Воронья Кость (ЛП)

Вместо этого он кивнул на одинокую фигуру, что неуклонно приближалась к ним, казалось, она плывёт — полы длинной рясы скрывали ноги.

А этот Домналл не трус, подумал Воронья Кость, глядя как монах, пошатываясь, бредёт по песку, залитому запёкшейся кровью, прямиком к воинам, опьянённым победой, всё ещё переполненным жаждой крови. Он произнёс это вслух, чтобы все услышали. Воины скалились волчьими ухмылками, и, не обращая внимания на священника, чистили песком оружие, грузили мертвеца и раненых на корабль.

— Вы убили лорда Дайгальда, — произнёс бледный, как полотно Домналл. Он сцепил пальцы и склонил голову в молитве.

— Однажды, — раздался голос, — Лис выследил и схватил Ворона. Птица сказала Лису: “Пожалуйста, прежде чем убить меня, помолись, как христианин”. То было давным-давно, когда животные умели говорить, ну ты понимаешь.

Изумлённый Домналл открыл глаза и уставился на Воронью Кость. Юноша стоял, расставив ноги, подол его нелепого женского платья заправлен за пояс, со стороны могло бы показаться, что на нём надеты широкие мешковатые штаны. Священник увидел его пустые разноцветные глаза, тусклые, словно бусины в тумане.

— Лис спросил: “А как молятся христиане? Объясни мне”.

— “Христиане складывают в молитве ладони”, — сказал Ворон, Лис сел и старательно сложил лапы вместе, при этом ему пришлось отпустить птицу. “И не подглядывай, как ты обычно делаешь. Лучше вообще закрой глаза”, — добавил Ворон, Лис так и сделал. А Ворон вспорхнул прочь, хрипло каркнул и взмыл на высокое дерево. “Молись дальше, глупец”, — сказал Ворон, а Лис продолжал молча сидеть, понимая, что его провели.

Домналл продолжал глазеть на Воронью Кость, который моргнул и пошевелился, а затем улыбнулся священнику.

— Молись дальше, глупец, — когда ты откроешь глаза, твои молитвы исчезнут как сон.

— Бог поругаем не бывает, — строго промолвил Домналл, и Воронья Кость со смехом повернулся к нему, положив меч на плечо.

— Конечно же, бывает, священник, — Его сын был послан чтобы возвестить конец злым людям. Бог Один пророчил конец ледяным великанам. И я не видел ни одного великана, священник, но мир по-прежнему полон злых людей.

Домналл всё еще слышал смех довольного собой юноши, когда тот достиг линии прибоя, и вместе с остальными принялся сталкивать "Тень" с мелководья.

Искры от догорающей крепости кружась, долетали до людей, которые выбрались из укрытий и стояли рядом со священником Домналлом, в то время как чёрный корабль удалялся прочь от берега. Траурный кроваво-красный парус уносил драккар всё дальше, вслед за ушедшим вперёд кнорром. Струйки пепельного дыма, словно загнутые волчьи хвосты, плыли за обоими кораблями.

Глава шестая

Команда королевы Ведьмы

Ветер с моря, насыщенный солью и страхом, свистел в темноте — разбойничий ветер, что готов привести драккар прямо к воротам города, и трое жались друг к другу, всматриваясь в темноту. Они придвинулись поближе к затухающему пламени жаровни, младший бросил через плечо взгляд на ворота, которые они охраняли.

— Холодная ночь, — сказал чей-то голос, все трое обернулись. К ним, прихрамывая, шёл человек, закутанный в плащ. Один из троих, старик с белыми, как дым, волосами, что стоял к нему ближе всех, насторожённо направил на незнакомца острие копья. Человек с деревянной ногой, сидящий рядом со стариком, с трудом поднялся с бревна, на котором сидел. Мальчишка с ярко освещенным от огня лицом, прищурив глаза, смотрел на гостя, — одинокую тёмную фигуру, кроваво-красную в пляшущих языках пламени.

Эрлинг приблизился, медленно и спокойно, извлёк из-под плаща кожаную флягу и открыл её.

— Ну вот, если уж я оказался среди вас, давайте согреемся, — проворчал он и протянул флягу. — Думаю, вам это пригодится. Ведь если сам не согреешься, то никому до этого нет дела.

Поколебавшись, старик отложил копьё, взял флягу, запрокинул её и сделал глоток.

— В этом ты прав, приятель, — сказал он, охрипший от спиртового духа в горле. Он передал флягу Деревянной ноге, который поднял её, приветствуя Эрлинга, прежде чем глотнуть.

— Так ты, значит, из каменщиков? — спросил мальчик, и Эрлинг кивнул.

— Вот починили бы вы ворота, — проворчал старик, — и сидели бы мы сейчас в сухости и тепле.

Фляга снова вернулась к старику, и он надолго приложился к горлышку, а после вернул Эрлингу. Тот ухмыльнулся, взвесив её в руке, а потом протянул мальчишке.

— Мать с тебя шкуру сдерёт, — сказал старик.

— Я достаточно взрослый, чтобы морозить тут задницу, — возмутился юнец, стараясь, чтобы голос звучал грубее. — Достаточно взрослый, чтобы держать копьё.

— Это да, точно, — с горечью сказал Деревянная нога. — И, если налётчики явятся, ты достаточно взрослый, чтобы умереть у этих ворот. А значит — и чтобы пить.

— Говорят, где-то поблизости сын королевы Ведьмы, — тихо добавил старик.

— С ним какой-то оборотень, — добавил парень, его глаза заблестели из-за выпивки, алкоголь вышиб слезу и перехватил дыхание, но мальчишка не хотел показывать вида. Крепкий напиток ударил в кровь, и без того усилив возбуждение от жуткой истории, рассказанной воинами Огмунда.

— Говорят, он убивает мгновенно. Маэлл видел, как погиб Ульф.

Деревянная нога фыркнул.

— Проклятый оборотень, — резко выругался он. — Его только здесь не хватало, все добрые воины ушли в Дюффлин, чтобы влиться в войско Олафа, только Огмунд остался здесь. Он и горстка его людей в крепости со сломанными воротами. Да мы ещё. Старик, калека и подросток — куда нам устоять против морских налётчиков?

— От вас двоих толку немного, — презрительно ответил мальчик, — но у меня две здоровые ноги, и я владею копьём.

— Хватит, — сердито отрезал старик. — С нами Гиле-попрошайка, который видел сражения, а ты нет. Скорее всего, если нагрянут налётчики, в следующем году станцевать ты уже не сможешь.

Он обернулся к Эрлингу, и казалось, удивился, что фляга всё ещё у него в руке. Он поднял её за здоровье гостя и глотнул, причмокнув губами, и хмуро взглянул на мальчишку.

— Довольно. Ты выпил достаточно, уже грубость от остроумия отличить не можешь.

Эрлинг рассмеялся и покачал головой с грустной усмешкой.

— Если придёт королева Ведьма вместе со своим сыном и тем оборотнем, — произнёс он, — то лучше сбежать. Но это вряд ли случится. В конце концов, — зачем им нападать на Хольмтун, разве тут есть что-то ценное?

Старик сердито сплюнул в огонь.

— Какой-то узник, — сказал он. — Его упрятали в крепость, чтобы тот ответил на вопросы Огмунда.

— Он должен отвезти его к Олафу в Дюффлин, — сказал Деревянная нога, — но хочет получить ответы сам, чтобы блеснуть умом перед королём и ярлом.

— Да, — сказал Эрлинг, немного потянувшись, чтобы плащ лёг посвободнее. Промелькнула какая-то тень, будто сова в полёте, и только он заметил это. — Всё верно, как я слышал, и вам выпало нелёгкое испытание стоять здесь, это уж точно. Вы кажется храбрые парни, к тому же мы с вами разделили выпивку этой ночью, так что мне правда, очень жаль.

Старик поднял флягу к губам, и, сообразив, что та пустая, опустил её.

— Тебе жаль? — произнёс он в недоумении, протягивая пустую флягу Эрлингу. — О чём же жалеть, — кроме того, что эта замечательная фляга опустела?

Он передал пустую флягу Эрлингу, тот взял её одной рукой, и поднял другую, сжимая ярко мерцающую сталь.

— Вот о чём, — сказал Эрлинг и нанёс три быстрых резких выпада в рёбра старика, подхватив его падающее тело, так что потрясённые слезящиеся, ничего не понимающие глаза старика уставились в его собственные. Последнее слабое дыхание умирающего пошевелило волоски в носу Эрлинга.

— И его жаль, — добавил Эрлинг, кивнув Деревянной ноге, придерживая одной рукой тело старика, укладывая его на мостовую. Деревянная нога засуетился, когда за его спиной из тьмы выросла тёмная фигура; он успел увидеть ангельское лицо, кроваво-красное в отблесках пламени костра, прежде чем яркая вспышка света навсегда лишила его зрения.