Страница 5 из 12
Ему нравились люди, которые любят собак. Или хотя бы просто ласково к ним относятся, не обижают. Алена с явным удовольствием почесывала подставленное пузико, с такой нежностью улыбалась, что не оставалось сомнений в ее доброте.
— Хоть Кока-Кола называй, — вздохнула девушка, — а это мысль!
— Это твое имя, — предупредил брюнет, тоже садясь на корточки.
— Кока-Кола, — повторила девушка, почесывая свою будущую помощницу под подбородком, — Ко-о-ола, — наткнувшись на пальцы мужчины, она прикусила губу и ласково погладила его по запястью, — спасибо.
— Охотники попросили, — буркнул он, отдергивая руку и вставая.
— Ну ты ведь старался, выбирал такую хорошую малышку, — Алена тоже встала, — правда, спасибо. Мне можно ее забрать, да?
— Пока нет, — Саша покачал головой и только после вспомнил, что его не видно, — подготовлю к квартире к холодам.
— А тебя можно забрать? — тихо спросила она, нервно сплетая пальцы. — В гости?
Он неуверенно пожал плечами. Не успел озвучить свой ответ, как на самый кончик носа ему прилетела капля дождя. Уже через несколько секунд хлынуло так, что решение надо было принимать срочно.
— Иди направо, там козырек, а ты иди на место, — скомандовал он.
Задержался только, чтобы включить для Колы обогрев, и сам забежал под широкий козырек на крыльце. Вздохнув, достал из тайничка ключи и отпер дом.
Внутри пахло пылью, застоявшийся воздух неприятно оседал в горле, горчил. Постаравшись сглотнуть, альфа не смог. Здесь не было уже даже отголосков запахов стаи, и это место не воспринималось домом. Но он прекрасно помнил долгие вечера в этой гостиной у электрического камина, сказки и байки, ужины, беготню по двору. Он помнил слишком много, чтобы находиться тут.
Безошибочно идентифицировав задыхающийся горловой звук, Алена бросила трость, нащупала мелко дрожащего мужчину и максимально потянулась наверх, пытаясь обнять его. Он сам наклонился, сгорбился, крепко вцепляясь в нее и утыкаясь лицом в хрупкое плечо. Чувствуя, как его колотит, эмиссар мягко перебирала волосы на его затылке, целовала в висок и все шептала, что все хорошо, все обязательно будет хорошо. Она пообещала себе, что навсегда запомнит этого альфу таким безвольным, слабым, рыдающим у нее на плече, чтобы больше ценить его хмурые интонации и жёсткие движения. И никогда, никогда не будет напоминать ему об этом инциденте.
========== Часть 4 ==========
Нетипичная для Саши вспышка эмоций быстро прошла. Стянув пленку с дивана в гостиной, они расположились на нем. Оборотень удобно устроил голову на коленях девушки, иногда тихо урча от самых приятных почесываний. Он нашел лучшее из возможных решений — слепота. Закрыл глаза, избавляясь от болезненных напоминаний, и это помогло. Такое бегство от прошлого не было для него в новинку — он всегда убегал. Эмоции, сметавшие его сдержанность, как шквал, пугали и настораживали. Боялся он и навредить окружающим — куда же без этого. С ним рядом хрупкий человечек, который не увидит и потому даже не поймет, что произошло. Его всегда это останавливало — слабость всех вокруг. Даже отец не был сильнее дикого альфы, а потому вместо тренировок к двадцати годам Сашу перевели на йогу и медитацию. Теперь он потрясающе для альфы владеет собой, пусть и остаются такие вот инциденты.
— Мы когда-то… — неуверенно замолкнув от звука собственного хрипловатого голоса, оборотень ощутил подбадривающее прикосновение к шее. — Когда-то даже хотели побыть одни, уставали от них.
А теперь он был готов отдать все, хоть жизнь, лишь бы только увидеть их ещё раз.
— А у меня до похищения фразой-паразитом было «глаза б мои это не видели», — пожала плечами Алена и пораженно замерла. Мужчина тихо, еле слышно хмыкнул, но не пренебрежительно, а с оттенком веселья. Немедленно возгордившись, она все же решила спросить: — какого у тебя цвета волосы?
— Темные, — пробормотал не совсем готовый к такой резкой смене темы брюнет.
Образ высокого блондина начал рушиться, но оставалась надежда на зеленоглазость.
— А глаза?
— Голубые? — с сомнением ответил он, не понимая причину таких странных вопросов.
И только спустя несколько секунд пришло осознание, что она его не видит. И он сейчас ничего не видит, но совсем не так. Его темнота может рассеяться в любой момент, а ее уже ничто не вернёт к свету. Наверное, ей было бы проще, если бы она после укуса потеряла другое основное чувство — слух или нюх. А может и голос, тоже явно не так мучительно.
Наклонившись, эмиссар мягко поцеловала альфу в висок. Он вздрогнул, не ожидая прикосновений, но все же повернул голову, позволяя ей несколькими пробными касаниями найти тонкие губы. Она ещё тогда это заметила — он не целует первым. Принимает поцелуй, отвечает, перехватывает инициативу, целует глубоко и жадно. Но первым ни за что даже не потянется. Сначала ей казалось, что он просто неохотно поддается, не хочет целоваться и ее. Страсть вскоре заставила понять, что это мнение ошибочно. Теперь, зная о его Паре, она поняла: он берег поцелуи для нее, для суженой, не дарил их никому, но участвовал в тех, что дарили ему. Это было больше трогательно, чем раздражающе, так что Алена легко приняла правила игры.
От девушки повеяло желанием. Не похотью, а мягким, глубоким вожделением. Его тело и оба сознания тоже жаждали поскорее обнять ее, лизнуть вкусную кожу, пометить своим запахом, стирая страдания ласковыми движениями ладоней, непременно ласковыми. Садясь и привлекая ее к себе, мужчина совершил самую главную ошибку.
Он открыл глаза.
Спасительная тьма отступила, в голову ворвались, мешаясь, воспоминания. Он вповалку на этом диване со стаей. И очень часто ещё и с Парой.
Алена быстро догадалась о причинах, по которым он вскочил, как ужаленный.
— Не здесь, да? — она не видела его кивок, но легко расслышала сдавленное «угу». — Поедем ко мне в гости? Не за этим, конечно, — прибавила она, — я испекла вчера пирог.
Отвлекающий маневр сработал, он стал меньше сосредоточен на воспоминаниях.
— Как? — еле слышно, резковато, потому что слишком глубоко ушел в себя.
— Мама помогала, конечно, но я старалась все сама, — поднявшись, Алена надавила на его чувство ответственности, продемонстрировала свою мнимую беспомощность, вытянув руки вперед. Саша немедленно ухватил ее ладонь, почти больно сжал пальцы, — дома все равно до вечера никого не будет, потом убежишь в свое логово.
Он вздрогнул, не ожидав, что кто-то его поймет. Поймет, что страшно, не хочется к людям, помогает только забиться в угол и мучительно пытаться не думать. Это проще, чем объяснять, когда ему так сложно говорить вообще, не то что о стае. Больно видеть, что у других есть семья, любимые, друзья, которые ещё пока не отвернулись, бросив страдать от одиночества и страха не быть одиноким.
Ему хотелось поблагодарить, обнять и опять расплакаться, как маленький потерявшийся ребенок, но вместо этого мужчина осторожно потянул девушку к выходу, по пути наклонился за ее тростью.
Дождь уже закончился, но Кола все ещё сидела в своей будке, уютной, теплой и сухой. Прошло уже достаточно времени с прошлой кормёжки, так что, пока ждали такси, Саша выдал ей ещё одну порцию и поощрил за терпение и послушание вкусной витаминкой. Ему даже стало немного лучше, когда радостно повизгивающая девочка потерлась о его руки. Это напомнило жизнь с волками, тесный контакт, крепкие связи без интриг и лжи. Собаки всегда любят честно.
— И она будет тут совсем одна? — гладя мягкую шёрстку, Алена уже знала, что он разрешит взять будущего поводыря домой.
Оборотни не умеют отказывать эмиссарам, и, честно говоря, эмиссары этим даже иногда злоупотребляют.
— Каждые четыре часа еда, — отрезал Александр, подразумевая, что будет приходить ненадолго.
— Но ей же будет скучно, — продолжила гнуть свое девушка, — даже из будки не выйти, грязно же.
— О ней или о себе беспокоишься? — прозвучало грубо, обидно.
Тут можно было отшутиться или не обратить внимания, но Алена где-то читала, пока мечтала о собаке, что щенку надо дать понять, что он переборщил со сжатием зубов во время игры. Надо громко ойкнуть, чтобы впредь он умеривал силу.