Страница 120 из 128
- Если бы Бабецкий выяснил, чем ты варварски натопил баню, он сразу убил бы тебя. И Красавин убил бы. И ещё потому что большинство вещей в нём принадлежат мне. И потому что эти вещи нельзя сжигать, уж поверь. Маврин не знал об этом.А ещё только с помощью этих вещиц я могла собрать всех в одном месте. Жаль, что ты постригся, - Она мимолётно потрепала меня по голове. - Красивые были космы. Ну, что же вы, мадемуазель Виршевская? Смелее, вино совсем лёгкое.
Ада вздрогнула и махом опрокинула в себя содержимое фужера.
- Разговор у нас не клеится. – тихо сказала Марта. – Хотя, позднее время, усталость, стресс… Давайте-ка, чтобы разрядить обстановку, я расскажу вам одну историю. Это было очень давно, в моём детстве. Все события той жизни потихоньку стираются из моей головы. Чтобы там учёные не говорили о потенциале головного мозга, память человека небеспредельна. Да и не только в мозге дело. Просто меморизация всего становится ненужной, а то что не нужно… Разве помним мы все даты и формулы из школьной программы? Нет. С нами остаются отдельные, иногда совершенно ничего не значащие эпизоды. Они никого не трогают, не нарушают покой. Конечно, так было не всегда. Да, милочка, и я кричала по ночам. И я металась, не зная, куда себя деть. Просто по-другому и быть не может, можете мне поверить.
- Вы тоже, - чуть слышно произнесла Ада.
- Тоже, - Марта снова наполнила фужеры. - Приятно впервые за столько лет встретить, так сказать, свою сестру по несчастью. Но про это позже. Я хотела рассказать вам историю из моего детства. Итак, было мне лет девять или десять, а, может, и одиннадцать. Я обожала читать, и была в этом смысле совершенно всеядна. Однажды к нам в имение явился дальний родственник, погостил пару недель и уехал. Да, не выпучивай глаза, дружок. У нас было имение. Кстати, наши соседи были какие-то Виршевские, я это хорошо помню. Как не поверить после этого в совпадения? Кто знает, милая Аделина, может, я видела, как няня катает по аллеям в коляске вашего батюшку?
- Этого не может быть, - прошептала Ада.
- Может, и… не может. Сейчас не об этом. Так вот. Он, этот гость, случайно оставил у нас книгу, а я её нашла. Книга была про пиратов. Убей, не помню, кто был автор, да это и не важно. А важно то, что книга совершенно захватила мой дух. После знакомчтва с той историей я стала бредить морскими приключениями. Это-то и послужило завязкой. Я мечтала о собственном приключении, и вскоре мне выдалась возможность его организовать. Были чьи-то именины - то ли мамы, то ли сестры. Знаете, я иногда ловлю себя на том, что уже не уверена, что у нас в семье было трое детей. Может, и четверо, а может, и больше. Так вот - у нас собралось много гостей, было лето, все дети бегали в саду. Герман, у вас такой вид… может, вы хотите есть? Я почти отвыкла кормить мужчин, но кое-что организовать смогу.
- Нет, спасибо. Рассказывайте, - пробормотал я. Известие о том, что Марта могла помнить отца Ады в детстве, просто добило мою психику. И это тогда, когда я решил, что меня уже ничем не проймёшь.
- Я не стала бы попусту тратить ваше время, - тихо сказала Марта, вертя в рука фужер, с которого почему-то не сводила глаз Ада. - Всё дело в аналогии. Так будет легче понять… Я собрала детей и организовала поиски сокровищ. Это были настоящие сокровища в настоящем сундучке, они были закопаны мной далеко в парке. И, разумеется, я сообщила зловещим голосом, что их закопали настоящие пираты. Мы тогда чудесно поиграли. Было весело. А потом… потом началась кутерьма. Все взрослые бегали и голосили, как на пожаре. А всё потому, что у них на это была масса причин. Мама хватилась своих драгоценностей, а это были не шутки. Насколько я помню, один лишь браслет стоил больше тысячи и достался ей от прабабушки. Накрывавшая на стол горничная не досчиталась серебряных ложек. Другая горничная, совсем молодая девушка, рыдала воем, потому что обнаружила, что часть её приданого бессовестно разбросана на кровати, а сундучок, в котором всё бережно хранилось, пропал. Папа метался в поисках трубки. А одна из наших гостий, рыдая, разыскивала свою пропавшую трёхлетнюю дочку. Та увязалась за нами, да притомилась, и мы устроили её, спящую, в кустах. Итак, мама искала кольца и браслеты, слуги - ложки и сундук, папа - трубку, а гостья - дитя. Все остальные метались, примыкая то к одним, то к другим. Как видите, у всех были свои цели и задачи.
Марта многозначительно посмотрела на нас.
- А всего-то нужно было спросить меня.
Я сглотнул.
- Вы всё знали про… - я запнулся.
- Про возвращение? Так я это называю. Да. Лучше меня знал только отец. С него всё и началось. О, он был оригинальный тип. Замечательный для своего времени учёный. Я обожала его. Так любила, так боготворила, что решила стать ему помощницей на всю жизнь. Потому и замуж не вышла. Подумать только, случись со мной в то время влюблённость, да такая, чтобы дух захватило, всё пошло бы своим чередом. И вы, милочка моя, конечно, не томились бы здесь. Но влюблённости не случилось. Всю жизнь я помогала отцу. Всю жизнь была его правой рукой. Он учил меня всему, мы путешествовали, мы искали и находили, мы… правда, нашли. Эх, знали бы вы, детки, с какими людьми мы были знакомы, какие тайны нам открылись!… Это оказалось таким удивительным, что мне уже было не до личной жизни. Скажите, Герман, читали ли вы «Фауста» Гёте?
Вопрос был задан так неожиданно, что я вздрогнул.
- Да.
- Это очень хорошо, - медленно произнесла она.
И больше ничего об этом не сказала. Некоторое время мы молчали.
Потом Марта снова налила себе и снова выпила. Фужер Ады был полон, и она больше не притрагивалась к вину, не сводя взгляда с Марты.
- Мне было пятьдесят два года, а отцу восемьдесят три, - сказала та еле слышно. - Всё шло к тому, что мне придётся его хоронить. Но сложилось наоборот. У меня был рак, что-то по женским… Тогда и речи быть не могло, чтобы такое лечить. Я сгорела за полгода, от меня остались кожа да кости, были постоянные кровотечения. Отец очень страдал. На возвращение я не соглашалась. Ведь я знала… знала цену. А он плакал. Он всё равно бы сделал по-своему, даже если бы я не согласилась…