ведь и не было, да?

Кое-как успокоившись, я наскоро проглотила пару бутербродов. Аппетит из-за всех этих сложностей пропал, так что всегда тонко чувствующий меня вампир не стал настаивать на более плотном завтраке.