Страница 19 из 37
В частности, обвинение в тяжком убийстве было предъявлено Ренни Гиббс, которая в декабре 2006 г. родила мертвого ребенка на 36-й неделе беременности. Девушка, забеременевшая в возрасте 15 лет, страдала от кокаиновой зависимости, и, несмотря на то что употребление наркотиков не было названо причиной смерти младенца, ее обвинили в тяжком убийстве с особой жестокостью, за которое в штате Миссисипи назначается пожизненное лишение свободы. Гиббс стала первой женщиной в штате, обвиненной в тяжком убийстве своего нерожденного ребенка. В апреле 2014 г. окружной суд штата Миссисипи принял решение о прекращении производства по делу об обвинении в тяжком убийстве, поскольку толкование положений уголовного закона не позволяет предъявить подобного обвинения.
В 2011 г. в Индианаполисе 34-летняя Бей Бей Шуай провела в камере предварительного заключения без права на освобождение под залог три месяца после того, как ей было предъявлено обвинение в тяжком убийстве и покушении на умерщвление плода. Находясь на 33-й неделе беременности, женщина после ссоры с сожителем совершила попытку самоубийства, выпив крысиный яд. В больнице ее удалось спасти, и через неделю она родила девочку, которая спустя четыре дня скончалась. Под давлением общественности обвинитель предложил сделку с правосудием, по условиям которой она признавала себя виновной в преступной небрежности.
В марте 2015 г. в штате Индиана к 20 годам лишения свободы была приговорена Пурви Патель за умерщвление плода (feticide) и оставление в опасности ребенка (neglect of a child)[196]. Несмотря на весьма неоднозначные обстоятельства дела и критику доказательств, представленных стороной обвинения, присяжные заседатели признали женщину виновной в вытравливании плода и последующем его оставлении в опасности. Пурви Патель, проживавшая в Грейнджере, обратилась в больницу с обильным маточным кровотечением. В ходе осмотра и оказания медицинской помощи из полости матки была извлечена плацента, после чего врач обратился с заявлением в полицию, поскольку были серьезные основания полагать, что имели место роды и появившийся на свет ребенок нуждается в срочном оказании медицинской помощи. После этого женщина призналась, что родила мертвого ребенка, труп которого положила в пластиковый пакет и выбросила в мусорный бак. Прибывшие на указанное место полицейские действительно обнаружили труп младенца, рожденного примерно на 25–28 неделе беременности.
Согласно обстоятельствам дела, которые удалось установить с достаточно высокой степенью достоверности, у обвиняемой была романтическая связь с женатым коллегой по работе, которую она скрывала от окружающих, включая членов семьи по причине их консервативных и ортодоксальных взглядов. О наступившей беременности она узнала достаточно поздно, за медицинской помощью не обращалась и реальный срок своей беременности не осознавала. Она попросила помощи у своей подруги, которая через Интернет заказала медицинский препарат для прерывания беременности, разрешенный для продажи в штате при наличии рецепта. Вместе с тем обвинение не смогло в ходе судебного следствия предоставить убедительных доказательств того, что П. Патель приняла этот препарат. Более того, следы наличия препарата не были обнаружены и в крови обвиняемой. Сторона защиты настаивала на том, что имел место произвольный аборт, и опровергнуть существенным образом эту презумпцию обвинению не удалось. Помимо отсутствия убедительных доказательств, имевших место умышленных действий обвиняемой, направленных на прерывание беременности, не до конца выясненным остался вопрос о том, был ли ребенок жив в момент рождения, поскольку сторона обвинения применяла широко критикуемый в силу большого числа недостоверных результатов тест определения первого вздоха новорожденных. Согласно показаниям самой П. Патель, родившийся младенец не подавал признаков жизни и предпринятые ею действия для его реанимации результатов не принесли. Медицинские эксперты, к которым обратилась сторона защиты, также подтвердили высокую вероятность нераскрытия легких у младенца из-за чрезвычайно раннего срока появления на свет.
В штате Алабама после появления в 2006 г. в Кодексе законов ст. 26-15-3.2, устанавливающей ответственность за поставление в химическую опасность ребенка (chemical endangerment of a child), было возбуждено по меньшей мере 60 уголовных дел по факту поставления в опасность еще не рожденных детей. Изначально инициаторы данной законодательной новеллы исходили из благого намерения оградить детей от вдыхания паров метамфетамина в том случае, если родители готовят наркотический препарат дома. В последнее десятилетие он обернулся предъявлением обвинений и реальными приговорами, вынесенными женщинам, которые в ходе беременности принимали различные наркотические и психотропные препараты, что служило причиной рождения мертвого ребенка или его смерти вскоре после родов.
Аманда Кимброу – одна из тех женщин, в отношении которых было возбуждено уголовное дело на основании данной статьи вопреки весьма спорным фактическим обстоятельствам. Во время беременности ее ребенку был поставлен диагноз, связанный с высоким риском синдрома Дауна, но она отказалась от предложения прервать беременность исходя из негативного отношения к абортам. В апреле 2008 г. на сроке 24–25 недель посредством оперативных родов ребенок появился на свет, но через 19 минут скончался. Шесть месяцев спустя женщине было предъявлено обвинение в поставлении в химическую опасность ее нерожденного ребенка на том основании, что во время беременности она принимала метамфетамин. Как выяснилось во время следствия, женщина действительно принимала наркотический препарат за несколько дней до родов, чем могла их спровоцировать. Аманда в рамках сделки с правосудием признала свою вину в обмен на десять лет лишения свободы и возможности раннего ходатайства о досрочном освобождении. Впоследствии она обжаловала решение в Апелляционный уголовный суд, который оставил приговор без изменения, и Верховный суд штата[197].
В качестве одного из доводов для опротестования решения приводилось несоответствие в терминологии закона и предъявляемых в данном и подобных случаях обвинений, поскольку потерпевшим в данном преступлении назван «ребенок» (child), в то время как уголовный закон точен и в ситуациях, когда потерпевшим от преступления следует считать «нерожденного ребенка» (unborn child), говорит об этом прямо. Верховный суд штата Алабама не нашел нарушений норм материального права и пришел к выводу, что «нерожденного ребенка» можно считать личностью в правовом смысле, чьи права защищены законом. «На данный момент единственной областью, где отрицаются права нерожденного ребенка, остается искусственное прерывание беременности. И происходит это только потому, что есть соответствующее решение Верховного суда США Roe v. Wade. Более того, принимаемое решение полностью совпадает с Декларацией прав Конституции штата Алабама, согласно § 1 которой все люди равно свободны и независимы; наделены Создателем определенными неотъемлемыми правами, среди которых право на жизнь, свободу и стремление к счастью»[198].
В особом мнении главный судья Мэлоун подчеркнул, что основной причиной его несогласия с мнением коллег является ситуация правовой неопределенности, которую порождает принимаемое решение. Столь расширительное толкование юридических терминов там, где законодатель не сказал об этом прямо, может привести фактически к тому, что подобные обвинения можно будет предъявить даже тем женщинам, которые не знают о своей беременности и, к примеру, выпивают за обедом бокал вина[199].
Участники движений за права женщин видят в подобных законодательных актах новый поворот в кампании за криминализацию абортов, когда наиболее консервативные законодатели маскируют свое стремление запретить аборты под максимально широким кругом охраняемых тем или иным законодательным актом лиц, включая плод человека, иногда уже с момента его зачатия. «Если не является преступлением намеренное прерывание беременности женщиной, как можно привлекать ее к ответственности за ненамеренное прекращение беременности, наступившее в результате приема наркотиков или по какой-либо другой причине»[200].
196
The New York Times Magazine. 2015. 1 April (http://www.nytimes.com/2015/04/01/magazine/purvi-patel-could-be-just-the-begi
197
Верховный суд рассматривал в одном заседании вместе с апелляцией Аманды апелляционное заявление Хоуп Энкром, которая была осуждена по этой же статье. Энкром страдала кокаиновой зависимостью и неоднократно употребляла кокаин во время беременности, после рождения мальчику был поставлен диагноз кокаиновой зависимости. Хоуп Энкром была приговорена к трем годам лишения свободы, которые были заменены на пробацию сроком на один год. Верховный суд посчитал возможным объединение двух дел в один процесс, поскольку в обоих заявлениях в качестве основания для пересмотра и отмены указывалось неправильное понимание судом первой инстанции термина «ребенок».
198
Ex Parte Hope Elisabeth Ankrom v. State of Alabama, 2013 WL 135748 (Ala.) 2, 75 (per Parker J.).
199
Ex Parte Hope Elisabeth Ankrom v. State of Alabama, 2013 WL 135748 (Ala.) 2, 81 (per Malone C. J. dis.).
200
The Guardian. 2011. 24 June.