Страница 114 из 128
Было бы совсем скверно, если бы мы поехали ещё дальше в глушь. Не то, чтобы это имело какое-то значение, но когда мы развернулись в сторону города, у меня прямо от сердца отлегло.
Где-то внутри неприятно ныла потревоженная кость. А вот рука, напротив, будто с перепугу забыла, как болеть. Нет там никакой трещины, Серёга - перестраховщик.
Дом стоял на отшибе. Над крыльцом светил фонарь.
Перед тем, как войти, я вдруг оглянулся. Небо совсем потемнело. Дул тёплый сырой ветер. Не было видно ни звёзд, ни заката - только пасмурное небо. А жаль – иногда, оказывается, хочется сентиментальных штампов. Ведь кто знает… может, тебе суждено наслаждаться ими в последний раз.
И тут подъехала ещё одна машина.
Из машины вышел человек. Я на него посмотрел, и у меня отвисла челюсть. По-моему, он и сам растерялся - уставился на меня, как на привидение, потом достал платок и высморкался.
За ним вылезла Ада. Увидела меня и раскрыла рот.
- Какого хрена? - воскликнула она и посмотрела на своего спутника. - Вы сказали, что он в больнице!
Я стоял, плохо соображая.
Из дома вышли ещё двое. И тоже недоумённо уставились на меня. Ворота пока оставались открытыми.
- Ну, всё, замечательно, - сказал я. - Спасибо большое. Мы пошли.
И потащил Аду за руку.
- Стоять!
К воротам стремительно приближался Красавин.
- Быстро в дом!
- Э… мы тут…
Я не договорил. Раздался сухой хлопок, и снег под моими ногами взорвался облачком.
- Быстро пошли.
Мы с Адой вцепились друг в друга и застыли. Тогда один из охранников толкнул меня в спину. Я согнулся и сжал зубы.
- Да вы что! - закричала Ада. - У него ребро сломано! Идём уже.
Мы зашли в дом, проследовали по коридору, спустились по лестнице и остановились у тяжёлой двери. Один из сопровождающих пощёлкал ключом, впустил нас с Адой и тут же закрыл за нами. Я огляделся.
- Ничё себе! - присвистнул я. - Смотри, бильярдная. Ты в бильярд умеешь играть?
- Какого чёрта ты притащился сюда?! На кой ляд?
- Да ладно тебе. Давай сыгранём. Время есть. У меня, правда, только одна рука рабочая, ну ничего, как-нибудь...
- Не паясничай!
- Да чего уж теперь-то, Ада. Теперь уж ничего не поделаешь, - я вздохнул и взял с полки треугольник. - Шары помоги сложить, пожалуйста.
- Герман!
- Хорошо, не хочешь - не будем. Как скажешь. Чего я притащился, говоришь? Вот так вот! Взял и приехал. Как тогда на вокзал. Как по-другому то, а?
- Ты был в больнице, я узнала… Он обещал мне…
- Кто? Этот хорёк, что ли? Я тя умоляю! Он добрался бы до меня - не сегодня, так завтра. С его носопыркой - это запросто. Кстати, ты в курсе про Егора? Что его больше нет? Вот так. А сегодня убьют тебя.
Она спокойно посмотрела на меня.
- Я знаю.
- Знаешь? И вот так запросто дала себя увезти этому хмырю? Не убила его, не выцарапала глаза, не оторвала башку? Что с тобой творится?
- Перестань так разговаривать со мной, - тихо сказала Ада.
- Прости. Просто зло берёт. Ненавижу их всех. Себя ненавижу! Знаешь, когда мы с Егором ставили опыты, в лаборатории была одна мышка под номером двадцать шесть. Такой универсальный беспроигрышный вариант. Это с другими могло не сработать, а с ней бы всё прокатило прекрасно. И этой самой силы в ней было… завались. А знаешь, почему? Ада, она уже возвращалась, уже проходила через то, через что прошла ты. Такой, знаешь ли, высокий КПД… И ты... Ты такая мышка, Ада. Для этого тебя сюда привезли. Или ты сама согласилась приехать, не знаю. Если бы я не связался с Мавриным, ничего бы этого не случилось. Не случилось бы, понимаешь?! - я чувствовал, что почти кричу, но остановиться уже не мог. Ада смотрела на меня круглыми глазами. - А ведь ты меня предупреждала! Ты говорила: «Он опасен. Не надо». Фига с два я тебя послушал! Я тебя убил, понимаешь?! Я! Тебя! Убил!
Я расхохотался и грохнул по зелёному столу здоровой рукой. Потом с силой пнул стоящее в углу кресло.
- Тебя! И себя заодно. Да провались оно всё!
Кресло отлетело. Я швырнул в стену кий.
- Герман, перестань.
- Всё это из-за меня! Дебил, блин!
- Хватит! - крикнула она и вдруг обхватила меня руками.
Я пытался отдышаться. В горле стоял комок.
Потом, не говоря ни слова, мы сели на пол и помолчали. Просто молчали и держались за руки.
- Пора бы им вернуться за нами, - сказал я.
- А чего им торопиться? Куда мы отсюда денемся?
Я накрыл её руку своей. Наверное, многое нужно было сказать. Но я словно онемел и отупел.
Я ждала, когда он заговорит. И волновалась. Как будто он сейчас должен сказать невесть что. Волшебное слово, разрывающее стены. Чудесное заклинание.
- Слушай, это… Я вот давно хотел… хотел сказать…
- Да?
- В общем, ты тогда спрашивала, помнишь, почему я не кастрировал кота?
Я вытаращила глаза, но кивнула.
- Так вот. Понимаешь, такое дело… глупо, конечно. Но я так думаю - у каждого существа есть свои потребности, свои желания, и если ты… если ты привязан… - он поперхнулся - если ты любишь, то должен понимать такие вещи. Понимать суть, ну, что нужно. Ведь иногда и сам человек… или кот… этого не понимает... Я так думаю. Вот, к примеру, свобода. Это хорошо?
- Не знаю.
- Говорят, что хорошо. А я вот думаю… Ада, свобода не опасна, если человек в ней живёт всю жизнь. Бывают же такие люди, всё у них легко...
- Нет таких людей.
- Ну, может, и нет… не важно… Я испугался за тебя. Ты была такая… как будто и не жила прежде. Не перебивай, подожди…Вот. И я подумал - страшно-то как! Ведь если я сделаю что-то не так… Да и вообще. Этот импринтинг…